Он вспомнит о девушке, спасшей его от тюрьмы и повлиявшей на его судьбу таким неожиданным образом, спустя внушительный промежуток времени. Закрутившийся в делах и заботах. Анна узнала обо всем из сети, когда выписалась из больницы. Ей было тепло на душе от того, что случилось с Сокольским. Понимала, что она, как и раньше не вписывается в уклад его жизни. Только теперь он был абсолютно недосягаем. Роман с Астаховым отвлёк ее от мыслей о депутате. Она уже и не вспоминала о нем, о том, что между ними было. Всё выветрилось. Только кошмарные сны изредка мучали. Новоиспечённый губернатор, уже освоившись в должности, мало-мальски разгребал насущные дела, мотаясь по всей области. Его назначение сулило ему хорошую поддержку. И важно было держать марку, не ударив в грязь лицом. Но и всё это постепенно устаканилось. Появился четкий ритм жизни. Новый. С обширными перспективами, практически с безграничной властью.

Анна собиралась поехать после работы к Сергею. Решила поймать такси. Увидев Александра спустя столько времени. Оцепенела. Хлопая квадратными глазами. Его появление вообще никак не вписывалось в её реальность. Как назло, вокруг стало безлюдно. Будто в огромном мегаполисе никто не существовал, кроме них двоих. Машинально отрицательно замотала головой. Ей не хотелось возвращаться к исходной. Она только смогла освободиться от груза воспоминаний. А теперь жизнь одним пинком отопнула ее назад. Это было, как минимум, нечестно, так считала Аня. Он не спускал с неё глаз. И когда она в отчаянии рванулась прочь, мужчине ничего не оставалось, как броситься за ней. Погоня была недолгой. С силой развернул ее к себе.

— Послушай…

— Не хочу! — Оборвала она на полуслове, уже смелее взглянув в его голубые глаза. — Не хочу! Все закончилось! Завершилось! Зачем Вы снова здесь…

— Я поступил подло.

Александр был непоколебим. От него за версту несло спокойствием и уверенностью. Это был самый лучший мужской парфюм. И он продолжал.

— Но это не значит, что всё закончилось. Меня так лихо крутануло, что я едва удержался на ногах. Но это не значит, что я забыл о тебе, забыл о том, что между нами было, забыл о суде и о том, что ты пережила из-за меня. О том, что я заставил тебя пережить… Я не бросаю слов на ветер, мои чувства к тебе столь же сильны. Я упустил много времени. Но я здесь. Сейчас. И навсегда. Я уже не пропаду. Не исчезну. Клянусь. Ничего не закончилось.

Аня почувствовала, как где-то внутри что-то больно прострелило. Он видел, как дрогнули ее губы. Но она мгновенно взяла себя в руки. Они смотрели друг на друга. Ветер играл ее волосами. Старалась прикинуть, сколько они не виделись. Эта встреча была своеобразным наваждением, взбудоражившим их память. Заставляя вспомнить не только приятные и нежные события, но и весь негатив. Огляделась по сторонам, собираясь с мыслями.

— Поздравляю Вас. С назначением. — Начала она, стараясь говорить пободрее. — У Вас теперь совершенно новая жизнь. Думаю, Вы счастливы. Губернатор… удивительно, а я вот так запросто с Вами разговариваю… — В этих словах он услышал огорчение. Но не перебивал. — Я не жалею о том, что было. Между нами. На суде. И после него. Я никогда ни в чем Вас не обвиняла. И не собираюсь. Но всё закончилось. Я не ошиблась в своих словах. Вот здесь… — Прикоснулась она пальцами к своей груди. — Всё перегорело. Всё кончилось. Всё. Я просто живу дальше. И дело не в суде, и не в том, что было после… просто перегорело. Всё. Простите…

И она пошла дальше. Поймав такси, села в машину. А сердце так предательски вырывалось наружу. Колотилось со страшной силой. Запуталась. В себе. В собственных хитросплетениях души. Сокольский стоял в руках со знаком вопроса. Старался понять, насколько правдиво было услышанное. Звучало весьма убедительно. Но так просто принять и сдаться, он был не готов.

Первое время после неожиданной встречи вздрагивала от каждого резкого звука. Но ничего не происходило. Жизнь медленно текла своим чередом. Тогда она наивно предположила, что Сокольский оставил ее.

