Однако Пролеткульт так и не стал официальным выразителем позиции большевиков в области культуры. Классическая литература стала печататься миллионными тиражами. РКП(б) подчеркивала, что коммунистические идеалы соответствуют гуманизму русской классической культуры.

Одной из задач социальных преобразований большевики считали ликвидацию неграмотности. Накануне 1917 г. только 27% населения страны умело читать и писать. Неграмотные люди не могли бы строить новое современное индустриальное общество. 26 декабря 1919 г. был принят декрет СНК «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР», сокращенно — ликбез. Все население от 8 до 50 лет в обязательном порядке должно было обучаться грамоте. Для обучающихся устанавливался сокращенный рабочий день с сохранением заработной платы, курсам и кружкам ликбеза предоставлялись помещения для занятий, началось строительство новых школ. В 1920 г. была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности. В результате в течение 1917-1920 гг. грамотой овладели около 7 млн человек. Конечно, ликбез давал только самые начальные познания, но он стал важным импульсом для дальнейшего образования населения.

В сентябре 1918 г. было принято «Положение о единой трудовой школе РСФСР». В революционной школе отменялись экзамены, задания на дом, ученическая форма. Слово «учитель» отменялось, он становился школьным работником («шкрабом»). Управление школой передавалось в руки «школьного коллектива», куда входили все ученики и школьные работники — от учителя до сторожа.

Упразднялась плата за обучение. При институтах и университетах создавались рабочие факультеты (рабфаки), на которых малообразованные рабочие и крестьяне готовились к поступлению в вузы по укороченной программе. Так формировалась новая интеллигенция, не связанная с элитарной культурой дореволюционных господствующих классов.

12 апреля 1918 г. Совет народных комиссаров принял декрет «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей, и выработке проектов памятников Российской социалистической революции». Первым новым памятником стал памятник А. Радищеву в Петрограде. Была принята целая программа «монументальной пропаганды»: в Москве, Петрограде и других городах возводилось множество памятников из дешевых недолговечных материалов, которые использовались как средство пропаганды нового строя. Закладка и открытие памятников проводились в торжественной обстановке, с митингами. Агитаторы разъясняли, какому революционеру воздвигнут памятник и что хорошего этот человек сделал для народа.

Большое распространение получили революционные плакаты. В условиях, когда большая часть населения была неграмотна и малограмотна, плакаты оказались удачным средством агитации. Образы плакатов были яркими и доходчивыми. Плакатами оклеивались здания городов и сел, витрины магазинов, дома, заборы, вагоны агитационных поездов и борта пароходов. Такие плакаты, как «Ты записался добровольцем?» Д. Моора, вошли в золотой фонд советского искусства. Поэт Маяковский работал и как художник в «Окнах РОСТА» (телеграфного агентства), изображая новости в виде наглядных картинок. В дальнейшем укреплению позиций коммунистической идеологии способствовало распространение радио и кино.

Во время Гражданской войны появилось множество новых театров, где актеры и режиссеры опробовали новые средства актерского искусства. «Театр революции» проводил на улицах массовые представления с участием зрителей, например «Взятие Зимнего дворца».

Появились игровые агитационные фильмы: «О попе Панкрате, тетке Домне и явленной иконе в Коломне» (режиссер Н. Преображенский, по басне Д. Бедного), «Уплотнение» (режиссер А. Пантелеев), «Восстание» (режиссер А. Разумный). После завершения войны советский кинематограф добился новых успехов. Классикой мирового кинематографа стал фильм С. Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» (1925 г.).

Эта работа революционной интеллигенции способствовала росту поддержки коммунистического режима, энтузиазма людей, приобщению населения к культурной жизни.

Борьбу за преобладание коммунистической идеологии в литературе в 1920‑е годы вела Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) — организация, видевшая задачи культуры в обслуживании непосредственных интересов социалистического строительства. Но РАПП приходилось вести ожесточенную борьбу с другими группировками, также лояльными советской власти, но претендовавшими на самостоятельный поиск форм творчества (ЛЕФ, «Серапионовы братья» и др.).

