Наша империя, хоть и отличается от остальных разнонациональным населением, в магических семьях довольно патриархальна. Женщинам отводится в основном незавидная участь сидеть дома, воспитывать детей, ожидая своих мужей. Даже очень одаренные представительницы, смирившись с этой участью, тихо кашеварили у себя на кухнях, не смея перечить своим, в основном гуляющим налево и направо, благоверным.

Но есть и такие, которые идут поперек заведенному порядку, насмотревшись на несправедливость сложившихся традиций в обществе, рьяно пробивая себе путь в жизнь. Одной из них была и я. После моего решения идти в инспекцию и ловить разных отморозков, родители, больше, конечно, отец, разругались со мной в пух и прах. В итоге в течении вот уже шести лет мы не общаемся с ними вовсе. Отец не просто выгнал меня из дома, он подал прошение в Высший Кантемарий, дабы взыскать с меня деньги за мое содержание, которые он тратил вплоть до моего совершеннолетия. Кантемарские слушатели, поддержали моего родителя в этом, обязав выплачивать ему ежемесячно сумму в размере двухсот лим, с отсрочкой, покуда не закончу обучение.

Пока я была в академии, мне платила стипендию МИИ, так как я лишилась материальной поддержки родителей. Сумма была небольшая, всего пятьдесят лим ежемесячно, но учитывая, что я находилась на полном иждивении у империи, согласившись идти в преквизиторы, для меня была вполне достаточной.

Но окончив академию, получив диплом и попав на службу в саму Магическую Императорскую Инспекцию, пришлось ежемесячно отстегивать папаше пресловутые двести лим, и он рьяно следил, чтобы я не пропускала сроки оплаты.

Я пыталась поговорить с мамой, но та ответила мне, что я сделала свой выбор, и он не в пользу родных, а в угоду себе и своей эгоистичной натуре.

Честно, тогда пребывала в расстроенных чувствах, даже думала отказаться от своей затеи ловить преступников, но меня остановил мой будущий начальник, читавший нам лекции по опасным магическим проявлениям, магистр черной магии мистер Эдвард Селиваний. Он сказал мне одну вещь, которая отрезвила меня и помогла не отказаться от своей мечты.

– Лара, если ты сейчас это сделаешь и переведешься на факультет по бытовому искусству, ты будешь ненавидеть всех вокруг, не только себя. Твои дети, которые появятся от нелюбимого и отвратного тебе мужчины, будут также страдать, как и ты. Учись там где хочешь ты, стань той, кем хочешь именно ты! И все твои проблемы, включая и придурь твоего папаши, решатся достаточно быстро.

И он был прав! Получив диплом и поступив на службу в МИИ помощником преквизитора в запретный отдел, два года исправно отправляла родителям эти несчастные двести лим, которые тогда казались для меня неподъемной ношей, составляя больше половины моего жалования. Но затем произошла одна неприятность – один за другим начали исчезать слушатели высшего Кантемария, причем не абы кто, а самые высокопоставленные.

То дело наделало много шуму в Ливви, жители судачили, что это кара чуть ли не самих богов, но все было до банальности просто. Некромант, обидевшийся на, как ему казалось, несправедливый вердикт, стал одним за других похищать слушателей, дабы заставить пересмотреть его дело. И на след преступника вышла я, шаг за шагом перебирая каждую зацепку и улику, вынюхивая, словно заправская ищейка спарди, отличающаяся особым чутьем в обычных убийствах.

Сразу после раскрытия этого дела меня перевели на должность преквизитора, наделив всеми полномочиями и допусками, положенными в таком случае, соответственно повысив и жалование.

И хотя теперь эти двести лим были не такими уж и неподъемными для меня, но расставаться с ними мне не хотелось. И я подала прошение о пересмотре моего дела в Кантемарий, которое в этот раз было принято в мою пользу, и дальнейшая плата была отменена. А все попытки моего родителя возразить по этому поводу, увенчались только тем, что его призвали поиметь совесть и больше не приходить к ним с подобными жалобами.

Вот теперь я вздохнула с облегчением и с головой окунулась в любимое дело.

