Как мы уже отмечали во 2 главе, современное капиталистическое общество предоставляет индивиду больше возможностей для выбора, больше свободы, чем любое предшествующее. Такова закономерность исторического прогресса. Как бы на ее основе строится либеральная социология. Она описывает общество через массовые стихийные процессы, в которых первичный элемент - сознательный, независимый и ответственный выбор отдельной личности. Ограничители стихийности и независимости признаются только такие, которые носят формальный, официальный характер: бумага с печатью, человек в погонах. Из множества личных выборов в экономике складывается рынок, в политике - демократия.
Но ведь это - идеальная схема, она так же не похожа на жизнь, как компьютерная "стрелялка" - на настоящую войну.
Конечно, в глубинных своих первоосновах поведение человека и общества (даже докапиталистического), как правило, рационально, поскольку цели его - выживание, воспроизводство, установление контроля над ресурсами, повышение статуса в соревновании с себе подобными. Но любой первоклассник понимает, что нельзя решить задачу, механически подставив конечный результат в первое действие. Не все, что рационально - осознано, и не все, что осознано "в глубине души", человек может сформулировать, и уж тем более - задекларировать перед посторонними. В конкретной истории (как всемирной, так и "частной", семейной), "биологическая" рациональность зачастую оборачивается прямой противоположностью. Описаны десятки обществ, которые целеустремленно уничтожали условия собственного существования, себя же обрекая на катастрофу, причем это не обязательно отсталые дикари: свободный рынок по Хайеку тоже может работать как механизм самоубийства. И это показывает Жак Ив Кусто в гаитянской серии своей "Подводной Одиссеи". Характерна абсолютная беспомощность героев в объяснении того, что они делают с собственной страной, причем не только темных крестьян, но и людей образованных, которые, казалось бы, не могут не видеть и не понимать, как прекрасный остров превращается в безжизненную пустыню. "Казалось бы" - а ведь не видели и не понимали. И разве не то же самое происходило в нашей стране? Разве не у нас миллионы людей во главе с учеными и деятелями культуры голосовали за персонажей, которым с рациональной точки зрения нельзя было доверить даже старый сарай в деревне, не то что политическую власть?
Хотелось бы посмотреть в честные глаза человека, который осмелится утверждать, что в юности он принимал сознательные и независимые решения. Кстати, я не утверждаю, что таких людей вовсе нет. Но они, к сожалению, встречаются не чаще, чем виртуозные музыканты или люди, от природы устойчивые к опиатам.
16-летняя девочка заразилась триппером от первого же партнера. Давайте расспросим ее о мотивах такого решения. Анкетку дадим заполнить... Конечно, если ее мама ответственно подходила к своим родительским обязанностям и целенаправленно формировала у дочери условный рефлекс: "секс" = "презерватив", мы вправе осудить юную леди за непослушание (фиксирую внимание уважаемых читателей на формулировках: родительские обязанность и ответственность, условный рефлекс, непослушание). Педагогически это будет оправдано. А по существу? Положа руку на сердце, все мы прекрасно понимаем, что 16-летняя девочка (да и юноша тоже) в состоянии первой влюбленности бывают неспособны обеспечить элементарное самосохранение, не то что "ответственный выбор". Старший и более опытный партнер говорит: "Ну ты чего, милая, я же абсолютно здоров, ты мне не веришь, что ли..." етс, и в реальных условиях у нашей "респондентки" возможностей для выбора очень-очень мало.
А ведь от этого может зависеть человеческая жизнь! Я имею в виду не только болезни, менее излечимые, чем триппер, но и тот общеизвестный факт, что первый опыт оказывает огромное воздействие на последующую сексуальную и, добавил бы доктор Фрейд, не только сексуальную жизнь человека.
Кстати, один из самых ярких примеров того, как идеология противоречит сама себе - это мирное сосуществование в голове у современного либерала фрейдизма, который всячески подчеркивает и преувеличивает подсознательные мотивы - с примитивной, поверхностной рационализацией человеческого поведения экономистами и социологами.
