— Оставьте Его в покое. Мы просто трахались несколько раз. Не более.

— Трахались. — Процедил он сквозь зубы, сжимая кулаки. Так что она услышала хруст. — Несколько. Раз. То есть, ты не из-за него отшила меня при последней встрече?!

Проревел мужчина, как дикий зверь. Но не произвёл на неё никакого впечатления.

— Нет. При чем тут он?

Анна была настолько спокойна, что Сокольского трясло в припадке.

— Какие ещё могут причины?!!!!

И тут пришло время доставать козыри. Она готовилась к этому моменту. Влепила пощечину Александру так, что очки слетели с его лица, а руку ее прошибло острой болью. И пока мужчина приходил в себя, она выдала на одной дыхании заготовленную речь.

— Причины?!!! — Кричала она. — Вы считаете, что их нет!??? Я положила свою жизнь к Вашим ногам! После того, как Вы изнасиловали меня!!! Я стояла в суде! На этом гнусном допросе! Когда прокурор сравнивал меня с дерьмом! Ради Вас!!! Я жила в заточении, не могла есть и пить, боялась, что он скажет мне, что Вы убиты!!!! Дни кромешного ада!!! Унижения!!! Ради Вас!!! Вашей свободы!!! И там в коридоре… та боль… — Ее пыл спадал. Она следила, как слушатель меняется в лице. — Когда меня пырнули… зарезали, как свинью на бойне… Он был рядом. Рядом со мной. Всё время… прятал меня, защищал… и в больнице… У меня один вопрос… Где всё это время были Вы?.. — Удар ниже пояса. Просчитанный и хладнокровный. Она тонко играла на нервах и на чувствах. — Ну, что же Вы молчите… А я отвечу Вам. Новое назначение. Должность. Жизнь. И в ней не было места мне. Ведь кто я такая… Но, если бы не я… где бы вы были?.. Да. Я спала с ним. Трахалась! Как Вам угодно называйте! Но я не предавала! Не предавала…

Прошептала она. Зыркнув глазами, полными отчаяния. И речь вышла настолько складной, что Аня сама себе поверила! Каждому слову. Что про губернатора и говорить нечего. Он стоял раздавленный, с квадратными глазами. И здесь нужна была вишенка на торте. И она бросилась прочь, «не в силах вынести унижения». Оставалось лишь досчитать до пяти, когда он нагнал ее и погрузил в свои мощные объятия. Что он говорит, шептал… не имело значения. Она вывернула ситуацию так, как нужно было ей. И сейчас он целовал ее, а она с легким сопротивлением отдавалась его рукам, торжествуя победу. Уже в машине, она лежит на его плече. Он не может нормально дышать от избытка чувств, ведь она с ним, она его. Она принадлежит ему и душой и телом. И в этом не может быть сомнений. Он же в свою очередь сдержит «слово». Астахов раздавленный, ничего не понимая, по мановению волшебный палочки вернётся в строй. Вернутся клиенты, благосклонность судей. Отстанет прокуратура. И никаких проблем с бумагами. Никакого пересмотра дел. Никаких последствий. Деньги. Клиенты. Рейтинг. И Максим воспримет это, как чёрную полосу, стечение обстоятельств, проверкой на прочность.

Анна же станет привыкать к новому статусу. К новой жизни. Презрительно называя себя Содержанкой. Ещё на берегу она расставит, вернее попросит Сокольского о некоторых вещах. Первое-это ее работа, и второе-никакой огласки. Она будет с ним, его… всегда, навечно. Но никаких раутов, публичных встреч и прочих моментов хвастовства и показухи молодой любовницей. Он согласится. Хотя оба будут понимать, что при его положении это просто невозможно.

— Тебе нравится? — Серьезно спросит он.

Аня смотрит по сторонам, не испытывая ничего. Для неё всё это в диковинку. Ей некомфортно и страшно.

— Нормально…

— Меня не устраивает ответ нормально! Тебе или нравится, или нет!

— Это обязательно? Мне это не нужно… правда…

— Вот те раз! Аня… Сколько можно… Не хочешь эту квартиру, без проблем. Вечером мы проедем посмотрим дома.

При этих словах она вздрогнула, представив, что ей придётся ездить и смотреть ещё миллионы вариантов недвижимости. И это было важно для него. Ей и у себя в маленькой комнатке без дверей в съёмной квартире с друзьями было прекрасно.

— Мне нравится здесь. — Выпалила она, уставившись в окно, глядя на здание местного правительства. — Правда. Сердце города. Всё рядом, как на ладони.

— Издеваешься? — Обнял он ее сзади, целуя шею.

— Нет. Здесь и вправду прекрасно. Ты пойми меня… это ведь твоя Квартира. А я… не могу себе этого позволить… мне неудобно… Я… себя чувствую…

— Аня… я уже не пойму злит меня это или печалит… есть ты, я. МЫ. Вместе. Всё, что хочешь ты, МЫ можем себе позволить. Это не Моя не Квартира. А Твоя. Слышишь? Твоя. Тебе здесь жить. Каждый день. Забудь это понятие, ты не можешь! Не можешь ты, могу Я! Практически Всё. И я не смогу быть счастлив, пока ты будешь мне выдавать подобные вещи! Потому что я и ты один организм. Я дышу тобой! Полностью зависим от тебя!

Она повернулась к нему лицом, обвивая его шею руками. И поймала себя на мысли, что выбора нет и ей нужно привыкать к новой жизни. Это было важным для Александра. Он был прав.

— Тебе нравится? — Повторит он вопрос.

— Да.

— Это твоя карта. Не смей себе ни в чем отказывать. — Девушка вновь странно посмотрела на него, и он уже закатит глаза. — Твоя карта! На твоё имя! Привязана к твоему номеру! Твоя! ТВОЯ! Не зли меня! Мне нельзя нервничать!

— Хорошо. — Ответила она со вздохом, понимая, что говорить что-либо бессмысленно. По взгляду мужчины поняла, что он не доволен. И повторила весьма доходчиво. — ХО РО ШО!

Ей было сложно. Сложно всё. Менять место жительства, менять привычки, менять уклад жизни. Сложно было стать чьей-то. Сложно было принадлежать. Ей нужно было время. Отдавала Сокольскому должное. Он был настоящим мужчиной во всех отношениях. Не впутывал ее в свои проблемы, ни касаемые семьи, ни касаемые работы. Он ограждал её, стараясь сделать ее жизнь максимально комфортной. Но при этом он не пытался просто ее купить, дёшево отделаться, изредка справляя нужду. Ему было важно сделать ее счастливой, видеть ее счастливой. Дать ей новую свободу в жизни, но при этом удержать в своих руках. Его проблемы не должны были её касаться. Он испытывал к ней столь сильные и одновременно нежные чувства. Забывал, как дышать. Никогда прежде его не накрывало подобным образом. Это был новый виток жизни. Тонко чувствовал ее настроение и состояние. Старался не давить, давая ей возможность освоиться и как следует расправить крылья. Аня имела представление о девушках такого рода. И одна мысль о том, что она теперь тоже содержанка убивала ее. Хотя деньги мужчины для неё ничего не значили, но сам факт… Могла подолгу смотреть на себя в зеркало, не понимая, как она может быть рядом с Губернатором… Карта… Квартира, которую он не снял, а купил и оформил на неё. Всё это не укладывалось в ее маленькой голове. Зато она наверняка знала, что сопротивление было бесполезным. Александр был представительным, статным мужчиной. Успешным, но достаточно честным. По отношению к ней. Властным собственником, это была обратная сторона его силы и надежности. Ревность в нем вспыхивала молниеносно. Но он был слишком умён и уравновешен, чтобы по глупости распаляться. Умение держать себя в руках. Он считал ее своей. А значит единственно его, без вариантов. Готов положить и небо, и звёзды к ее ногам, оберегая, как Лев от любых невзгод. Он был воплощением настоящего мужчины, отвечающего за свои слова и поступки. Несущего ответственность за себя, и за нее. С ним можно было чувствовать себя, как за каменной стеной. И именно в такие моменты, когда Аня размышляла об этом, всплывал тот злополучный гадкий вечер в ресторане. Он портил всё. Каждый раз. Хотя она определенно испытывала чувства к Сокольскому. Они зародились в ней в ту ночь, когда он пришёл к ней домой, вернее в то утро, после которого жизнь так лихо их закрутила. Была ли это любовь? Это вопрос риторический. Максим. Александр. Сергей. Она в действительности не могла разобраться, что происходит в ее душе. Так или иначе, но она была здесь и сейчас. И нужно было приспосабливаться к новой жизни. Она уделяла внимание своему гардеробу, любимым вещам. Теперь же… Все нужно было начинать сначала. Александр был слишком вежлив, чтобы так прямо сказать ей, что у неё новый статус и нужно соответствовать. Она была далеко не глупой, поэтому прекрасно понимала это сама. Изменилось всё. Даже ее значение. И время уносило ее от прошлого все дальше. Через интернет она удостоверилась, что Губернатор выполнил обещание и жизнь Адвоката вновь била ключом.