– Лучше запомни на следующий раз! – она указывает на меня пальцем, а её грудь вздымается от еле сдерживаемой ярости. Я пячусь назад, совсем как она от своей бабушки некоторое время назад. – И друзьям своим тоже напомни. Я устала спасать вас всех от вашей собственной глупости. Почему до вас, туполобых, никак не дойдёт, что вы слабые?! – Её опухшие покрасневшие глаза впились в меня, словно когти ястреба в добычу. – Солия опасна, и эти монстры способны убить вас в одно мгновение. Вам не выстоять против них!

Мои кулаки непроизвольно сжимаются. Что-то странное поднимается в моей груди, когда Кора поворачивается ко мне спиной. Почему со мной всегда так? Почему я обязана быть ничего не значащей сельской девочкой, которой все пренебрегают, в то время как «избранная» даже не хочет, чтобы её выбирали?

– Может, тогда мне стоит поучиться сражаться, раз уж ты не хочешь быть нашим Солнцем?

Кора застывает на месте:

– Что ты только что сказала?

– Это твои слова. Я слышала. И мне противно…

Острая боль обожгла мою щёку. Я отшатываюсь назад, прижимая ладонь к лицу. Кора пронзает меня тёмным рокочущим взглядом. Поверить не могу, что она ударила меня.

– Никогда больше так со мной не разговаривай, – рычит она. – Ты ничего не знаешь. И сама ты – ничто. Бесполезное маленькое ничтожество, возомнившее, что имеет право так разговаривать с Солнцем!

Слёзы наворачиваются мне на глаза. Теперь я наконец понимаю одержимость Хорхе словами. В них есть сила. И они могут ранить. Очень больно.

Стоило мне подумать, что хуже быть уже не может, как Кора проводила меня домой. Несмотря на всю неловкость ситуации, ей не хотелось рисковать, подвергая меня опасности снова оказаться в пасти у монстра. И вот мы стоим на извилистой грунтовой дороге перед лавкой моей семьи, и длинные стебли сорняка щекочут нам бёдра. Тёплый свет льётся из окон моего дома, и слышится заливистый смех.

Кора хмурит брови. Стрекот сверчков почти заглушает её мягкий голос:

– Они хоть заметили, что тебя нет?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Но спасибо, что проводила.

Она какое-то время молча наблюдает за тем, как я нехотя подхожу к крыльцу, а после, не прощаясь, исчезает в лесу. Наверное, так лучше.

Дома мама и мой старший брат, Гомер, пересчитывают заработанное за день, в то время как мои младшие братья, Гэбриэль и Мак, гоняют мою взбешённую младшую сестру, Неллу, по всей лавке и до задних спален, а ещё один мой старший брат и сестра, Алек и Ирэна, болтают с отцом, смеясь над какой-то нелепой шуткой, которую они только что выдумали.

Когда я вхожу, все продолжают заниматься своими делами, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я плетусь к шкафу и достаю метлу. Её гладкая деревянная ручка легко ложится мне в ладонь. Именно с ней я практиковалась в фехтовании, когда мечтала стать Солнцем. Я не тренировалась уже два года. Целую вечность.

Лавируя между отцом, Алеком и Ирэной, я медленно подметаю осколки стекла, захватывая за компанию случайные паутинки и мелких зловредных жучков. Теперь я использую эту метлу строго по назначению. Как и положено ничтожеству. Именно так Кора меня назвала. Это всё, на что я способна? Средняя дочь рядового стекольщика? Очередная маленькая сельская девочка, чей лучший друг думает, что ей суждено доить коров до скончания дней? И которую нужно спасать от монстров?

– Даже не верится, что эта мелкая деревенская пигалица убила последнего из драконов, – неожиданно выпаливает позади меня Алек. Свеча мерцает у него за спиной, отбрасывая рыжие блики на его тёмно-каштановые волосы. – А Небесный всё равно выбрал другую девчонку!

Он указывает на статуэтку, которую мой отец упаковывает в коробку для покупателя. Молодая девочка поднимается на цыпочки, чтобы вонзить меч в грудь дракона. Крылья дракона взметнулись в страхе, почти переломив тонкие стволы сосен за ними. Я прежде не видела эту статуэтку, и эта девочка явно не одна из наших прошлых Солнц. Неужели отец правда отливает в стекле кого-то, кроме героев?

– Глупенький, это же Тэя Драконоборка. Она была нашим тринадцатым Солнцем, – утверждает Ирэна, моя шестнадцатилетняя сестра, хлопая Алека по спине. Позади неё отец отшагивает влево, чтобы неугомонные Нелла, Гэбриэль и Мак не сшибли его на бегу. Когда они проносятся мимо, он бросает раздражённый взгляд на меня, Алека и Ирэну.

– Да знаю я, знаю. А вот ты знаешь, кто был двенадцатым солнцем? – спрашивает Алек.

– Не-а.

Алек улыбается и тычет пальцем в статуэтку из жёлтого стекла, давно собирающую пыль на самой высокой полке лавки. Мальчик-подросток красуется перед зеркалом, напрягая мышцы. Ногой в ботинке он опирается на спину маленького мальчика, в то время как несколько девушек по близости посылают ему воздушные поцелуи.

– Милос Высокомерный. Когда его избрали, он так возгордился, что вместо спасения Солии сосредоточился на охмурении девушек и унижении детей. Легенды гласят, что Небесному пришлось вернуться из-за гор и назвать Тэю новым Солнцем вместо него.

Небесный вернулся, чтобы выбрать другое Солнце? Разве такое вообще возможно? И может ли это случиться снова?

– Ладно, вонючки! – громыхает папа. – Завязывайте с болтовнёй на сегодня, завтра нас ждёт напряжённый рабочий день. Все дуйте по кроватям!

В то время как старшие просто кивают и желают родителям спокойной ночи, младшенькие заводят шум и гам. Когда, наконец, все мои братья и сёстры отправляются по своим спальням, отец подходит ко мне и смахивает слизь с моего плеча.

– Наверное, капнуло с сосны, когда я в неё врезалась, – покашливая, проговорила я.

Отец пристально всматривается в меня своими тёмными глазами. Сейчас у них точно такой же оттенок, как и у медвежьей шерсти. Моё лицо вспыхивает, а его – расплывается в широкой улыбке. Он снимает маленький белый клычок с моего платья:

– Зубы нынче тоже с сосен падают?

Меня бросает в жар:

– Я вовсе не хотела связываться с монстром, я просто увидела Кору в лесу, а потом заблудилась и…

– Леда, – папа тянет меня за плечо и заводит в прохладную лавку. – Тебе стоит быть осторожнее, возможно, даже просить взрослых провожать тебя домой с наступлением темноты. – Я открываю рот, чтобы возразить, но он продолжает. – Я не хочу, чтобы самая классная из моих дочерей пострадала. – Он ерошит мне волосы. – А если бы на тебя напал не монстр, а разбойник? Всё могло закончиться гораздо хуже. Люди куда умнее любых монстров.

Я выпячиваю грудь вперёд:

– Хорхе однажды справился с разбойниками. И я бы тоже смогла.

– Хорхе? – отец сощуривает глаза. – А! Ты говоришь о мальчике, который случайно попал стрелой разбойнику в руку, а после целый час прятался в траве, пока Кора его не спасла?

– Он мне иначе рассказывал… – бормочу я.

– Ну ещё бы! Твой маленький приятель явно хотел произвести на тебя впечатление, – отец подмигивает мне.

– Фу, прекрати! – возмущаюсь я, яростно мотая головой. Папа смеётся надо мной.

– Ну а что? Я тоже привирал твоей маме о своих «победах» над разбойниками, когда мы были детьми, – он задумчиво потёр затылок. – М-да, давали они жару во времена нашего детства. Постоянно воровали любимые стекляшки отца. Хорошо, что сейчас у нас есть Кора, чтобы отпугивать их. Но это к делу не относится, Леда, пообещай мне держаться подальше от неприятностей.

Я смотрю на папину лохматую бороду, на его большой немного глуповатый рот, вечно словно растянутый в улыбке, и не могу не кивнуть:

– Хорошо, я обещ…

Из кухни доносится стон. По моим губам пробегает дрожь. Звук такой, как будто… кому-то очень больно. Я замечаю страх в папиных глазах. Что-то происходит. Что-то плохое. Вместе мы тихонько крадёмся к кухне и осторожно заворачиваем за угол. Трое грозных мужчин сгоняют моих напуганных родных в угол. Самый крупный из них – судя по всему, главарь, – с растрёпанными чёрными кудрями и загорелой кожей, безумно ухмыляясь, поглаживает свой кинжал. Мама, трясясь от страха, сжимает в руках начищенный до блеска набор эвинского столового серебра. Эти приборы – с изящными ручками из полированной слоновой кости и украшенные искусной гравировкой с изображениями шумного города и сияющих солнц – без сомнения, самое прекрасное, что есть у нашей семьи.