Анна поднялась обратно в зал. Вновь идеальная. И даже ни тени волнения на ее лице. Астахов невольно помотал головой, в очередной раз поражаясь, как ей это удаётся. Вернувшись, наконец, она попала в поле зрения своего мужчины. Он настиг ее молниеносно. Хватая мертвой хваткой, рывком на балкон, при этом все же стараясь не привлекать к ним внимания. Максиму, как и его сопровождающей, всё происходящее было видно, как на ладони. И они в четыре глаза, не отрываясь, наблюдали эту сцену, выпучив глаза. Александр был крупнее своего конкурента. И та сила, с которой он вдавил возлюбленную в стену. Больно было не только ей, но и партизанящим за ними. Аня хлопала глазами, всем своим видом изображая невинность и искреннее непонимание. Но разгневанный ревнивец был в бешенстве, эти штучки на него не действовали.

— Где ты была?!!!

— В туалете…

Прошептала она, глядя ему прямо в глаза, перепуганная, как лань. Его лицо скривилось в гримасе. Он не верил. И сейчас всё его естество вырывалось наружу, как джин из бутылки.

— Врешь, тварь!

В следующую секунду, продолжая ее держать одной рукой в капкане, второй рукой он рванул под платье, под которым не оказалось трусиков. Низко и унизительно. Но к собственному удивлению, не обнаружил там следов чужого вмешательства… Он был в замешательстве. Растерялся.

— Почему ты без белья?

Пыл его заметно поугас, и это единственное за, что он мог хоть как-то зацепиться. Не понимал, как мог он так ошибиться. Она пронзала его взглядом, полным отчаяния. Влепила ему пощёчину, так что Макс закрыл глаза в этот момент, будто прочувствовал это на себе.

— Смс прочитай!

Бросила она возлюбленному фразу, затолкав свои трусики в карман его пиджака. После кинулась прочь, сквозь толпу удивленных гостей к выходу. А Александр оставался стоять, переваривая инцидент. Достал телефон, сжимая пальцами кружево в кармане. И действительно увидел сообщение от неё: «Я уже без трусиков», пришедшее ранее. Ревность медленно угасала, давая возможность разуму проясниться. Чувство вины не заставило себя ждать. Ощущал себя моральным уродом. Вместе с этим появился и стыд. За несдержанность, за гнев, за недоверие. Астахов же потихоньку охреневал от изобретательности девушки. Это было уму непостижимо. Он был готов ко всему, но не к подобному. Анна же во всем вечернем великолепии вырвалась на свежий воздух, ещё до конца не веря, что всё получилось. Хотя пятая точка сейчас неприятно поднывала, напоминая об омерзительной измене в туалете, об предусмотрительном анальном сексе. Влад, увидев ее, вышел из машины. Но девушка поймала тачку и устремилась прочь. Сокольский бегом выскочил спустя несколько минут.

Квартира встретила его тишиной, и темнотой. Телефон возлюбленной не отвечал. Он, уже окончательно раздавленный чувством вины, волновался не на шутку. Потерять ее из-за подобной глупости… одна мысль об этом была страшнее любого кошмара. Минуты отбивали ровный ритм, сводя ревнивца с ума.

Аня стояла на набережной, вглядываясь в гладь воды. Мыслей было много. Но главным было то, как она могла допустить подобное… ведь ничего не предвещало беды. Телефон разрывался. Булькнуло сообщение. Но оно было, к удивлению, от Максима. Одно слово в нем: сука. Невольно рассмеялась до слез. Час прошёл и нужно было что-то решать. Ответила на звонок, услышав срывающийся голос Губернатора. Дома, он обнимал ее, целовал, заключая лицо в свои руки и просил прощения. Умолял о прощении. Она хмурилась, изображая вселенскую обиду от пережитого оскорбления. Важно было не перегибать.

Вышла из ванной. Александр уже забрался в постель, так ещё и не разобравшись простили его или нет. Легла на свою подушку. Не смотря на свою безнаказанность, совесть никто не отменял. Тяжёлая рука легла ей на бок. Мешкалась. Но все же повернулась, прильнув к мужчине.

— Ты же знаешь, что я больной ревнивец.

— Не думала, что до такой крайности. Больше никогда ни на какое мероприятие я с тобой не пойду.

