– Верно. И тут, друзья мои, начинаются сюрпризы. Вы помните, надеюсь, кто наш гостеприимный хозяин?

Офицеры запереглядывались.

– Султан занзибарский, кто ж ещё? – ответил за всех Завадский. – Сеид ибн Саид… или Саид ибн Сеид? Короче, ихнее мусульманское величество.

– Нехорошо так пренебрежительно отзываться о коронованной особе, – укоризненно покачал головой Михайлов. – Тем более что он-то к нам со всем уважением… Традиции ислама, если кто не в курсе, предписывают хозяину дома особое, почтительное, я бы даже сказал, благоговейное отношение к гостю. Вот, я здесь выписал…

Капитан-лейтенант раскрыл сафьяновый бювар с витыми бронзовыми уголками.

– Гость приходит со своим грехом, а уходит, очистив людей этого дома от грехов, – размеренно, с несколько торжественным выражением прочёл он. – Кто бы ни был, если он уверовал в Аллаха, в Судный день, пусть он возвеличивает гостя.

Греве кашлянул. Михайлов замолк и поднял на мичмана глаза.

– Вот там у вас: «если он уверовал в Аллаха…» Но мы-то для султана самые что ни на есть иноверцы?

– Речь не о госте, а о хозяине дома, барон, – терпеливо объяснил капитан-лейтенант. – Какой веры гость – не уточняется, а значит, хозяина это не должно волновать. Закон обязывает его оказывать гостеприимство любому.

– Хм… разумно.

– И вот ещё. Сказано в хадисе: «Выполнение одним из вас желания гостя лучше, нежели целый месяц, проведенный в служении в моей – то есть Аллаха – мечети». В хадисе также сказано: «Из желательного по отношении к гостю является проводить его до ворот двора».

Михайлов сделал паузу.

– Так вот, султан намерен в точности следовать предписаниям, изложенным в священной книге. А это значит, что он должен самолично проводить гостя до входа в дом. И проследить, чтобы он – в данном случае это наш «Крейсер» – не подвергся нападению.

– Простите, Леонид Васильевич, – осторожно спросил Греве. – Вы хотите сказать, что султан намерен защищать нас и у выхода из гавани?

– Всё верно, и даже более того. Он намерен обеспечить нам беспрепятственный выход в океан. То есть – сопроводить и, если надо, защитить силой оружия.

Повисла недоумённая пауза.

– Защищать? Нас? – недоверчиво переспросил барон. – Это на его-то яхте?

– Не стоит её совсем уж недооценивать. Яхта султана построена по образцу английского фрегата «Глазго» и несёт семь нарезных девятифунтовок и картечницы Гатлинга. Для серьёзного боя этого, конечно, мало, но совсем безоружной её не назвать. И потом, дело ведь не в пушках. Сомневаюсь, что британский коммодор решится атаковать судно, идущее под вымпелом местного монарха.

– Это англичане-то не решатся? – фыркнул Греве. – Да им что занзибарский султан, что японский микадо, что вождь племени мумбо-юмбо – одинаково голозадые обезьяны и туземцы. А считаться с туземцами они не приучены.

– Да, как-то странно получается, Леонид Васильич, – поддержал барона старший офицер. – Я вообще не понимаю, как султан мог решиться на прямой конфликт с англичанами. Неужели он настолько всерьёз воспринимает эти свои хадисы, чтобы рисковать?

– Может, и принимает, – Михайлов пожал плечами. – А может, тут сугубый расчёт. Султан Баргаш ибн Саид – личность неординарная. Ему сорок один год; Занзибаром он правит уже восемь лет, с тех пор как умер его единокровный брат, Маджид ибн Саид. Кстати, в пятьдесят девятом году он пытался брата свергнуть, за что и был выслан из страны. Два года будущий султан прожил в Бомбее, где нахватался кой-какого европейского образования, а вернувшись – предпринял реформы. Например, перестроил Каменный город, заложил новые дороги, водопровод и даже… – Михайлов не сдержал усмешки, – велел построить общественные бани.

Греве недоверчиво хмыкнул.

– Но я не понял, с чего этот ревнитель чистоты решился идти поперёк англичан? Он же не может не понимать, какие это будет иметь последствия. Британцы не простят ему своеволия!