Астахов боролся с собой. Его карьера по-прежнему рвала немыслимые высоты. Головокружительный успех. Его дела громкие. Клиенты богатые. Фирма успешная. Любимец женщин и девушек. Не отказывал себе ни в чем. И теперь никак не мог понять, почему он постоянно возвращается к одной. Боролся с собой. Это было не в его стиле. Но все равно хотел и брал её. Ее открытость и естественность, умение получать удовольствие, кайфовать, а не прикидываться. Анализировал себя. Их отношения были далеки от серьезных. Это был плюс. Но она ни на чем не настаивала, ее тоже всё устраивало. Это тоже должен был быть плюс, но почему-то скорее походил на минус. И эта мысль все чаще не давала успешному адвокату покоя. В его идеальной жизни никак не укладывалось, что некая особа использует его также, как и он ее. Он привык видеть женские страдания, желания закабалить его, заарканить… он был избалован этим. Его эгоцентризм не имел никаких границ. И чем дальше эта борьба с собой продолжалась, тем сложнее становилось мужчине. Его сознание раскололось надвое.

Он сидел в уютной кафешке в самом центре города. Неторопливо помешивая сахар в кофе, периодически отвлекаясь на телефон. Среди столиков шагал представительный мужчина высокого роста, широкоплечий. В дорогом костюме темного цвета и белой рубашке, галстука на нем не было, что придавало его внешности немного свободы. Волосы его темно-русые зачёсаны слегка назад, и при этом практически совсем седые роскошные усы. Выглядел весьма уверенно, и даже грозно. Карие глаза и выразительные густые брови. Сел за столик Астахова молча, изучая окружающих.

— Добрый день. Спасибо, что приехал.

— Мы высоко ценим наших клиентов. — Раздался приятный мужской бас. — Я внимательно слушаю тебя. Что у тебя за дело?

— Захар Петрович…

— Оооо, как официально. — Не без улыбки протянул мужчина. — Видимо, что-то личное. Не требующее отлагательств.

— И полнейшая конфиденциальность. — Максим потёр кончик носа, ему было, будто стыдно.

— Обижаешь, обижаешь. — Захар недовольно постучал пальцами по столу.

— Прости. — Фыркнул Максим. — Мне нужно установить наблюдение за девушкой.

Пододвинул он свой смартфон. Пришедший внимательно изучал лицо девушки, которое показалось ему знакомым. Только гораздо позднее он припомнит, что в своё время уже собирал на неё досье для помощницы Сокольского.

— Захар, это очень важно. Мне бы хотелось, чтобы ты лично проконтролировал этот процесс. Я могу доверять только тебе. Твоему профессионализму.

— Разумеется. — Спокойно отозвался мужчина. — Можешь быть спокоен. Мы не первый год работаем с тобой. И это первая твоя личная просьба. Какой уровень контроля тебе нужен?

— Максимальный. — Астахов с вызовом взглянул собеседнику в глаза. Казалось, что вокруг именно в этот момент воцарилась полнейшая тишина. — Я хочу знать и видеть всё. Чем она дышит, что делает. Дома, в гостях, на работе, везде. Везде.

— Хорошо. — Захар удивлённо вздернул брови, но ничего не сказал более.

На Астахова это было совсем не похоже. Что-то из разряда вон. Он постоянно обращался к нему со всякого рода «просьбами», но все они касались его адвокатской деятельности. Они тесно работали достаточно долгий промежуток времени. Но следить за женщиной, которых он за день менял, как перчатки… да ещё и такой уровень контроля… мужчине нужно было время, чтобы все это скучковать и переварить. Громов был известным человеком в своих кругах. Основанная им фирма не имела аналогов в этом мегаполисе. Нет, конечно, небольших частных детективных агентств хватало. Но уровень… Громов брал за свою работу приличные деньги. И клиенты готовы были платить, и даже больше. Бывший военный офицер имел громадные связи и технические возможности. На него работали профессионалы. Поэтому не было промахов никогда. Ему не было равных. За это уважали и ценили. Его имя говорило само за себя, представляя собой знак качества. Он был спокоен и рассудителен, как удав. Чаще всего был на шаг впереди всех своих клиентов. Занявшись просьбой Астахова, припомнил, где уже видел девушку. Потом и всплыл суд. Внимательно изучал досье флористки. О чем он думал тогда? Думал о том, как она умудрилась так вляпаться в мир больших денег, политики и связей. Он любил свою работу, редко встречались дела, которые ему бы не нравились. Но эта «личная просьба» напрягала Громова, он предчувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет.