— Ничего интересного. Рецепты всякие, суеверия, адреса родственников, советы по хозяйству... Интернета же раньше не было, быстро ответ не найти, вот и записывали всю полезную информацию.

Если ему сказать, что там ценные записи по астрологии, то поторговаться точно не получится.

— Дурная ты баба, Нинка, — вдруг сказал Борис, — Тряслась над всяким хламом.

— Воспоминания это важно, — с самым серьёзным тоном произнесла я, — И опыт прошлых поколений.

Борька в ответ лишь махнул рукой и залпом допил всё, что было в чашке. Я уж испугалась, что встанет и уйдёт раньше, чем мне надо. Однако Весенний лишь перекинул ногу на ногу, демонстрируя свой дырявый носок, и показал на чашку.

— Нинка, неси ещё кофейку. Вот как ни приду к тебе — и кофе всегда вкусный, и еда горячая. Хозяйственная ты баба.

Интересно, сколько раз за последние десять минут он назвал меня «бабой»? Раньше он это слово использовал куда реже. Да уж, прав Григорий с тем, что из-за алкоголя люди деградируют.

Я кивнула, подхватила его чашку и пошла наливать новую порцию «вкусного кофе». Похоже, Борька не только деградирует, но и рецепторы его атрофируются.

Через пару минут Весенний с самым довольным видом сидел со своей чашкой. Я же чувствовала себя неуверенной героиней аниме, которая собирается признаться в любви самому крутому парню в школе.

— Борьк, ну ты это... прости за обвинения... Ты там... это... обиды на меня не держи...

Когда я репетировала, то мои слова звучали куда увереннее. А сейчас я боролась между послать Весеннего куда подальше или просто промолчать. Но я обещала сделать всё правильно. А это «правильно» включало расположить Бориса к переговорам. Эх.

— Да забыли, — отмахнулся Борька, — Дело житейское.

Пока он жевал очередную печеньку, я собиралась с силами, чтобы подвести разговор к самой важной части.

— Слушай... Как я уже говорила, шкатулка бабушки — для меня ценна как память. И содержимое, конечно, тоже. Но по сути — это всё барахло, которое ничего не стоит. Очевидно, что каким бы...

Идиотом. Придурком. Законченным деградирующим алкоголиком. Обиженкой.

— Странным, — подобрала я наиболее мягкое слово и продолжила, — Не был преступник, однако вряд ли ему полезны вещи, которые никому не нужны. Кража же явно осуществлялась ради денег.

— Мож на бабкины цацки позарился? — неопределённо сказал Борис.

Я кивнула. Пусть думает, что он тут самый прозорливый.

— Да. В темноте и в спешке мог и не различить стекляшки от чего-то подороже. Вот и схватил.

Я покосилась на часы на стене. Пора заканчивать этот фарс.

— Полиция предполагает, что преступник местный. Так как нужно явно было понимать, когда я дома, а когда нет, — снова соврала я, так как в такие детали следствия никто меня не посвящал, — Поэтому у меня к тебе есть мааааленькая просьба. По старой памяти.

— Эт ты, Нинка, хитрая, — расслабленная поза Борьки пропала, — Как мне помочь, когда деньжата нужны были, так сразу кралю строить из себя стала. А как тебе помочь — так сразу запела «Бооооорисочка, помоги».

Я сжала кулаки под столом. Какой же он мерзкий. Ладно. Ещё чуть-чуть потерпеть осталось.

— Так не поможешь? — скорее для галочки уточнила я.

— А чё за дела-то надо порешать? — в конце концов уточнил он.

— Так с краденным, — ответила я и Борис ещё больше напрягся, — Я, конечно, сама по району поищу. Но, может, ты и твои друзья повнимательнее смотреть будете на улице? Уверена, что когда преступник поймёт, какой хлам он украл, то избавится от него. Вот и подумала, вдруг выкинет прям на улице, а кто внимательный найдёт и вернёт мне. За хорошее вознаграждение, конечно.

На моей последней фразе глаза Борьки алчно вспыхнули. Но это было лишь на секунду. Затем он ещё больше прищурился и наклонился в мою сторону.

— И где ж ты, безработная баба, вознаграждение найдёшь? Небось, у своего лошка-петушка насо... насобирала?

