Фокус сместился, и перед моими глазами предстали два ковра, на мой взгляд, абсолютно одинаковых.

— Но они же оба розовые, — недоуменно ответил я.

— Виктор! — возмущенным хором воскликнули девушки. — Как ты смотришь, никакие они не розовые! Вот это — цвет тропического персика, а вот это — цвет бледного кизила!

Я мысленно застонал и принялся сползать по спинке дивана.

— Виктор? — не успокаивалась Дарья. — Так какой в спальню?

— Вот этот, — ткнул я наобум. — Который персик.

— Это кизил.

— Да-да, я оговорился.

— Значит, с ковром решили. А как насчет обоев?

— Обои-то зачем переклеивать? — попытался воззвать я к разуму, уже понимая всю тщетность сопротивления.

— Ну ты же помнишь, как наш не рожденный еще дракончик чуть не разнес мне всю лабораторию? — резонно возразила Лидия. — Итак, есть лазурный, а есть топаз…

— Топаз, — быстро ответил я, даже не взглянув в экран. Блэйд с другой стороны дивана сдавленно хихикала.

— Топаз так топаз, — покладисто согласилась Лидия. — Теперь переходим к мебели…

— Дорогие, что-то связь плохо ловит, — быстро проговорил я. — Ничего не видно, сплошные помехи. Я перезвоню.

Я вырубил артефакт и запрятал его подальше в карман. Блэйд, глядя на мои мучения, не выдержала и расхохоталась.

— Я смотрю, семейная жизнь идет полным ходом, граф Лазарев.

— Да ну вас, — огрызнулся я. — Вот выйдете когда-нибудь за Его Величество, будет у вас все то же самое.

— Это вряд ли, — заверила меня Блэйд.

Я не понял, к какой именно части фразы относилось последнее высказывание, но решил не уточнять. Анна между тем вертела в руках какой-то плоский предмет, подозрительно похожий на мой мобис, только больше и богаче украшенный.

— Александр спрашивает, как идут дела, — пояснила Анна в ответ на мой недоуменный взгляд.

— Это же мобис, — удивился я. — У вас тоже такой есть?

— А вы полагаете, сия диковина доступна барону Турчанинову, но недоступна Тайной Канцелярии Его Величества? — усмехнулась Блэйд.

И то верно.

Я заглянул вервольфу через плечо. На маленьком экране тускло светился один единственный диалог, очевидно, с Императором.

«Мы на месте». «Ок». «Все идет по плану». «Ок». «Йогар встретил нас лучше, чем ожидалось». «Ок», — гласила эта нежная переписка двух влюбленных. Я завистливо вздохнул. Ни сообщений на полстраницы, ни выноса мозга, ни вопросов, кто это с ним там. И, главное, никаких ковров. Святая женщина.

— Не подглядывайте, — не поворачиваясь, сказала Блэйд. Я смутился.

— А все точно идет по плану? Мне казалось, закрытия порталов в плане не было.

— У нас был расплывчатый план.

— И как он выглядел?

— Вытрясти с них все, что только можно, и не погибнуть. Так что пока мы справляемся.

Поболтав еще немного ни о чем, мы с Анной отправились спать. Снилось мне, что я провалился в портал и повсюду меня окружают зубастые розовые ковры на маленьких ножках.

Проснулся я на удивление поздно. Усталость последних дней захватила меня в плен и отпустила только в полдень. Я бы проспал и дольше, если бы не один нюанс: за окном орали.

Я быстро окружил себя стихийным доспехом, наскоро натягивая одежду. На город напали, оборотни решили втихаря прикончить членов посольства, еще что похуже? Если это враги клана, то они выбрали отличный день для атаки: праздник, все пребывают в благодушном настроении, часть вервольфов наверняка уже пьяна с утра пораньше.

Я вылетел в гостиную и столкнулся с меланхолично смотрящей в окно Блэйд. Судя по ее отрешенному виду, ничего страшного не происходило.

— У нас что, война началась? — спросил я, подходя к Анне.

— Хуже. Молодежь развлекается.

Я выглянул в окно. По улице, разодетые в какие-то цветные тряпки и с перьями в волосах, прыгали и плясали молодые оборотни, у ног которых крутились их товарищи в волчьем обличье. Самый предприимчивый вервольф бил в бубен и орал что-то про богиню плодородия, остальные подпевали и подвывали ему по мере сил. Невольных слушателей этой какофонии, которых угораздило попасться молодежи на пути, словно ветром сносило с дороги.

