Григорий почему-то снова улыбнулся моему командному тону, а потом всё же позвонил адвокату.

Марк внимательно выслушал историю, а потом мои доводы по поводу «грабь награбленное».

— Как адвокат, — Марк подвёл итог, — Я должен согласиться с Григорием. Это плохая идея. Вы должны позволить полиции делать свою работу. Однако чисто по-человечески я согласен с Ниной. Если Борис не идиот, то в ближайшее время, а, возможно, и уже избавился от награбленного. Но судя по вашему рассказу, тут имеет место не только грабёж с целью обогащения, но и личные мелочные мотивы. Поэтому если и действовать, то как можно скорее.

— Если что — я в деле, — вдруг сказал Паша.

Поймав мой удивлённый взгляд, он улыбнулся.

— Что? Я за справедливость. И наказание подонков. А раз мы не можем пока этого сделать, то хоть «ценности» спасём.

На слове «ценности» он сделал пальцами кавычки в воздухе. Да, гороскопы для него всё ещё шарлатанство. Хоть и прислушивается к предсказаниям.

— Однако я бы для начала порекомендовал бы провести переговоры, — сказал Марк, — Прежде, чем переходить к решительным действиям.

— Что ты имеешь ввиду? — уточнил Григорий.

— Переговоры с похитителями. Грубо говоря, попробовать договориться на обмен — он вам украденное, а вы вознаграждение. Борис однозначно жаждет денег, а у Григория нет в этом каких-то адекватных ограничений. В идеале, конечно, к сделке привлечь полицию тайно и взять преступника на горячем.

Паша фыркнул, я согласно с ним кивнула, хоть Марк этого и не видел.

— Мне кажется, Борис не настолько глуп, чтобы вот так признаться.

— Даже если не признается, то всё можно обставить в формате «нашёл на дороге — верну за вознаграждение» и так вы законно получите желаемое, — продолжил адвокат.

— Согласен с Марком, — кивнул Григорий, — Стоит попробовать уладить всё максимально законно, а потом уже искать способы как его, опять же законно, наказать.

— Думаю, тут сыграет важную роль то насколько наш Бориска алчный или обиженка, — сказал Паша, — Или трус.

— Не зря он пришёл тогда в субботу, — добавила я, — Явно же прощупывал обстановку.

Григорий в ответ лишь недовольно вздохнул. Его можно понять. Архипов не хочет, чтобы он сам или кто-то из его окружения были втянуты в сомнительные аферы.

— Решайте сами, — добавил Марк, — Но если что, Григорий, не волнуйся, я придумаю как выкрутиться. Тема довольно серая, многое будет зависеть от того, что предъявят... Да и предъявят ли вообще... Всегда и со всеми можно договориться, особенно когда не ограничен в финансах. Однако я бы в любом случае не рекомендовал попадаться.

— Адвокат называется... а сам подталкивает на преступление, — пошутил Григорий.

— Было бы там преступление, — проворчал Павел, — В общем, я понял, будем как в фильмах — чёрное трико, балаклавы и красться под покровом ночи.

Мы с Григорием одновременно засмеялись над этим, а Паша недовольно на нас фыркнул.

— Ох, — вздохнул Марк, — Не переигрывай. Но если уж относиться к делу серьёзно, то арендуйте чёрную машину популярной на районе марки. Припаркуйтесь где-то в стороне, без камер и людей. В одежде — оверсайз в тёмных и серых тонах. На голову, особенно если решит поучаствовать наш блондин, шапку. Хотя сейчас лето. Значит, кепку. Самую обычную, но без ярких цветов и элементов. Если днём, то солнечные очки. Балаклавы — перебор и привлекают внимание. После коронавируса все привыкли к маскам. Поэтому банальные медицинские маски. Перчатки телесного цвета, так можно в них всё время ходить и будет незаметно. Сверху лучше какое-нибудь худи. Ну и рюкзак. Назад будете возвращаться, где-то в безлюдных кустах снимаете худи, кепки, маски и всё складываете в рюкзак. Даже если на камеры где-то попадётесь уже сложно будет доказать. Только не используйте всё чёрного цвета, вы же не подростки-готы. Безусловно, я всё переусложняю и вряд ли в гаражном кооперативе будут натыканы камеры, но лучше всё сделать правильно. Тем более это не так уж и сложно.