Рабочий спичечной фабрики «Сибирь» слушает радио. Томск, 1929 г. РГАКФД

В то же время в 1920‑е годы из эмиграции начинают возвращаться некоторые видные деятели культуры (например, писатели А. Толстой и А. (Максим) Горький). Не пролетарским, а крестьянским поэтом, «попутчиком» коммунистов считался поэт С. Есенин, пользовавшийся огромной популярностью. Происходил синтез культурных традиций народов СССР и коммунистического идейного проекта.

Советское государство стремилось поставить интеллигенцию на службу промышленной модернизации и коммунистической агитации. Но коммунисты не доверяли старым специалистам («спецам»), которые во время революции поддерживали другие партии и теперь не во всем соглашались с ними. Государство нуждалось в их знаниях и вынуждено было терпеть «спецов» на важных постах, но надеялось как можно скорее создать новую молодую коммунистическую интеллигенцию.

Выступая перед представителями интеллигенции, Н. Бухарин заявил: «Мы будем штамповать интеллигентов, будем формировать их, как на фабрике». Однако это была нелегкая задача. Интеллигенция стремилась к свободе творчества, даже сторонники нового строя продолжали вдохновляться революционным романтизмом и не желали проходить революционную «штамповку».

После разгрома «правого уклона» Сталин стал безусловным лидером партии. С разгромом оппозиций и уклонов, прекращением дискуссий партийно–государственный аппарат становился тоталитарной структурой. В условиях форсированной индустриализации и коллективизации, а затем и террора тоталитаризм стал преобладать также в обществе, которое все более управлялось партийно–государственным центром.

После поражения «правого уклона» XVI конференция ВКП(б) 23-29 апреля 1929 г. приняла напряженный «оптимальный» план Первой пятилетки, который предусматривал резкий рост вложений в промышленность (он противопоставлялся более скромному «отправному» плану). Если за предыдущее десятилетие капиталовложения составили 26,5 млрд руб., то теперь планировалось 64,6 млрд, при этом вложения в промышленность повышались значительно быстрее — с 4,4 млрд до 16,4 млрд руб. 78% вложений в промышленность направлялись на производство средств производства, а не потребительской продукции. Это означало изъятие огромных средств из хозяйства, которые могли дать отдачу только через несколько лет. Промышленная продукция должна была вырасти за пятилетку на 180%, а производство средств производства — на 230%.

Однако план пятилетки, разработанный на пределах возможностей советской экономики, находился под угрозой срыва в условиях меняющейся международной конъюнктуры из–за начавшегося мирового экономического кризиса. В условиях падения цен на сырье Сталин решил действовать быстрее и решительнее, форсировать индустриальный скачок.

К концу 1929 г. сроки строительства промышленных гигантов были сокращены, нормативы поставок продовольствия государству увеличены. Для выполнения этих напряженных планов были резко увеличены темпы коллективизации. Началось форсированное промышленное строительство. Одни отрасли вырывались вперед, за ними не успевали другие. Директора бесчисленных строек конкурировали в борьбе за ресурсы, хотя официально пятилетка должна была обеспечить планомерное развитие. Ресурсы разбазаривались, торопливое строительство при постоянной нехватке квалифицированных рабочих и инженеров приводило к авариям. Эти катастрофы объяснялись «вредительством буржуазных специалистов» и тайных контрреволюционеров. В 1928-1931 гг. были арестованы и осуждены сотни специалистов, обвинявшихся во вредительстве (например, «Шахтинское дело») и в принадлежности к подпольным организациям разной идейной направленности — социал–демократической («Союзное бюро меньшевиков»), эсеровской («Трудовая крестьянская партия»), либеральной («Промышленная партия») и монархической («Академическое дело»). Чтобы скомпрометировать инакомыслящую интеллигенцию, арестованных по политическим причинам также обвиняли в шпионаже и организации диверсий.