© Колосов Н.А., наследники, 2023

© «Центрполиграф», 2023

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2023

Советский генерал, участник боев за освобождение Польши и Восточной Пруссии о формировании и боевой подготовке бронетанковых войск РККА

Весной 1931 года в наш Сибирский автодорожный институт, который находился тогда в Омске, приехал необычный гость – командир с тремя «шпалами» на черных петлицах танковых войск. Фамилия его была Уральцев. Командир несколько дней работал в отделе кадров института – знакомился с личными делами студентов, а затем совершенно неожиданно пригласил для беседы меня и еще одного товарища. Разговор получился недолгим: нам было предложено перейти на учебу в… Саратовскую бронетанковую школу РККА[1].

– Вы – коммунисты, – так закончил Уральцев беседу, – и понимаете, что это предложение является для вас приказом Родины и партии. Стране нужны подготовленные командиры-танкисты. К тому же… – тут он немного замялся, – в стенах училища вы сможете закончить свое высшее образование.

Как оказалось, это была своего рода «святая ложь», чтобы заинтересовать нас и придать нам больше уверенности. Пожалуй, это было напрасно: нам, коммунистам, в любом случае было бы не к лицу отказываться от подобного предложения.

Думал ли я становиться профессиональным военным? Пожалуй, не исключал такую возможность. Моя комсомольская юность – это двадцатые годы, время, когда только-только отгремела Гражданская война, но все еще было неспокойно на наших границах – и на западе, и на востоке бряцали оружием агрессоры. Каждый из нас, молодых людей, мечтал защищать социалистическое Отечество от белобандитов, интервентов, а главнейшей задачей работы среди молодежи было военно-патриотическое воспитание, подготовка юношей к службе в армии. С врагами Родины были у меня и личные счеты: мой отец, рабочий-большевик, был в 1919 году расстрелян колчаковской контрразведкой. Мама умерла от тифа еще раньше, и мне пришлось испытать горькую судьбу беспризорника. Но вскоре меня отыскали дальние родственники и взяли в свою семью, как тогда говорилось, на иждивение.

Но на иждивении жить не хотелось, и мне довелось перепробовать и сменить много разных профессий: был рабочим на железнодорожных путях, библиотекарем, переписчиком ролей в театре. Особенным удовольствием оказалась работа в библиотеке – в ту пору я пристрастился к чтению: от корки до корки «проглотил» всего Майн Рида, Жюля Верна, массу приключенческой и детективной литературы. Когда работал переписчиком ролей, как человек, «близко стоявший к искусству», увлекся самодеятельностью, научился играть на многих струнных инструментах, даже солировал в оркестре. Ну а потом немного подрос, взялся за серьезное мужское дело – пошел на транспорт. Окончил железнодорожное ФЗУ[2], работал слесарем, стал помощником машиниста. Дело мне это очень понравилось, однако долго им заниматься не пришлось. Меня рекомендовали на комсомольскую работу. Так я стал ответственным секретарем Петропавловского городского комитета РКСМ[3]. Должность эта соответствовала первому секретарю горкома комсомола в советское время.

Хотя я жил в совершенно сухопутном городе Петропавловске-Казахском[4], но грезил морем, пусть толком-то и плавать не умел. Мечту о морских просторах, дальних странствиях, грозных крейсерах и линкорах, быстроходных эсминцах заронил в мое сердце приятель Саша Бархоткин – моряк первого комсомольского набора из наших краев. Ему мы все завидовали. Однако мне с самого начала пришлось «воевать» на сухопутье.

У комсомольцев в ту пору часто проводились военные игры и походы. С ними в определенной степени можно сравнить сегодняшние «Зарницу» и «Орленка», но тогда эти игры проходили в обстановке, более приближенной к реальной, к боевой, были не столь «заорганизованными». Нашими «учениями» руководил командир стоявшей по соседству воинской части или, в крайнем случае, работник военкомата. Был у нас даже свой «бронепоезд» – обыкновенная железнодорожная платформа, укрытая мешками с песком. Мне довелось стать комиссаром этого «бронепоезда». А порой назначали меня комиссаром кавалерийского дивизиона – как умевшего сносно управлять конем. Меньше всего нравилось мне «в пехоте», хотя и это пришлось испытать…

На время военных игр мы облачались в командирскую форму, которую сами себе изготовляли, щеголяли в настоящих армейских шинелях и чувствовали себя лихими вояками. Впрочем, большинство руководящих работников в комсомоле в то время носили полувоенную форму, вне зависимости от того, имели ли они когда-нибудь отношение к армии или нет.

Подготовка молодежи к военной службе стояла во главе угла всей работы горкома. Вспоминаю, как много делали для воспитания будущих бойцов Красной армии первые комсомольцы нашего края: Федор Рузаев, именем которого теперь названа улица в Петропавловске, наш наставник и кумир Петрусь Лазутин – будущий председатель Ленсовета[5]. Фотография этого замечательного человека с его дарственной подписью хранится у меня до сих пор…

В командирской форме я продолжал ходить и в институте. Иногда менял защитную гимнастерку на черную путейскую – «паровозную», как ее называли, которой тоже очень гордился. Работа на железной дороге пристрастила меня к технике. Впрочем, хотя влечение к техническим наукам появилось у меня именно тогда, когда крутил я реверс на паровозе, выбрал я более молодую разновидность транспорта – автомобильный, который тогда в нашей стране бурно развивался, увлекая заманчивыми перспективами. Так я пришел в Сибирский автодорожный институт.

Вроде бы дело там пошло. Один из профессоров, заведующий кафедрой товарищ Лифанов (его имени и отчества я, к сожалению, не помню) – молодой, талантливый ученый, пользовавшийся среди студентов восторженным почитанием, – вдруг обнаружил у меня какие-то способности к пониманию тонкостей в области технологии металлов. Он пообещал, что после выпуска возьмет меня к себе на кафедру. Заманчивое предложение казалось фантастикой. К тому же оставалось два года учебы – срок для молодого человека очень большой, страшно загадывать, что дальше. И все же некоторые перспективы я уже видел.

И вдруг все резко изменилось. Партийная мобилизация – а это проводился спецнабор Центрального Комитета ВКП(б)[6] студентов вузов в ряды РККА – не оставляла для нас, коммунистов, иного выбора. К тому же такой новый и уже героический род войск, как бронетанковые войска, являлся пределом мечтаний для многих молодых людей. Воскресло прежнее увлечение военным делом, вспомнились былые мечты…

– Так вы охотно идете в танкисты? – вдруг, уже завершая разговор, спросил Уральцев. – Не будете потом возражать, жаловаться?

– Возражать не будем! – ответили мы твердо.

Заглядывая вперед, скажу, что с Уральцевым мне пришлось несколько раз встречаться в послевоенное время. Не было никаких претензий, что из-за его вмешательства так круто повернулась моя судьба.

На сборы нам дали совсем мало времени. Перед отъездом я забежал проститься к профессору Лифанову.

– Жаль, что наш «альянс», как вы говорили «много обещавший», не состоялся, – сказал я с печальной иронией.

– Не беда! – утешил Лифанов. – Вы останетесь специалистом того же профиля. Это где-то родственные специальности.

Прощание было очень сердечным. Профессор, напутствуя, постарался укрепить мою уверенность в правильности решения.

– Желаю вам больших успехов на военном поприще, – сказал он. – Защищать Родину – дело самое благородное!