Конечно же, Китин не при делах. Для него, как и для всех остальных, следование рекомендациям паладинов было гарантией альтернативного равновесия. А смерть Старкова нарушала его. Ему никакой бывший учитель не являлся и картину мира не рушил, это уж точно. Марк ясно видел, в чем сила Китина и в чем его слабость.

Понять бы еще, в чем его, Марка, сила.

«Ты это знаешь. Ты эгоист. Лентяй. Думаешь только о себе. Никто и ничто тебя по-настоящему не трогает. Тебя ж даже себе-то самому яичницу ломает пожарить. Но ты стоишь посреди апокалипсиса, и город вокруг превращается в информационное марево, и твое сознание вот-вот утащит в такие дальние и невозвратные места, откуда его не вытащит уже никакой Йорам, а ты не можешь остановиться – и продолжаешь думать о деле, продолжаешь решать эту задачку.

Китин доходит до цели, а ты – докапываешься до правды».

Дожевывая, Марк принялся шарить по всем карманам – безалаберный он человек, просто притча – нет, басня даже: «Не то и не на месте». Визитка отыскалась в третьих по счету штанах. Он набрал номер:

– Олег Иванович. Я должен поговорить с Андрулаки.

На том конце помолчали.

– Просите меня устроить вам встречу?

– Не совсем. – Марк встал так, чтобы видеть, как синицы совершают последние вылеты за оставшимися семечками. – Я просто предупреждаю вас, что встречусь с ним. Чтобы вы были в курсе.

– Марк, не надо зарываться. Один разговор с паладином не делает вас избранным, – с прохладцей в голосе предупредил Китин.

– Я знаю, – вздохнул Марк. – Поверьте, я и не напрашивался.

Китин снова помолчал.

– Планируете опять поиграть в инспектора Клузо? Решение проблем на физическом уровне – это все же не совсем ваше, Марк. На этот раз доброго дяди может и не оказаться рядом.

– Прямо сейчас я планирую… – Марк бросил взгляд на часы. – Да, планирую ненадолго выйти в поток, чтобы после успеть покалякать с господином законником. А потом поехать в «Забияку».

– В ночной клуб?

– Ага, туда, – бодро подтвердил Марк. – Ну а потом, уже посреди ночи, планирую ввалиться к своему доброму корешу Бубну и нажраться с ним в хламину.

Китин издал приглушенный звук – возможно, смешок, но, может, и презрительное фырканье:

– Что ж, удачи.

Марк помедлил.

– Та загадка, которая терзает вас, а теперь уже и меня начала… Вы же догадываетесь, что… человек, с которым мы встречались, прекрасно знает ответ, да? Вы понимаете, что, если бы вы могли просто спросить, этого было бы достаточно?

На том конце провода промолчали.

– Вам тоже удачи, ронин.

И Марк направился в спальню, дабы придирчиво выбрать наряд – не слишком продуманный, дабы не выглядеть подобострастным, но и не настолько небрежный, чтобы побудить собеседника отнестись к тебе несерьезно, – одним словом, такой, в котором человеку, намеренному докопаться до правды, пристало встречаться с чьим-то личным поверенным.

– Необходимо образование, – говорит Майя. – По всем остальным критериям прохожу, я проверяла. Физическая подготовка, здоровье, коэффициент интеллекта, профиль акцентуаций, характеристики нервной системы. Там довольно строго, но я прохожу. Только вот должен быть диплом, хотя бы к концу тестового этапа. А это через два года. Я еще успеваю получить вышку по экспресс-программе, если зачислюсь на курс на следующей неделе. Но у меня нет кредита.

– А ты не можешь?..

Давид не договаривает: понятное дело, она не может. Находясь в системе пожизненного государственного кредитования, которая едва ли не учитывает объем потребляемого тобой с каждым вдохом кислорода, подделать образование невозможно. Никак не. Это можно сделать, только пребывая по другую сторону – в мире Давида, с сорванной страховкой и вообще без каких бы то ни было кредитных линий. Но…

– Но без кредитной линии никто тебя и близко к проекту не подпустит, – проговаривает Давид, похоже, сам для себя. – Куда ни кинь.