Григорий ещё немного поболтал с Марком, а потом мы попрощались. Эдакая поддержка от адвоката вселила ещё больше веры в мой сумасшедший план. В любом случае, чтобы действовать, мне не нужно было одобрение Архипова. Но если честно, очень хотелось, чтобы он меня поддержал. А ради этого можно пойти на уступки и устроить переговоры.

Вдыхать ароматы перегара и лицезреть опухшее лицо Борьки, прямо с самого утра среды, было довольно отвратительно. Да и в любое другое утро, а также день, вечер и ночь. Если до его преступления во мне оставались чисто человеческая жалость и личные комплексы, то теперь все эти ощущения исчезли, как ножом отрезали. Я искренне его презирала.

— Чё, Нинка, соскучилась? — резво спросил Борис.

В десять утра он ещё трезвый. Если, конечно, не учитывать, что вчера полночи бухал и вряд ли сейчас до конца оклемался. Переборов липкое чувство омерзения, я пропустила его внутрь квартиры.

— Может, за чашечкой чая поговорим? У меня вкусные печеньки есть.

— Мне б кофейку, а то голова с утра болит, — и Весенний по-хозяйски скинул свои кроссовки и пошёл на кухню.

Я знала, что он не пьёт чай, поэтому прикупила вчера в магазине самый мерзкий и кислый растворимый кофе. Борька вряд ли поймёт в чём подвох, а мне морально приятно. Ведь впереди меня ждёт унизительный разговор...

Я покосилась на часы на стене. Вечно опаздывающий Весенний пришёл сегодня как на зло на пять минут раньше. Придётся как-то тянуть время...

Мне пришлось ещё раз подогреть воду и медленно наводить кофе, чтобы компенсировать эти пять минут. К сожалению, электрический чайник в таких делах не помощник. Борька всё это время жаловался на больную голову и плохих людей, которые не хотят брать его на работу.

Когда эти пять минут прошли, я с излишней силой и торжественностью поставила перед Борисом чашку, попутно чуть не расплескав половину на него самого и стол.

— Чёт ты какая-то нервная, — прокомментировал он, когда я собирала салфеткой пролитый на стол кофе.

— Не выспалась, — без стеснения соврала я.

Затем налила себе чая, поставила на стол коробку с печеньем и села напротив Борьки.

— Так чё ты там хотела? — спросил он прихлёбывая кофе.

— Извиниться. Ну... За то, что обвиняла тебя в субботу.

Весенний махнул рукой, а потом сцапал печеньку.

— Все вы, бабы, такие. Лишь бы поистерить. Хорошего человека по чём зря во всяких гадостях обвиняете. Я ж, может, помочь хотел.

После этого он запихал печенье в рот. И пока Борька жевал, я боролась с желанием выгнать его подальше из своей квартиры.

— И как бы ты мог помочь? — медленно уточнила я.

— Ну я-то думал, там твой лошок чего учудил. Морду ему бы набил. Ты ж знаешь, мужик я горячий и сильный.

Знаю я только, какой ты отвратительный алкоголик. Но вслух этого пока говорить не буду. Поэтому лишь покивала головой.

— А оно, Нинк, вон какие у тебя страсти творятся, — закончил Борис свою речь и запихал в рот ещё печеньку.

— Да я сама не ожидала, что кто-то влезет. Красть-то у меня нечего.

— А как же бабкино наследство? — спросил он между делом, но явно чувствовался интерес.

— Так эта квартира, — я развела руками, — И есть наследство.

— А как же всякие цацки? Я помню ту уродливую бабкину шкатулку. Ты за неё любого порвать готова была.

Я прикусила губу, чтобы случайно лишнего не выпалить.

— Так я ж тебе про неё рассказывала, — после нескольких секунд раздумий ответила я, — Она мне дорога как память о бабушке. Там её всякие записи хранились. И украшения. Да. Но откуда ж в советское время у простой женщины с завода драгоценности? Стекляшки всякие...

Борис задумчиво закинул в рот печеньку и отхлебнул кофе. Похоже, прикидывал насколько прибыльный у него улов.

— А в записях чё было? — спросил он таким тоном, словно допрос ведёт.

Я пожала плечами и медленно отпила своего чая.