В этих условиях Сталин согласился принять Риббентропа 23 августа. В этот день в Москву пришло известие из Монголии: 23 августа 6-я японская армия под командованием генерала О. Риппо была окружена. Главный союзник Германии по агрессии потерпел серьезное поражение в своих попытках развернуть экспансию на север.
В ночь с 23 на 24 августа 1939 года, после переговоров, длившихся без перерыва несколько часов, советско-германский договор о ненападении был подписан. Статья 3 договора гласила: «В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу». Договор был заключен сроком на 10 лет и автоматически мог быть продлен на следующие пять лет за год до истечения этого срока.
Одновременно был подписан «секретный дополнительный протокол», соответствии с которым была установлена черта между «сферами влияния» Германии и СССР в Восточной Европе. 1-я статья протокола гласила: «В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР…» Во 2-й статье указывалось: «В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан. Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих событий». В 3-й статье говорилось о «полной политической незаинтересованности» Германии в Бессарабии. Как известно, СССР никогда не признавал аннексию Румынией Бессарабии и считал ее советской территорией.
Подписание советско-германского договора о ненападении (позже ставшего известным под названием «пакт Молотова – Риббентропа») и секретного протокола к нему были жизненно необходимы Советскому Союзу для того, чтобы, с одной стороны, получить отсрочку вооруженного столкновения с Германией (выигрыш во времени), а, с другой стороны, отодвинуть на запад рубеж, с которого Германия могла бы начать свое нападение на СССР (выигрыш в пространстве). В то же время очевидно, что реализация этих целей СССР не совпадала с интересами тогдашних правительств Польши и стран Прибалтики. Однако нынешние протесты против «пакта Молотова – Риббентропа» игнорируют реальность тогдашней истории, когда интересы и даже суверенитет малых стран постоянно приносились в жертву интересам великих держав.
Так, когда в ходе Второй мировой войны возникла опасность Суэцкому каналу, английское правительство оккупировало Египет, чтобы противостоять германскому наступлению. Аналогичным образом в 1941 году СССР и Великобритания оккупировали Иран, когда возникла угроза установления там прогерманского режима. В 1942 году США произвели высадку своих войск в Марокко и Алжире, презрев необходимость испросить на это разрешение французского правительства Лаваля – Петена, с которым они поддерживали дипломатические отношения. В значительной степени такие действия были обусловлены вопиющим игнорированием международного права Германией и ее союзниками по Антикоминтерновскому пакту, о чем свидетельствовав вторжение Японии в Китай, захват Италией Эфиопии и Албании, аншлюс Австрии и прочие захваты Гитлера. Впрочем, и некоторые малые страны охотно присоединялись к дележу земель, захваченных агрессорами. Так, Польша и Венгрия стали соучастницами дележа Чехословакии после Мюнхенского соглашения, а Литва охотно приняла от Германии Вильнюс и Виленскую область, входившие до 1 сентября 1939 года в состав Польши.
Следует также учесть, что разграничительная черта между сферами влияния, определенная «секретным протоколом», отнюдь не означала переход тех или иных земель в собственность Германии или СССР. Понятие «сфера влияния», употреблявшееся в секретном протоколе, лишь означало невмешательство Германии и СССР в их действия в пределах этих «сфер». Последуюшие события показали, что эти договоренности не были достаточно четкими и окончательными: границы «сфер влияния» были подвергнуты изменению, а истолкование действий Германии и СССР в пределах своих «сфер» потребовали дополнительных согласований.
Тем временем советско-германский договор был подвергнут широкой критике на Западе. Критики не скрывали своего недовольства тем, что, подписав договор о ненападении, СССР избежал участия в начале нового кровопролитного конфликта.
Выступая 31 августа 1939 года на 4-й внеочередной сессии Верховного Совета СССР в ходе обсуждения вопроса о ратификации советско-германского договора о ненападении, нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов заявил: «Советско-германский договор подвергся многочисленным нападкам в англофранцузской и американской прессе… Пытаются распространять неправду, что будто бы заключение советско-германского договора о ненападении помешало переговорам с Англией и Францией о пакте взаимопомощи… В действительности, как известно, дело обстоит наоборот. Советский Союз заключил пакт о ненападении с Германией, между прочим, в силу того обстоятельства, что переговоры с Францией и Англией натолкнулись на непреодолимые разногласия и кончились неудачей по вине англо-французских правящих кругов… Эти люди требуют, чтобы СССР обязательно втянулся в войну на стороне Англии против Германии. Уж не с ума ли сошли эти зарвавшиеся поджигатели войны? (Смех). …Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть воюют сами без Советского Союза. (Смех. Аплодисменты.) Мы бы посмотрели, что это за вояки. (Смех. Аплодисменты.)».
Через несколько часов после этого выступления Молотова и ратификации Верховным Советом договора Германия напала на Польшу, а вскоре Великобритания и Франция объявили войну Германии. Так началась Вторая мировая война.
Вскоре Германия стала настаивать на вступлении СССР в войну против Польши, исходя из своего толкования положения о «сферах влияния». Перед СССР вновь остро встала угроза вовлечения в войну, но на сей раз на стороне Германии. Однако, поскольку теперь Германия недвусмысленно угрожала войти в советскую «сферу влияния», то перед СССР возникала и угроза того, что немецкие войска выйдут на старую советско-польскую границу и, таким образом, никакого территориального выигрыша СССР не получит.
К этому времени польское правительство уже покинуло пределы своей страны. 17 сентября правительство СССР направило ноту польскому послу в Москве, в которой говорилось: «Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР… Ввиду такой обстановки Советское правительство отдало распоряжение дать приказ перейти границу и взять под защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».
В тот же день советские войска пересекли границу и вступили в Западную Украину и Западную Белоруссию и к концу сентября заняли эти земли. Ян Гросс в своем исследовании «Революция из-за границы», подготовленном на основе записей поляков, покинувших СССР вместе с армией Андерса в 1943 году, признавал: «Следует отметить и сказать это недвусмысленно: по всей Западной Украине и Западной Белоруссии, на хуторах, деревнях, в городах Красную армию приветствовали малые или большие, но в любом случае заметные, дружественно настроенные толпы… Люди сооружали триумфальные арки и вывешивали красные знамена (достаточно было оторвать белую полосу от польского флага, чтобы он стал красным)… Войска засыпали цветами, солдат обнимали и целовали, целовали даже танки… Иногда их встречали хлебом и солью». Изъявления радости по поводу прихода армии, освобождавшей их от режима национальной дискриминации, сопровождались взрывом ненависти по отношению к свергнутому строю.
