Наша учеба, как уже говорилось, продолжалась не долго. Через восемь месяцев, в марте 1932 года обучение закончилось стажировкой на Ворошиловском заводе в Ленинграде. Там мы осваивали только что принятый на вооружение танк Т-26. Этих машин существовало несколько модификаций – двухбашенные и однобашенные. Одни были вооружены пулеметами – это называлось «танк-самка», другие – пушками, «танк-самец». Двигатель был карбюраторный. По быстроте и маневренности Т-26 значительно превосходил наш родной МС-1. Мы сразу решили – это настоящий танк. И конечно, должны были как следует познакомиться с этой современной превосходной машиной, получив квалификацию механика-водителя.

Самым замечательным делом для нас оказалось участие в сборке танков. Все мы, призванные по спецнабору из вузов, еще до этого имели приличный рабочий стаж, а потому сразу достаточно уверенно стали работать слесарями, сборщиками. Поначалу кадровые питерские пролетарии, отдавшие заводу не один десяток лет, поглядывали на нас с недоверием. Сами-то они имели немалый боевой опыт: вершили Октябрьскую революцию, защищали Петроград от полчищ Юденича в 1919 году… Но вот что мы имеем рабочую закваску – этого они как-то не предполагали. Но когда пригляделись, увидели курсантов в деле, то стали поручать нам более тонкие работы: не просто орудовать молотком и гаечным ключом, а где-то пришабривать, притереть, подгонять одну деталь к другой. Мы, добравшись до родного рабочего дела, не только с большим прилежанием, но и с искренним удовольствием трудились на сборке тех машин, на которых нам в скором времени предстояло защищать Родину. Конечно, отношение наше к этой технике, рассчитанной светлыми головами советских конструкторов, созданной умелыми руками наших рабочих, было у нас особенно бережное и заботливое. Там, на заводе, мы реально остро ощущали неразрывную связь советского народа и его Рабоче-крестьянской Красной армии…

По возвращении в школу мы сдали выпускные экзамены – не слишком сложные, и сразу после этого состоялся выпуск, который у нас нарекли «скоропалительным». Торжественное построение, митинг, поздравления, сердечные прощания с нашими командирами, преподавателями, наставниками. Мы получили новую командирскую форму с алым кубиком на черных петлицах. Наше звание или, скорее, категория именовалась так – «командир взвода К-3».

За назначением предстояло ехать в Москву, в Управление кадров. Как и большинство моих однокашников, я был направлен в 1-ю механизированную бригаду, носившую имя начальника Управления моторизации и механизации РККА, одного из первых наших советских бронепоездников – Константина Брониславовича Калиновского. Бригада стояла в Наро-Фоминске, под Москвой.

Итак, мехбригада имени К.Б. Калиновского… В 1932 году формирование этой первой – не только по порядковому номеру, но и в прямом смысле слова – первой советской механизированной бригады еще только начиналось. Мы, молодые командиры, приехали и начали с нуля. Личный состав наш должен был заниматься не только боевой и политической подготовкой, но и строительством казарм, различных служб, созданием учебно-материальной базы, возведением танковых парков, гаражей и прочих элементов военного городка. Нас разместили в только что отстроенной казарме, на втором этаже. Лестниц у этого здания еще не было, наверх приходилось взбираться по веревочным трапам, как на старинном парусном корабле. Впрочем, это никого не смущало. Мы понимали, создание нового никогда не обходится без трудностей. А их нас научили преодолевать еще в БТ-школе, там, где получили мы армейскую выучку, где закалились наши характеры.

В части мое назначение было конкретизировано: меня направили в бригадную школу в должности инструктора бронетанковой роты одногодичников. Нужно уточнить для современного читателя, что это было за подразделение.

Дело в том, что все выпускники вузов – институтов и университетов – на один год призывались в ряды РККА и уходили в запас командирами «К-3». Службу они проходили в ротах одногодичников.