— У пациентов сумасшедшего дома день прогулки? — полюбопытствовал я, наблюдая, как какой-то старик с клюкой попытался призвать к порядку. Один из волков тут же задрал лапу и попытался пометить его ботинок.

— Всего лишь милые юноши и девушки празднуют наступление лета.

— Да, но орать-то зачем?

— Этот вопль у нас песней зовется. Считается, что на Праздник Плодородия каждый волен выплеснуть свою первобытную энергию так, как считает нужным. Без кровопролития и вопиющих непотребств, разумеется. Так что молодежь отрывается по полной. И это они еще до сих пор ни с кем не подрались, что удивительно.

— Вы же сказали: «без кровопролития».

— Пара выбитых зубов не считается.

Я понаблюдал за тем, как веселая компания удаляется, но на смену ей из-за угла тут же вынырнула вторая. Музыкальный слух у них был чуть получше, но это не спасало ситуацию. А, когда группировки увидели друг друга, издали приветственный клич и завопили хором, я заткнул уши.

— И что, весь день так будет?

— К вечеру они должны постепенно перетечь на Священную Поляну. Собственно, там и будет праздник. Днем все развлекаются, как хотят, но ночь богини священна. Ночью все мы собираемся вместе, чтобы воздать дань матери природе.

Я еще раз посмотрел за окно и понял, что до вечера из дома не вылезу даже под страхом смерти. А то еще барабанные перепонки лопнут или волк какой-нибудь пометит.

— У вас не праздник жизни, а какие-то Содом и Гоморра. А с виду казались приличными волками.

— А я говорил, отвратительное торжество, — включился в диалог Каладрий. — Вот праздник смерти проходил бы намного более культурно.

— Слушайте, Анна, давно хотел спросить, — я замялся, не зная, как подступиться к интересующей меня теме. — Вы ведь можете обратиться в волка в любой момент?

— В любой. Хотя некоторые и верят в чушь, что мы способны сделать это только в полнолуние. Луна нас усиливает, не более того.

— Но как тогда быть с одеждой? То есть, когда вы превращаетесь из волка обратно в человека, — попытался я развить мысль, — одежды под рукой обычно нет?

— Ну да, — Анна пожала плечами. — А что такого?

— То есть вы голые, — уточнил я. — Но это же неприлично. А если вдруг кто-нибудь окажется рядом?

— Для нашего народа нагота абсолютно нормальна. Как может быть неприличным то, что дала нам сама природа? Немного неудобно, это верно, особенно на холоде.

— А если вы вдруг обращаетесь, находясь среди людей? У нас ведь подобное не принято. Что вы делаете в таких случаях?

— А зачем нам что-то делать? — удивилась Блэйд. — Если у вас так не принято, это ваши проблемы. С какой стати нам заботиться о чьих-то глупых предрассудках?

Глава Тайной Канцелярии в очередной раз блеснула безукоризненной логикой.

Я снова выглянул в окно.

— Ого!

Из ворот дома напротив высыпали умилительные волчата. Маленькие, пушистые, смешно тявкающие, они тут же собрались в кучу мала и принялись кататься по земле. Через полминуты из ворот выскочила мама-оборотень, похвала мелюзгу за шкирки и затащила в дом.

— Какие плюшевые, — восхитился я. — Никогда не видел ваших щенков. Я бы с ними поиграл.

— Это можно, — согласилась Анна. — Им как раз пора начинать охотиться, пусть с детства выучат вкус человеческих пальцев.

До вечера мы сидели дома, наблюдая за беснующейся на улице молодежью. Я насчитал восемь обоссанных ботинок, пятерых волков, гоняющихся за своим хвостом, пару драк и бесчисленное множество самодельных музыкальных инструментов, похоже, вырезанных самим музыкантом из ближайшего дерева. Все они так или иначе предназначались для того, чтобы в них бить.

— Вы бы хоть пару скрипок у Империи попросили, раз закупаете все подряд, разбавили симфонию, — посетовал я.

— Пытались. Увы, вервольфы абсолютно не обладают музыкальным слухом. Так что пусть лучше они не обладают им на подручных средствах, чем покупать инструменты за бешеные деньги.