И тут внезапно Борис резко встал с табуретки, да так, что та пошатнулась и упала на пол. А потом взял и ударил кулаком по столу. Вещи подпрыгнули и чашка с кофе, которая стояла на краю, полетела на пол.

От неожиданности я сама подпрыгнула на табуретке и чуть не вскрикнула. Но вовремя сообразила, что лучше не привлекать внимание. Переведя дыхание, я покосилась на часы. Пора.

— Какая разница откуда у меня деньги? — я тоже встала с табурета и перестала изображать испуганную деву, — Главное, что ради памяти о бабушки, я готова заплатить приличную сумму.

— Да иди ты, — вдруг сказал Борька и развернулся на выход.

Я пошла за ним. Он резко обулся, распахнул дверь, а потом развернулся и крайне злобно посмотрел на меня.

— Ты, Нинка, не понимаешь, что брать деньги от такого петушка — тот ещё зашквар. Поэтому, — он провёл рукой вдоль коридора, словно там стояла толпа, — Никто на районе из нормальных пацанов помогать тебе не будет. И не только помогать.

Последнее он бросил так многозначительно, словно я должна была понять все оттенки его пацанских цитаток. Не увидев от меня хоть какой-то реакции, Борька ушёл, громко хлопнув дверью.

Посчитав до десяти, я выглянула в глазок. На площадке никого нет. Я забрала с дивана зипку, быстренько обулась и выглянула из-за двери. Пусто. Отлично. Закрыла дверь и рванула к распахнутому окну в подъезде. Оттуда было видно, как Борька твёрдыми шагами двигался вдоль дома в сторону гаражного кооператива.

Я никогда так быстро не спускалась вниз. Но медлить не хотелось, чтобы не пропустить самое интересное. Затем осторожно выглянула из подъездной двери. Никого не видно.

Прикрываясь кустами сирени, что росли вокруг, я выглянула на тротуар. Спина Бориса виднелась вдалеке. Отлично. Больше всего я боялась, что ему в голову стукнет что-то высказать мне или вовсе поругаться и он решит вернуться. Будет неловко вот так столкнуться возле подъезда.

А дальше мне, конечно, хотелось бежать напрямик. Но так я могу привлечь лишнее внимание. Поэтому пришлось, прикрываясь всё теми же кустами, двигаться по тропинке возле стенки. А потом через спортивную площадку, соседний дом и ещё пару тропинок с кустами. Каждый раз я оборачивалась, словно за мной гонится худший из демонов. Однако вместо страха я чувствовала прилив адреналина и предвкушение чего-то интересного.

В конце концов, я добралась до парковки одного из домов по соседству. Там нашла чёрную арендованную девятку и быстро залезла внутрь.

— Я не опоздала? — спросила я у водителя, который, меланхолично обняв руль, смотрел внимательно вперёд.

— Всё только начинается, — ответил он, выпрямляясь и поправляя свою серую кепку.

Прекрасные белоснежные локоны были беспощадно спрятаны под серой кепкой. Но Григорий даже в этом выглядел чудесно.

— Судя по звукам, всё прошло не очень гладко? — мягко спросил он.

— Мы слышали, как что-то упало, — подал голос с заднего сиденья Паша, — Но решили, что раз ты продолжаешь нормально общаться с Борисом и не взываешь о помощи, то всё под контролем.

— Всё оказалось, как мы и думали, — ответила я, — И когда дело дошло до денег и Григория, то решил поиграть в альфа-самца. Уронил табуретку, ударил кулаком по столу, да так, что чашка свалилась. Ничего страшного.

— Не напугал тебя? — уточнил Архипов.

— Нет, — я отрицательно покачала головой, — Больше он такой власти надо мной не имеет. Да и я же знала, что вы всё время на связи, — я улыбнулась, — Так что там у нас со второй фазой?

В понедельник вечером под давлением моих аргументов Григорий, в конце концов, согласился с тем, что нельзя бездействовать и нужно это делать как можно скорее. Так у нас троих под пиццу и кофе появился план состоящий из четырёх фаз.

Григорий сразу сказал, что, безусловно, не бросит меня в сложной ситуации и во всём поможет. Но очень деликатно и настоятельно попросил, чтобы я сначала попробовала всё решить без всяких сложностей.