Бэз малюет, Гарри чешет языком, как надо жить, а Дориан - о, Боже, пусть он всё-таки окажется девушкой! - стоит, позирует, бедняга, уши развеся.

  - Эй, Ферди, - меня треплют за плечо, - Я помыла посуду, а ножики наточить бы надо.

  - Что?

  На столе были ножи!?... Да ну и пусть...

  - Я говорю, пять часов уже. На Марлона опоздаешь! Там всего один сеанс, и как врубят проектор, так двери на замок!

  А у меня в глазах рассекают голубые стрекозы на хрустально-целлофановых крыльях, и чудо красоты во фраке стоит перед объективом...

  Если бы я не гонял до Льюиса и обратно чуть не ежедневно уж сто дней как, я бы заблудился или угодил в аварию, а так у меня появилось звериное чувство дороги - конское или собачье, или, говорят, ещё слоны мастера запоминать маршруты...

  Вот я паркуюсь у дома на окраине. Темно, хоть глаз коли, только над входом фонарик маячит, стоит женщина и проверяет билеты, как в обычном кинотеаторе, только она на них не смотрит, а щупает и нюхает. Ёжкин кот! Да она слепая! А собой ничего. Брюнетка.

  - Проходи, - говорит мне.

  Зал в подвале, похожем на мой собственный, только просторней. Сидения, какие попало: стулья с разной обивкой в середине, спереди скамейки невысокие, а сзади такие длинноногие тубареты, как у барных стоек бывают. Я пристроился с краю в плетёное кресло - его, думаю, из летнего кафе стащили. Жду. А по залу ходит верзила и всем в лица смотрит, лыбится, кивает, а меня как увидел, так насупился и кричит в темноту:

  - Дин, тут какой-то левый жлоб нарисовался! Глянь своим глазом, - и лапу мне на плечо ложит.

  А я не треплю, чтоб меня трогали. Вскакиваю - лучше бы, дурак, сидел: сразу трое вцепились.

  - Я, - заявляю со всех гланд, - грожусь, что я левый! В наше время сейчас только левые и правы!

  - Продолжай, сынок, - говорит тот, которого покликал контролёр.

  - Левые - они одни неравнодушные, например, к водородным бомбам, а всем другим на всё плевать и всё такое!

  Моя искромётно-дебильная триада на окружающих, что называется, произвела...

  Тот, который Дин, очухался первым и заложил не менее крутой вираж:

  - Я на днях из Оксфорда вернулся. Там мой кореш Маркус Ленгдон накропал статью, что за Сервантеса писал Шекспир, ведь если имя его главного героя склеить, а последний слог отрезать, спереди воткнуть и по-английски прочитать, получится не что иное, как ГОРЯЧИЙ ОСЁЛ.

  Хоть у меня поджилки тряслись, но держался я блестяще и спуску ему не давал:

  - Вы, - говорю, - сэр, к чему клоните? Если ругаться изволите, так это можно и попроще сделать, с учётом уровня аудитории.

  Ну, про аудиторию я, конечно, не сказал, но что-то в этом роде подумал.

  А ещё забыл поведать, что собеседника своего видел отнюдь не впервые. Это он вчера подогнал мне, изнывающему, апельсин, а раньше дольку отжал. Тут он смотрел хозяином, командовал.

  - Хорнет, Блайндер,... - и вбок кивнул.

  Два амбала выволокли меня к экрану, на всеобщее обозрение.

  - Кто-нибудь хоть раз видел этого ханурика?

  Леденящая тишина. ... Вдруг подаёт голос Венди:

  - Да это же Фернандо, новый хахаль Мэриан.

  - Точно, - подщебечивает Нэнси, - Он заходил за её барахлом.

  - Почему она сама не пришла? - домогается главный.

  - Простудилась. Погуляла в чьей-то поддергайке на рыбьем меху. Попросила меня посмотреть, а потом пересказать.

  И билет ему подаю.

  - Ну, раз так, то честь и место.

  Меня усадили в первом ряду. Фильм назывался "Дикарь", и недаром...

  Когда он закончился, и все начали расходиться, что-то там гундя промеж собой, я всё сидел и мысленно чесал макушку.

  Снова ко мне подкатил мистер Дин.

  - Чего, - говорит, - залип? Впечатлило?

  - Мне, - отвечаю, - хоть убейте, непонятно, на кой, прошу прощения, ляд официантке первый приз за мотогонки? Он бы ей лучше конфеток прислал или цветов.

  - Может, это самое дороге, что у него было?

  - Самое дороге - это его мотоцикл, а он и впрямь дикарь: тянется за бесполезными блестящими штуками, дарит их, кому они без надобности. Хотя, если просто на память... Что могла похвастать, что водила дружбу с крутым гонщиком... Глупо. Но душевно. А люди - сволочи. И меня зовут не Фернандо.

  - Это мне по барабану, только за Мэриан я неспокоен, а она мне как дочь.

  - Я забочусь о ней, сэр.

  - Заботься хорошенько. Ну, и тачку тоже береги.

  Как я дал так себя облапошить? Я похитил девушку из высшего общества - и концы в воду, похитил продавщицу - и вот уже вся её кампания знает меня в лицо, мою машину - тоже. Что дальше? Они ко мне в гости заявятся?

  А и плевать! У них самих рыло в пуху, так что в полицию не пойдут.

  А что, если... Полно! Какие бандиты? Обычная шпана.