Либеральное правосознание - интересный феномен, который весь соткан из противоречий. Как мы уже знаем, "человек экономический" (то есть "призрак", по Марку Блоку) патологически независим от всего живого, кроме себя любимого. "Человек юридический", напротив, послушен как робот. "Пусть погибнет мир, но торжествует закон" - лозунг, вполне сопоставимый по воинствующему идиотизму с тертуллиановским "Верую, ибо абсурдно". Во имя этого принципа в США был затеян групповой онанизм вокруг Клинтона и Моники. После того как сенат, вроде бы, подвел черту под этим делом, прокурор Роберт Рэй потратил еще 3,1 миллиона казенных долларов на то, чтобы его возобновить![2] Что же касается настоящих изнасилований, то "по данным Минюста США за 1992 г., средний срок наказания за изнасилование составлял 8 лет, а отбытый срок - 3 года."[3] Вот такое избирательное уважение к праву... Апология индивидуальной свободы и фарисейское законничество, казалось бы, давно должны аннигилировать, разрушая не только отдельно взятые мозги, но и роскошные здания - Парламенты и Дворцы Юстиции. Этого не происходит. Материю с антиматерией разводит мощное идеологическое поле.

Однако начнем мы все-таки с истории. Многие установления, казавшиеся предкам сами собой разумеющимися, сегодня воспринимаются с недоумением. Например, судебный поединок: "А побиются на поли в заемном деле..." Если Петр лучше Ивана владеет мечом или булавой, то каким образом Судебник 1497 года выводит из этого, что Петр прав в имущественном споре? Где река (то бишь "поле", на котором происходит дуэль) - а где дача? Дикость какая- то.

Потомки с таким же недоумением прочтут наши сегодняшние законы и судебные отчеты.

Что такое, например, "состязательность" в современном судопроизводстве?

Процесс, где обвинение и защита доказывают каждый свою правоту по установленным правилам перед лицом нейтрального арбитра - гениальное изобретение, с трудом внедрявшееся в разных странах как альтернатива монаршей "опале", то есть произволу правителя, который зачастую даже не утруждал себя тем, чтобы выслушать оправдания подданного.

Дальнейшая эволюция "судоговорения" повторяет эволюцию судебного поединка. Если участник процесса по старости или по болезни не может выйти "на поле" с мечом - пусть выставит вместо себя другого человека. "Но в таком случае, - говорит другая сторона, - Я тоже обращусь у услугам профессионала". Результат: то, что замышлялось как "Божий суд", оборачивается чемпионатом по фехтованию. Если, конечно, у сторон хватит средств на такой праздник спорта. Словесное состязание тоже превратилось в турнир профессионалов. И вроде бы, с одной стороны, это естественно - как всякое разделение труда. А с другой - стойкая неприязнь к адвокатам -"крючкотворам" (едва ли не большая, чем к судьям - взяточникам) тоже возникает не на пустом месте.

"А что, господа, тяжущиеся сеньоры еще живы?, - спрашивает Пантагрюэль в книге Ф.Рабле, -Так какого же черта вы мне суете весь этот ворох бумаг и копий? Все это дуракаваляние, представляющее собой сплошные каверзы."[4] А вот для сравнения современный комментарий американского музыканта Блэки Лоулеса к скандальному процессу миллионера и звезды "шоу - бизнеса" Ориентала Джеймса Симпсона, который, судя по всему, все-таки убил в 1994 г. свою бывшую жену Николь, а заодно и ее приятеля Рональда Гольдмана - но судом был признан невиновным. "Вся юридическая машина Соединенных Штатов - на скамье подсудимых. Симпсон нанял, что называется, "адвокатов из мечты уголовника"... Если у тебя нет таких бабок, как у Симпсона, ты бы уже давно поджарился на электрическом стуле... А если твои карманы набиты "зелеными", то можно практически гарантировать, что будь ты хоть самым отпетым головорезом - насильником, тебя все равно оправдают."[5]

В ходе 15-месячного процесса были предъявлены 125 материальных доказательств вины, в том числе следы крови обеих жертв в машине и на одежде Симпсона, результаты анализов ДНК"и другие научные премудрости, которых, кажется, не видел еще не один состав суда во всем мире".[6] Защита так и не сумела объяснить, где подсудимый находился в течение 78 минут (когда произошло убийство), хотя времяпрепровождение "звезды", окруженной челядью, расписано чуть ли не по секундам. За что же 7 адвокатов получили свои 10 миллионов долларов? "Высокооплачиваемая и эрудированная юридическая команда" не отвлекалась в зале суда на такую ерунду, как улики и алиби. Перед присяжными - а это, напомним, 12 человек, случайно (по жребию) подобранных с улицы для отправления правосудия - было разыграно театрализованное политическое шоу. Главное в спектакле - пресловутый "расовый вопрос". Дело в том, что Симпсон - негр. А какая может быть вера "белому" следствию по делу чернокожего?

На таком, извините, основании и был вынесен вердикт. Президент Клинтон подвел итог: "Наша система правосудия предполагает уважение к такому решению. В этот момент наши мысли и молитвы (!- И.С.)должны быть с семьями жертв ужасного преступления."[7]

Платная адвокатура входит в вопиющее противоречие с фундаментальным принципом равенства граждан перед законом (не случайно цивилизованный законодатель разрабатывал целую систему мер, включающих бесплатную помощь государственного адвоката, а в СССР даже прокурора малоимущим гражданам). Но ведь проблема не исчерпывается материальным неравенством сторон. Глубокое (и неустранимое на данном этапе развития цивилизации) противоречие заключено в самой фигуре адвоката. Он способствует правосудию, обеспечивая состязательность процесса. И в то же время как представитель клиента, он в правосудии не заинтересован. Точнее - заинтересован ровно до тех пор, пока его клиент прав. То есть в 50% случаев. Представьте себе, что адвокат защищает заведомого убийцу, и сам хорошо это понимает. Его задача - и дело чести как профессионала - добиться от суда, чтобы убийца вышел на свободу с гордо поднятой головой. И продолжал убивать дальше. Если оправдательный приговор вообще не связан с вопросом о виновности/невиновности, это никак не умаляет адвокатского достоинства. Напротив! Чем очевиднее вина "невиновного", тем громче слава: "Надо же, какой ас этот мэтр Н.! В совершенно безнадежной ситуации вытащил парня из камеры смертников!"

Повторяю: речь идет о внутреннем противоречии, которое объективно присуще самой адвокатской профессии. Точно также нравственно уязвима профессия, например, солдата. Даже в самой справедливой войне он не может быть уверен в том, что снаряд, выпущенный из его орудия, не лишит жизни совершенно ни в чем не повинное существо. Чтобы свести к минимуму вредные последствия такого рода коллизий, их нужно осознавать, и не на уровне ярлыков: "Все солдаты - убийцы! Все юристы - продажные лжецы!", но именно как объективные противоречия, заданные самой логикой жизни.

Именно такому осознанию (самой постановке вопроса!) противится современная либеральная мысль.

"Адвокат не должен ставить вопрос о виновности своего клиента, это дело суда" (адвокат Генрих Падва).[8]