Как и к покупке жилья, и к медицинским услугам, а твоих детей – к школе, и к работе на любой мало-мальски руководящей должности, и даже к обслуживанию силами правопорядка, то бишь полли. Все это – для среднего класса. Для законопослушных. Для заемщиков.

Они сидят в тайной комнате два часа.

В первый час Давид рассказывает, как после того, как за ним пришел Оскар и отвел его наверх, даймё коротко объявил, что в последний раз дает ему возможность выбрать сторону. И Давид уже готовился согласиться, поскольку отказываться в той ситуации было бы безумно, но тут началась вся эта ерунда между своими, а потом до кучи прибежал антитеррор и добавил масла в кашу.

– Передел власти. – Сидящий на полу Давид пожимает плечами и тянется кончиками пальцев к носкам кроссовок, разминаясь. – Кто б мог подумать, что из-за парочки мелких говнюков вроде буги-братьев заварится этакое.

Майя слушает отрешенно. Могло ли все происходить так, как он рассказывает? Или и так и этак одновременно? Параллельно? Альтернативная реальность? А почему бы и нет, в самом деле.

Интересно, в каком состоянии сейчас Оскар. Он мертв, как видела она? Или жив? Или он теперь – Оскар Шредингера?

– Те трое, – продолжает Давид, не дождавшись вопроса, – на самом деле существуют. Это я знаю точно. Их самих – не знаю.

– Так ты блефовал?

– Не совсем. Будь у меня время, я бы сумел их вычислить. – Давид примолкает, искоса глядит на Майю. – У нас с Нефедовым-старшим были кое-какие дела. Уже после моего ухода отсюда. Недолго.

– И ты думал, твой даймё об этом не узнает, – вяло произносит Майя. – Неудивительно, что он так на тебя взъелся.

Давид делает наивное лицо и виновато разводит руками.

– А в тех бумагах что? – Майя мотает головой, указывая на внутренний карман его куртки, содержимое которого приметно выпирает из-под ткани.

– У него было дело на каждого, – подумав, отвечает Давид. – Как в отделе кадров сто лет назад, представляешь? Папка с завязочками. С фотографией. Он не доверял цифровым носителям – никаким, даже локальным базам данных. – Он плавно встает и несколько раз шагает от стенки до стенки, закинув руки за голову. – Когда я уходил, он показал мне мою папку – просто чтобы я был в курсе. Чтобы не шалил. И вот начинается вечеринка, и я понимаю, что есть шанс ее забрать. Он снова сунул меня Оскару, но… – Давид разводит руками еще виноватее.

Бедный Оскар, думает Майя. Бедный даймё. В двух разных жизнях – дважды убиты, вот ведь злой рок-то какой.

Банковская система, страхование и наблюдение, думает Майя. Идеальная связка. Как раз для решения ее проблемы. Вычислить этих троих… Найти к ним подход – как-то уломать, заставить… А, фигня. Не успеть.

Сперва ее подколачивало – шутка ли, столько всего и сразу, – но сейчас Майя более-менее спокойна. Завод кончился, и она, кажется, готова воспринять с абсолютной бесстрастностью даже второе пришествие Леннона.

Они сидят в тайной комнате уже три часа.

– Странно, что никто нас не заметил, – отрешенно замечает Майя, четыре раза перебрав содержимое аптечного саквояжика, похожего на набор с инструментами – типичный мужской подарок к какому-нибудь там Дню Y-хромосомы.

В аптечке – широчайший ассортимент средств для тампонады, бинтования, зашивания либо заклеивания, а также обезболивания при телесных повреждениях самой разнообразной этиологии. Плюс четыре протеиновых батончика.

– Да нет, не странно, – сквозь зевок возражает Давид. – Ты забываешь, где находишься. Нет покрытия – нет прозрачности – нет наблюдения.

Тоже верно. Спутники и здесь летают, конечно. Но не передают данные банкам – по крайней мере, не онлайн.

– Тогда странно, что они не подняли хотя бы один вертолет, – подумав, говорит Майя. – Вертолеты-то у вас тут есть?

– Хм, вот это и правда странно, да, – признает Давид с повторным, на этот раз прямо-таки королевским зевком. – Но вокруг вообще много странного творится, скажи? Что еще?

Майя тупо перебирает, что же еще странного творилось вокруг сегодня. Лично для нее весь день с самого утра – одна большая странность. Мысли еле ворочаются.