Что творилось в других подразделениях не знаю, но утром, на построении, я увидел, что полк выглядит как иллюстрация к учебнику истории.

— Чем мы можем приятно удивить наследника престола? — жадно спросил меня Рохлин. Вчера он как-то не дошел до такой простой мысли, а сегодня созрел.

— Видите ли, господин полковник, вчера я обратил внимание, что Его императорское высочество неравнодушен к строевой песне. Предлагаю устроить перед цесаревичем плац-парад.

— В чём он будет заключаться?

— Если позволите, опишу.

— Внимательно слушаем, Юрий Сергеевич.

— В полку имеется три батальона по три роты. Один батальон сейчас несёт службу в караулах, так что остаются два. Это шесть рот. Все солдаты, насколько я знаю, переняли песни, которые поёт моё капральство. Суть предложения в следующем: на этом самом месте мы устроим помост, на который пригласим Его императорское высочество. С помоста ему будет удобно наблюдать парад. Полк выстраивается на правой стороне, и по Вашему сигналу, поротно, с песней, движутся мимо помоста. У помоста останавливаются, поют, маршируя на месте, и с последним куплетом уходят, и становятся слева. В этот момент запевает и начинает движение следующая рота. За ней следующая рота.

— Прекрасная диспозиция! — решительно заявил Рохлин — Остаётся распределить песни, и хочу внести ещё одну деталь. У вас, Юрий Сергеевич, прекрасно вымуштрованное капральство. Изымаю вас из первой роты на время парада, вы будете завершать прохождение. Когда дойдёте до помоста, допоёте тут песню и покажете приёмы с оружием, которые вы репетировали, а подполковник обозвал цирком. Вот их и покажете. А потом заведёте новую песню и уйдёте на место. Вопросы? Нет вопросов? Вперёд по ротам, начинаем репетицию!

Удивительно, но до обеда добились вполне приемлемого результата. После обеда разошлись отдыхать, но так, чтобы по сигналу горниста и барабанщика занять места в строю не более чем за три минуты. Этот манёвр мы тоже отрепетировали.

Спустя два часа мы услышали пение горна и рокот барабана. Командую:

— Выходи строиться!

Солдаты повалили из нашей казармы на выход. Чтобы сократить время сбора, те солдаты, что квартируют далеко, набились в нашу казарму и теперь вылетают из неё бегом. Хорошо постарались, уложились в менее чем три минуты. Занимаю своё место перед строем капральства, и с удивлением вижу на помосте не только цесаревича с адъютантами, но и цесаревну с десятком фрейлин. Хотя нет. Фрейлин скорее всего три, а рядом вертятся девушки одетые несколько скромнее. Компаньонки, прислужницы… Не знаю как они называются. Вижу, как Рохлин, стоя у помоста, что-то говорит цесаревичу, на что получает одобрительный кивок.

Звучит сигнал горна, и барабанщики начинают отбивать такт. По сигналу выдвигается первая рота, дружно запевая «Студёною зимой под старою сосной». Останавливается у помоста, и с последним куплетом уходит. За ней вторая рота, третья… Наконец приходит наша очередь до нас. Напоследок я приберёг самый мощный марш всех времён и народов, знаменитый немецкий «Wenn die Soldaten». У меня в отделении есть два флейтиста и барабанщик, они и заводят мелодию, а остальные поют:

Перед помостом останавливаемся, флейтисты и барабанщик отступают на два шага от строя и наяривают марш, а мы демонстрируем сложные, почти акробатические приёмы со своими ружьями. Мне ружьё не положено, поэтому орудую протазаном[29]. Закончив смыкаем строй и уходим под «Солнце скрылось за горою». В спину нас звучат аплодисменты. Оборачиваться нельзя, однако боковым зрением вижу, что аплодирует и сам Павел Петрович. Это хорошо. Это нам плюс.

По знаку Рохлина полк приходит в движение и выстраивается перед помостом. Понятно: цесаревич желает сказать речь. Это интересно, наверняка Павел Петрович сообщит о своих планах в отношении нас. Так и вышло.

