— Простите великодушно, Антон Иванович, я правильно понял, что смолу вы получили даже не из торфа, а из донных отложений болот?

— Да, Юрий Сергеевич, Вы всё поняли правильно. — с некоторым недоумением подтвердил Вальман — А что тут особенного? Собственно говоря, донные отложения есть продукт согнития[66] и брожения останков живых организмов, как и торф. По здравому размышлению осадки имеют более сложный состав, чем торф, поскольку изначально составляются из значительно большего количества ингредиентов.

Вот так… Не ждали чуда, а вот оно — получите и распишитесь. Я никогда не слышал, чтобы там, в моём будущем кто-то получил хоть что-то полезное из болотных осадков, впрочем, и не уверен, а брался ли кто-то за их исследование…

— Антон Иванович, много ли у вас получено сей чудесной смолы?

— Прилично, не менее пятидесятилитровой бочки.

— А как скоро вы сможете наладить массовое производство смолы?

— Всё зависит от поставки оборудования. В процессе должны быть задействованы большие чугунные котлы, причём не простые, а герметически закрываемые, и к тому же изнутри покрытые толстым слоем химически инертной эмали.

— Будьте покойны, Антон Иванович, котлы будут изготовлены в самый краткий срок. Благоволите составить полный список оборудования, потребного для вашего завода.

— Позвольте узнать, Юрий Сергеевич, где вы намереваетесь использовать сию долго сохнущую смолу?

— Никакого секрета тут нет. Из смеси смолы, щебня и песка мы будем изготовлять шпалы для железной дороги. Изначально мы собирались использовать деревянные шпалы, но дерево подвержено разложению, даже при условии пропитки составами, препятствующими гниению. Да и леса жалко, если уж говорить откровенно. А ваш искусственный базальт обещает быть если не вечным, то очень долгоживущим.

— Для столь благого дела не пожалеем усилий. Будьте благонадёжны, Юрий Сергеевич.

— Теперь о приятном, Антон Иванович. Сообщите своим сотрудникам, что все научные работники, все лаборанты и техники, и вообще все, кто внёс свой вклад в создание столь многообещающих веществ, будут награждены Его императорским величеством. У меня есть полномочия давать такие обещания.

Планета Земля двадцать первого века очень маленькая. Если обычный человек, хотя бы ты или я решим попасть в любую точку земли, то вопрос решается легко — были бы деньги. И спустя сутки после принятия решения — максимум сутки! — мы из села Ольшанка, что в сердце европейской части России, легко перемещаемся в Тегусигальпу или Лиму в жаркой Южной Америке или в Нуук, что мёрзнет в Гренландии. А заблажит — можем посетить Северный или Южный полюс. И тут вопрос только в деньгах: если они имеются, то услужливые вояки любой крупной страны снарядят для вас хоть сверхзвуковой истребитель, хоть стратегический ракетоносец, если вдруг нас не устроит транспортный самолёт, и спустя несколько часов мы гордо ступим на вершину планеты…

Денег мало? Не беда! Во все обжитые места можно добраться автостопом.

Другое дело восемнадцатый век. Здесь путешествия редки и чрезвычайно сложны. Собственно говоря, большинство людей во всех частях света сидят на месте, и дальше угодий своего села мало кто бывает. А если бывает, то не далее ближайшей ярмарки. Активно передвигаются те, чья профессиональная деятельность связана с дорогой — моряки, военные, ямщики, фельдъегеря… Остальные сидят по своим городам и сёлам. Даже кочевники, чья жизнь накрепко связана с постоянными передвижениями, на самом деле живут на одном месте, ибо летние и зимние пастбища, водопои и удобные места стоянок закреплены за родами и племенами, и даже косой взгляд на чужие угодья является весомым поводом для кровопролитной резни.

В чём причина такой оседлости? Очень просто: нет дорог. Да и там где есть дороги — невелико облегчение — по суше путешествовать можно лишь на своих двоих или на копытном транспорте: лошади, верблюде, осле.

Можно и на слоне, но слоны в России зимой не живут.

Я почему вспомнил о слонах? Очень просто: я стою на краю небольшого болота, что раскинулось как раз поперёк проектируемой линии железной дороги Петербург — Царское Село. Рядом со мной стоят представители моего штаба, среди которых находится новый в нашей компании человек, архитектор Матвей Федорович Казаков. Матвей Фёдорович о слонах и говорит:

— Великий Ганнибал, что в древности воевал с Римом и перешел через Альпы со своим войском, в коем были слоны, преодолел бы дорогу от Петербурга до Царского Села с превеликими трудами. Поглядите на сие болото: оно невелико по нашим меркам, но как его преодолеть слонам?

— Невысоко берёте, Матвей Фёдорович! — улыбается в ответ моя половина — Каждый поезд, что пойдёт по этому пути, будет соответствовать весу всего войска Ганнибала, со всеми его слонами, мулами и ослами.

— Соглашусь, Елизавета Алексеевна! — изящно кланяется Казаков — Если Вы и преувеличиваете, то лишь самую малость.

Все улыбаясь наблюдают за этой маленькой пикировкой. Лёгкое и непринуждённое общение в узком кругу полезно тем, что люди, не слишком заморачиваясь куртуазностью и уставом начинают мыслить, не опасаясь сказать лишнего. Вот и у Казакова, похоже, созрела некая идея.

— Юрий Сергеевич, а как Вы смотрите на строительство моста через сие болото? Да чего уж стесняться, чёрт возьми, строительство всей дороги в виде сооружения мостового типа?

— Вы придумали нечто новое, Михаил Фёдорович?

— Придумал, Юрий Сергеевич, и эту новину нужно зарисовать.

Мы дружною толпой возвращаемся к автомобилям, а рядом с ними, уже извещённые моим адъютантом служители расставляют столы и стулья. Казаков берёт бумагу и карандаш, и начинает рисовать стремительными штрихами:

— Смотрите, дама и господа. Мой замысел таков: по всему пути мы выстроим свайное поле из столбов, изготовленных по подобию Ваших, Юрий Сергеевич, базальтовых шпал. Сваи будут опираться на твёрдый грунт ниже горизонта промерзания, что не позволит поколебать всё поле при морозном выпячивании. На сваи будет опираться мостовое перекрытие, также отлитое из искусственного базальта. Вот посмотрите: мостовое перекрытие будет иметь форму пчелиных сотов, а сверху гладкое. Уже на гладкую поверхность мостового перекрытия будут выкладываться шпалы и рельсы. Как вам моя идея, господа?

— Высказывайтесь, господа. — приглашаю я к разговору остальных.

— Мысль прекрасная. — вступает в разговор корабельный инженер Кочетков Борис Иванович — Со своей стороны лишь уточню, что прямо на мостовое перекрытие шпалы и рельсы класть нельзя, дабы не передавать несущим конструкциям вредных колебаний, идущих от поезда. Нужна подушка, иначе напряжения накопятся и конструкция разрушится.

— Соглашусь с Борисом Ивановичем. — кивает Казаков — На перекрытие нужно укладывать песчано-гравийную подушку.

— Ещё одна мысль, господа. — продолжает Кочетков — Вполне возможно, что мосты, предложенные Михаилом Фёдоровичем, окажутся дешевле насыпей через такие препятствия. Следует проконсультироваться с химиками, насколько можно удешевить искусственный базальт.

— На сей вопрос с лёгкостью отвечу я. — заявила Елизавета Алексеевна — Вчера к вечеру мне доставили письмо от профессора Вальмана, в коем он обещает снизить себестоимость своей смолы, по меньшей мере, вдвое, а может статься, после исследований и лабораторных опытов, и втрое. Но ему нужны люди и приборы для исследований, и он получит всё потребное, я уже отдала нужные распоряжения.

— В таком случае следует тщательно просчитать всю экономику данного строительства. — говорю я — Впрочем уже сейчас можно сказать, что даже если применение базальтовой окажется экономически оправданным, применять её придётся в ограниченных объёмах.

— Почему же? — огорченно вскинулась Елизавета Алексеевна.

— Всё просто, дражайшая Елизавета Алексеевна. — ответил за меня Казаков. Он-то сходу уловил мою мысль — Как бы ни было выгодно применение сей смолы, ещё нет заводов, кои будут производить оную смолу, а строить-то нужно уже сейчас.