Допивая свой почти остывший любимый бревез, я только успела подумать, что совсем некстати предалась тягостным воспоминанием, когда мой кристалл связи ожил и загорелся неприятным розовым цветом, означавшим, что в отделе произошло что-то из разряда вон выходящее, значит пора заканчивать свой утренний моцион, и появится в инспекции. Что я и поспешила сделать, внутренне ругая себя за воспоминания, которые так некстати вспыхивали у меня в голове каждый раз, как должно было произойти что-то малоприятное. Быстро соорудив портал, переместилась к себе в отдел и застыла от удивления – все были уже на месте, включая вечно опаздывающего оборотня Хаспри. Значит, действительно запахло жаренным.

Начальник отдела, мистер Селиваний, как только я появилась, удовлетворенно кивнул, набрал побольше воздуха в свои легкие и принялся вещать о происшествии:

– У нас убийство, дорогие мои, очень изощренное и зверское. Убита женщина в переулке Уайтпал…

– Уайтпал? – недоуменно перебил начальника Хаспри, мирно зевающий все это время, что явно означало весело проведенную им сегодня ночку. Оборотень был еще молод, горяч, и, как все представители своего племени, очень любвеобилен, а учитывая его брутальную внешность, пользовался вниманием у противоположного пола, чем злоупотреблял всегда и везде, где только можно было, вследствие чего очень часто просыпал на службу. – Это ж Ротиш! Так себе райончик.

– Ну какой это райончик, тебе лучше всех нас известно, – парировал мистер Селиваний, и, обведя присутствующих грозным взглядом, сердито поинтересовался: – Надеюсь больше никого не смущает место преступления?

Мы дружно отрицательно покрутили головами, хотя район смущал абсолютно каждого, но продолжили внимать речам своего шефа.

– Так вот, как я уже упоминал, в этом районе ночью была убита женщина, не леди, конечно, но никто не имеет право отбирать жизнь, несмотря ни на что. На место выезжал Дистр, – шеф указал на коллегу некроманта. – Подробности расскажет он.

– Да особо добавить нечего, мистер Селиваний. Убита обычная уличная шлюха, но то, как это сделано вызывает кучу вопросов: ей перерезали горло, но крови на месте нет вовсе, лишь жалкие капли, живот вспорот и все кишки вывернуты наружу и обвернуты вокруг шеи. Самое странное, что я не смог ее поднять, – на это мы не смогли сдержать разочарованного вздоха. Если некромант не смог вызвать только что убитую душу, значит ее забрал с собой убийца, а это, мягко говоря, очень нехорошо. – Дальнейшее скажет уже Свириз, тело доставили ей.

– Попахивает каким-то безумством, – задумчиво протянула я, выслушав Дистра.

– Согласен, – поддержал меня и Хаспри.

– Тогда не теряем зря время, Лараэль, – обратился ко мне начальник, – отправляйся к анатомам, вампирша должна была уже произвести вскрытие. Хаспри, поедешь в Ротиш, опросишь свидетелей. Ночью особо никого не удалось найти, только трактирщик Сэмуль, который и обнаружил тело. Он сейчас у нас, с ним побеседую я лично. Дистр – отдыхать, ты много сил затратил там, пытаясь поднять убитую.

Некромант утомленно кивнул и пошел собираться. Я не стала ждать его ухода и отправилась к Свириз.

Спустившись на цокольный этаж, где располагался морг МИИ, я вошла в просторное, ярко освещенное обычными лампами помещение с серыми мрачными стенами, уставленными вдоль холодильными камерами для сохранности тел от разложения. Немного поежилась от холода, царившего там.

Свириз, молодая, яркая темноволосая вампирша, увлеченно “колдовала” над трупом, лежащим на резекционном столе. Она настолько была поглощена своим занятием, что не сразу заметила моего появления. Завидев меня, анатом приветливо улыбнулась и жестом пригласила подойти к ней. Молча приблизившись к Свириз, я пристально взглянула на лицо убитой и присвистнула: оно было землисто-багряного цвета, что свидетельствовало только об одном.

– Ее полностью высосали? – больше утверждая, поинтересовалась я.