— Солдаты! — хорошо поставленным голосом, легко достигающим самые дальние ряды, заговорил цесаревич — Именным указом Ея императорского величества с сегодняшнего дня сей полк переходит в полное моё подчинение. Отныне вы будете служить по-новому, получать повышенное жалованье, а также получите новую форму. Чтобы вы могли достойно отпраздновать сие событие, вам будет выдана двойная винная и мясная порция. Кроме того, каждому солдату я жалую по рублю, а унтер-офицерам по два.

Чествовать цесаревича мы решили в шатре, заранее установленном на высоком берегу Славянки. Отсюда открывается прекрасный вид на противоположный берег, на леса и луга. Продукты и вина для стола привезли слуги нашего нового шефа полка, повара и официанты также приехали в его обозе.

Погода стоит прекрасная: лёгкий морозец около трёх градусов, ясное небо, а на небе отдельные белоснежные облака. От такой картины веет чем-то рождественским, и я вышел из шумного шатра подышать, полюбоваться видами. Неожиданно рядом остановилась цесаревна:

— Чудесная картина, я тоже наслаждаюсь ею. — произнесла она.

— Да, Ваше императорское высочество. Когда у меня выдаётся свободное время, я прихожу сюда полюбоваться дивным уголком божьего мира.

— Обращайтесь ко мне запросто, по имени-отчеству. Хорошо, Юрий Сергеевич?

— С удовольствием, Наталья Алексеевна. — кланяюсь я.

— Вам уже хорошо известно это место, где бы Вы построили для себя дом?

Наталья Алексеевна смотрит внимательно: это очередной экзамен для меня — проверка на художественный вкус и здравый смысл. Но у меня есть шпаргалка: я трижды бывал в Павловске и прекрасно помню что и как там было.

— Во-первых, Наталья Алексеевна, я бы не стал здесь устраивать регулярного парка во французском стиле, они скучны, и лишены жизни. Пейзажный парк — вот что здесь нужно на мой вкус. Сохранить очарование здешней природы, чуточку оттенив, а где-то добавить красок. Дом бы я поставил невысокий, не более двух этажей, желательно округлых очертаний. Взгляните на пригорок поднимающийся от реки, дом на этом месте очень удачно вписался бы в ландшафт.

— Да, такой дом был бы здесь уместен. — сказал незаметно подошедший цесаревич.

— Благодарю, Ваше императорское высочество. — склонил голову я.

— Я же просил обращаться ко мне запросто. — напомнил он.

— Извините, Павел Петрович.

— Юрий Сергеевич, не согласитесь ли вы помочь при составлении проекта строительства? — спросила Наталья Алексеевна, задумчиво обозревая округу — Мне кажется, что у вас имеются свежие и оригинальные идеи

— С огромным удовольствием помогу вам, Наталья Алексеевна.

— Прекрасно. В таком случае вернёмся к обществу.

В шатре кипело веселье. В свите Павла Петровича было пять мужчин, в свите Натальи Алексеевны десять женщин, офицеров в полку, как я уже говорил, пятеро, таким образом, мы легко разбились по парам. Мне в пару досталась сухощавая девица, довольно симпатичная, кстати. Её единственным недостатком оказались полное незнание русского и немецкого языков, а французский и английский я знаю на уровне: «Руки вверх! Где штаб? Сколько здесь солдат и офицеров?» И, конечно же, самое главное: «Где бабы?» и «Тащи выпивку». Но беседы на эти темы с дамой из свиты цесаревны не кажется мне куртуазными. Ничего, советский офицер и с таитянкой найдёт общий язык, так что я подливал дамочке в бокал вино, подкладывал вкусные кусочки и делал умильные рожицы, мечтая перевести отношения в область размножения прямоходящих приматов. Мечтать-то я мечтаю, но прекрасно осознаю, что ничегошеньки не получится. Увы и ах.

— Юрий Сергеевич! — раздалось с верха стола. Я-то в силу чина и срока службы сижу внизу.