К делу следовало приступать не мешкая, без раскачек и долгого «вхождения в должность». К тому же почти сразу меня избрали секретарем ротной парторганизации. Среди выпускников вузов было немало коммунистов, наша партийная ячейка оказалась довольно большой. В общем, у меня сразу же появилось множество всевозможных обязанностей. И было не просто, курсанты по возрасту в лучшем случае были моими одногодками, а большинство и старше.

В то время на вооружение бригады только-только поступили танки Т-26, хорошо уже знакомые выпускникам Саратовской школы. Нам, инструкторам бронетанкового дела, было поручено проводить занятия на технике не только в своих подразделениях, но и с личным составом других рот, даже с командирами среднего и старшего звена. Формы проведения занятий были самые разные. Так, курс электрооборудования танка Т-26 мне было поручено прочесть по внутреннему бригадному радио – во внеучебное время. Кстати, подобные радиопередачи проводились у нас регулярно и были довольно эффективны.

Работа эта помогла недавним выпускникам школы быстро заслужить деловой авторитет. Сослуживцы стали подходить к нам с вопросами, обращались за советом и помощью. Мы скоро почувствовали себя в коллективе нужными людьми.

Итак, забот было немало, но как-то удавалось со всем справляться. Здесь хочется вспомнить добрым словом наше училище, наш боевой партийный коллектив. Курсантам-коммунистам давались серьезные партийные поручения, требовалось их безусловное выполнение. С нами вдумчиво и внимательно работали опытные коммунисты, умелые воспитатели. В итоге большинство вышло из стен школы не только образованными командирами, но и основательно подготовленными к партийной, общественной работе.

Каким-то образом в редакции бригадной многотиражной газеты узнали, что мне в свое время приходилось заниматься комсомольской печатью. Тут же, не принимая никаких возражений, меня ввели в редколлегию. К сожалению, название нашей многотиражки за давностью лет уже позабылось, но о самой газете, ее редакционном коллективе у меня сохранились самые добрые воспоминания.

В те времена мне довелось попробовать силы в разных газетных жанрах. Особенно полюбил очерки – один из наиболее удачных был посвящен спортивной теме и начинался, насколько помнится, так.

Два пацана из числа жизнерадостной смены стояли и разговаривали друг с другом.

– Слушай, а Викина мама бежала? – спрашивал один из них.

– Бежала!

– Ну и как?

– Еле добежала!

Редактором газеты был опытный журналист Сергеев-Планский. К сожалению, не знаю, как сложилась его судьба. Многотиражка была известна и ценилась не только в масштабах бригады. Мы даже делились опытом военкоровской работы на страницах «Красной звезды»[17].

Все-таки на первых порах жилось нам довольно скучно. Дел было много, служба увлекала, но вот свободное время уходило как-то бесцельно. Его было мало, и потому такие потери казались обидны вдвойне. Вот и задумались коммунисты подразделения: чем и как привлечь людей к общественной работе? Решили, что самое лучшее – организация красноармейской самодеятельности.

Помню Ваню Веревкина, моего однокашника. Это был хороший спортсмен, атлетически сложенный человек. Он увлекался акробатикой и стал инициатором создания акробатической группы – все показательные выступления сопровождались громким успехом. Ну а я выступил «закоперщиком» художественной самодеятельности. Наш бригадный драмкружок вскоре превратился в настоящий театр. Мы не боялись ставить серьезные пьесы. Особенно запомнились мне «Луна слева» Билль-Белоцерковского[18], где я играл председателя ЦК Королева, и «Декабристы» – я исполнял роль декабриста К.Ф. Рылеева. Помнится, допустили мы одну неточность: решили почему-то, что все декабристы должны быть в военной форме. Так и мой герой оказался в офицерском мундире. Хотя это было незначительное отступление от исторической правды: Кондратий Федорович Рылеев после окончания кадетского корпуса служил в конной артиллерии, участвовал в заграничном походе русской армии в 1814 году. Но это так, к слову.