Утром цветы. Завтрак в постель. Слова любви. И сегодня она не понимала себя вчерашнюю. Разве можно было сомневаться в выборе между единением душ и желанием жгучего секса…

Максим тщетно старалась отпустить ситуацию. Убрать эмоции. Но не выходило ничего. Он возвращался к мыслям и воспоминаниям о ней. Так будто свет клином сошёлся в одной точке. Почему она? Что в ней было такого? Любимец женщин, страстный любовник… чем она его приручила? Почему именно она среди множества? Злился на себя. На неё. На ситуацию в целом. Постепенно скатываясь и к мыслям о том, что она предпочла другого год назад. Это было самым болезненным. Даже не то, что он упустил ее, забыл вскоре. А именно то, что она была с Сокольским. От этого мужчину накрывало удушливой волной. В его сознании и понимании мира женщины всегда предпочитали его. Замужние, свободные, продажные. Любые. Он был Номером один. И Она… сломавшая систему. Почему он? Почему Губернатор? Это тоже было немаловажным вопросом. Астахов даже размышлял, что если бы это был кто-то другой… рядовой человек… то вероятно, его бы это так сильно не зацепило. Но Сокольский… как издевательский вызов. Красная тряпка. Личностное оскорбление в сознании адвоката. Не мог объяснить причин всего этого. И он накручивал и накручивал себя. День за днём. Методично. Пока не дошёл до критической точки. В один прекрасный вечер он подумал: неужели я в неё влюблён… эта ужасающая мысль выстрелила, и молнией разрезала мирное небо его жизни. Сидел в пустом баре за стойкой. Бармен наливал. Максим пил. Но алкоголь не хотел пробирать его. Захар сел рядом. Благодаря своей работе, он всегда точно знал, когда и где ему нужно было появиться. В этом любовном треугольнике он ощущал себя своего рода серым кардиналом. Уважительно относился к каждому. И отчасти понимал мужчин. А она… просто покорила его… но не успела обратить в рабство. Мужчина усталым взором взглянул на своего хорошего знакомого. И до того хотелось излить ему душу, что язык жил своей жизнью. Громов внимательно слушал, не перебивая. Хотя и знал намного больше.

— И я не понимаю… ну, не понимаю я… ведь у нас все уже сложилось с ней… тогда… почему она переметнулась? В То время на меня столько говна навалилось… но это же не причина, чтобы кидать человека… я мог ей всё объяснить… а она… Захар… я чего-то не понимаю в этой жизни… она же не была шкурой или мразью… все же было по-настоящему. Что ты молчишь, вообще? Скажи хоть что-то! А то я сижу, пьяный, распинаюсь!

Громов почесал кончик носа, покрутил бокал с виски, из которого не сделал ни глотка. Потом оценивающе посмотрел на собеседника.

— Теперь сопли опусти. Эмоции опусти.

Тон Громова заставил Макса обратиться в слух. И он жадно ловил каждое слово, забыв о выпитом алкоголе.

— Есть ситуация. Конкретная. Что было?

— Мы были. Она. Я. Я херней страдал со слежкой. Она меня на место поставила. Я хотел, чтобы она переехала ко мне.

— Что было дальше? — Захар четко задевал вопросы, для него было важно, чтобы Астахов сам соображал.

— Она сомневалась. Я давил, наверное.

— Дальше!

— А потом она согласилась.

— Дальше!

— Говно дальше полилось рекой! — Макс начинал выходить из себя. Ему казалось, что над ним издеваются. — Причём со всех сторон! Клиенты бежали, как крысы. Все судьи ополчились и валили на заседаниях! Прокуратура! Это был ад! Деньги улетали! Я думал, что всё… Что небо в клеточку мое ближайшее будущее!

— Дальше!

— Да ты издеваешься что ли надо мной?!!! — Заорал он, ударяя кулаками о стойку.

— Дальше! — Рявкнул и Громов.

— Дальше, дальше… ничего дальше… в один прекрасный день, она приехала в руины конторы и сказала, что уходит. Что кончено всё.

— Конкретно что она сказала?

— Не помню я! Не помню! Какая к чертям собачьим разница!!!!

Он лгал, и это знали оба. Под грозным взглядом собеседника все-таки сдался.

— Ты садист! Она сказала тогда, что нам не нужно больше видеться никогда. Это мне ещё странным показалось, и я тогда решил, что она обиделась, что я пропал. И она добавила, что продолжения не будет. Что конец. Какое всё это имеет значение?.. Я потом, как придурок побежал за ней, хотел объяснить, что жопа на работе, всё хотел объяснить… Ох, как я был зол тогда. — Мужчина задумчиво замолчал, составляя воспоминания, слова с картинками. — А потом знаешь, всё наладилось. Причём не стало налаживаться постепенно… как обычно медленно в гору пошло, проблемы рассасываются. И время, время. А тут раз… и будто не было ничего. Всё вернулось. Я тогда дурел от превратностей судьбы. Будто сглазил кто-то!