– Это ещё как сказать, Карл Густав… Францевич. Во время своего пребывания в Бомбее будущий султан приучился читать газеты – и не оставил этой привычки, взойдя на престол. Из газет, доставляемых на остров торговыми судами, он узнал о военных неудачах, постигших Британскую империю. В частности – о разгроме на Балтике, сражении при Александрии и, главное, об утрате контроля над Суэцким каналом. Как человек неглупый и прожжённый интриган, он закономерно задал себе вопрос: а кто займёт место англичан? И за ответом далеко ходить не пришлось.

– Французы?

– Они самые. Командир «Инферента» мсье Дюссак мало того что не позволил англичанам атаковать «Крейсер» на рейде, так ещё и обязался проводить нас до выхода из гавани. Дальше не может, поскольку не имеет полномочий. И султан, уверяю вас, прекрасно понимает намёки: он в курсе, что Франция облизывается на Восточную Африку, и теперь, с изменением статуса Суэцкого канала, может поспорить с Британией за влияние в регионе. Немцы с турками тоже вряд ли останутся в стороне. Они, если помните, тоже участвуют в Порт-Саидской конференции и захотят урвать кусок пирога.

– Значит, сплошная политика, – сказал старший офицер. – Что ж, нам это сейчас на руку.

– Именно так! – подтвердил командир клипера. – Как далеко намерен зайти султан, сказать трудно, но запал он британцам собьёт, сразу они на «Крейсер» не набросятся. А нам только того и надо: на курсе отхода как-нибудь отобьёмся. Полтора лишних узла под парами – это немало. А в открытом море паруса вздёрнем, и чёрта лысого они нас догонят!

По кают-компании пронеслись возбуждённые шепотки. На лицах офицеров появились улыбки. План командира пришёлся им по душе.

– Что ж, если возражений нет… – Михайлов захлопнул бювар и встал. Офицеры тоже стали подниматься, стуча стульями, – кают-компания сразу наполнилась шумом.

– Если возражений нет – выходим завтра с седьмой склянкой. День предстоит длинный. Либо к вечеру мы будем в океане, либо…

Он не договорил. Зачем? И так всё ясней ясного. Греве взял со стола фуражку и вслед за остальными заторопился к выходу. Его место по боевому расписанию – баковая шестидюймовка. Орудие, конечно, в полном порядке, молодцы-комендоры знают своё дело. Но всё же барон намеревался, пока есть время, проверить всё до винтика.

Завтра им всем будет не до проверок.

Занзибарский пролив,

близ острова Призон

…ноября 1878 г.

«Крейсер» огрызался из последних сил. Собственно, сил-то уже не осталось: на корме разгорался пожар, из трёх орудий главного калибра действовало только одно, то, которым распоряжался барон Греве. Грот-мачта, перебитая у самой палубы, рухнула в воду и волочилась на снастях вдоль борта, снижая и без того малый ход. Но перерубить концы, освободить клипер от плавучего якоря было некому: аварийные команды под руководством старшего офицера и боцмана Воскобойникова разрывались между тушением пожаров и многочисленными течами. Для малокалиберных пушек Энгстрема едва-едва наскребли людей. Кондуктор Голохватько, весь в копоти, с волосами, слипшимися от крови, в одиночку наводил стоящую на шканцах картечницу Пальмкранца и одновременно дергал кривой рычаг перезарядки.

А ведь как хорошо всё начиналось! Как только «Глазго» и «Крейсер» (занзибарская яхта, на правах хозяина, головная, русский клипер – в кильватере) пересекли незримую границу, сопровождавший их французский крейсер прощально вздёрнул под гафель флажки международного свода сигналов. Жёлтый с чёрным кругом «Индия», означающий «Меняю свой курс вправо», и красно-белый шахматный «Юниформ» – «Ваш курс ведёт к опасности». И – повернул, закладывая крутую циркуляцию в сторону британского ордера, идущего параллельным курсом. Этим он оказал русским прощальную услугу – вынудил англичан, уклоняясь от возможного столкновения, сломать ордер, и клипер, вслед за яхтой, несущей на грот-стеньге личный вымпел султана, резко прибавил обороты.

Выправив линию, нарушенную из-за маневров наглого лягушатника (нетрудно вообразить, сколько крепких выражений прозвучало на мостиках!), британская колонна вернулась на прежний курс с небольшим отставанием от «Крейсера» и «Глазго», уверенно идущих к виднеющимся в полутора милях к норду островкам. На ближайшем, называемом Призон, располагалась тюрьма, устроенная арабскими купцами для должников и беглых рабов.