Что может быть "объективнее" и "рациональнее" пищевого инстинкта? Но грандиозная индустрия питания, вознесшаяся выше Вавилонской башни, лишь отчасти связана с реальными физиологическими потребностями своих создателей. Человек ест не то, что нужно, а то, что вкусно. Нужное тоже может быть вкусным. Свежее мясо обычно (не во всех культурах) предпочтительнее тухлого, беременная женщина инстинктивно тянется к источнику кальция, человек с пониженной кислотностью - к квашеной капусте етс. Но сплошь и рядом мы выбираем то, что нам совсем не нужно или даже очень вредно. Потому что нам вкусно то, к чему мы привыкли. А если учесть, что многие пищевые стереотипы формируются в детстве - то, к чему нас приучили.
Наркологами давно подмечено, что первое знакомство с табаком, алкоголем и даже наркотиками часто не приносит никакого удовольствия. Молодые люди предпринимают героические усилия, чтобы приучить свой организм к вводимой в него дряни. Почему? Потому что в их референтной группе потребление этой дряни ассоциируется с более высоким статусом. И с биологической точки зрения решение "равняться на доминантную особь, на вожака", вроде бы, даже рационально (если забыть о том, что мир не ограничивается заплеванными стенами "молодежной" блатхаты). А по существу это следствие чужого решения (принятого за "суверенного потребителя" другими людьми).
Видимо, настоящий выбор, как его понимает либеральная социология, личность может совершать только в пределах своей компетенции и опыта. Шофер сознательно выбирает маршрут или запчасти для машины. И может объяснить, почему. Опытная хозяйка - приправу к жаркому. Финансист - форму уплаты (или неуплаты) налогов. Судья - мотивировку решения (даже если решение ошибочно. Даже если оно заведомо ошибочно!)
Но вот наш шофер попадает в поликлинику, в суд, в редакцию - в любую другую сферу, где он некомпетентен. Проявлением неопытности станет доверчивость. Интеллектуал, вроде бы, вправе смотреть свысока: что ж ты, дурак, обратился не к врачу, а к шарлатану?[15] Сам виноват! Однако представьте себе этого "умника" в роли начинающего автолюбителя. Он будет принимать замечательно ответственные решения, не правда ли? Потом обратится за советом к опытному водителю. И ему даже в голову не придет, что тот может нарочно дать совет, который приведет к аварии.
Подобная доверчивость - нормальное явление с тех пор, как между людьми существует разделение труда. Если бы они не доверяли никогда никому, общество просто распалось бы.
Таким образом мы приходим к объяснению целого ряда феноменов, совершенно "необъяснимых" с позиций либеральной социологии.
1.Элитарные группы, для которых управление (в т.ч. управление общественным мнением) является профессией, куда точнее и успешнее осознают и утверждают свои интересы, нежели прочая "масса" покупателей-избирателей.
2.То же относится и к стабильным "меньшинствам", члены которых волей-неволей специализируются в том, что отличает их от большинства.
3.Реклама для "профессионального" потребителя принципиально отличается от обычной, бытовой. Если первая - это прежде всего информация о товаре, то вторая - в основном промывание мозгов.
Любопытно, что всякая попытка привлечь общественное внимание к этим явлениям встречает раздраженную реакцию: "Это-де поиски заговоров! Привет от газеты "Завтра"!" етс. Но причем здесь "заговоры"? Будто бы людям непременно нужны инструкции конспиративного центра, чтобы следовать своим материальным интересам. Как справедливо заметил фон Хайек, "в условиях спонтанного порядка незачем знать ни обо всех преследуемых целях, ни обо всех используемых средствах, чтобы учитывать их в своем поведении. В этом нет нужды, поскольку такой порядок формируется сам по себе... Процветания достигают те группы, которым удается изменять правила поведения так, чтобы способность к адаптации у них возрастала."[16]
