Я вытерла одной рукой слёзы и подняла голову, чтобы видеть лицо Григория.

— Кто? — тихо спросила я.

Губы Архипова слегка улыбнулись.

— Он сам.

— Он сам, — шёпотом повторила я за Григорием.

— С чего ты, вообще, взяла, что в том, что он спивается, твоя вина? Частично или полностью... не важно, — вдруг спросил Архипов.

— Так говорят...

Григорий в ответ лишь с удивлением на меня посмотрел, словно бы не понимал о чём речь.

— Ну знаешь, — смущённо продолжила я, — Люди любят говорить, что это муж пьёт из-за жены, парень из-за девушки... Типа она его довела. Или если изначально он пил до отношений и в них продолжает, то люди говорят, что виновата женщина, потому что не смогла его остановить, помочь...

После моих слов на секунду Григорий выглядел ошарашенным, но быстро его лицо приобрело задумчивый вид.

— Нина, если честно, — медленно начал он отвечать, — Твои слова, которые сейчас произнесла, самая большая глупость, что я слышал от тебя. Даже все эти эзотерические истории и магия не стоят рядом с этой ерундой.

А вот это было грубо. Снова эта неприятная прямолинейность Григория. В ответ мне осталось лишь тяжело вздохнуть.

Архипов же, убедившись, что я перестала плакать, разорвал наши объятия и сделал шаг назад. А потом слегка наклонился, чтобы лучше видеть моё лицо. Эти голубые глаза словно осуждали меня за мои слова.

— Как-то раз на улице ко мне подошёл один человек и сказал, что я выгляжу как посмешище и городской сумасшедший. Его товарищ одобрительно с этим согласился. Однако по сути их внимание привлекло лишь моё хаори с золотым лотосами. И если выражаться твоими словами, то «люди говорят», что я идиот раз у меня есть определённые предпочтения в одежде, отличные от их вкуса. Соответственно, по твоей логике, раз так говорят, то я должен торжественно сжечь все хаори и перейти на рубашки... наверное. Или ещё один случай про одежду вспомнился. Ко мне на собеседование несколько месяцев назад пришла одна дама, однако, увидев меня, заявила, что миллионеры не носят штаны из соседнего масс-маркета, и ушла. И, возвращаясь к твоей логике, то раз люди так говорят, то я должен сменить свои любимые карго на..., — Григорий развёл руками, — Такие же карго только с эксклюзивным брендом?

— Ты всё как-то не так переворачиваешь, — частично в шутку, частично обиженно произнесла я.

Григорий улыбнулся.

— Думаю, ты уже поняла на что я намекаю. Но в любом случае, Нина, ты психолог или нарколог?

Я не очень поняла к чему его последний вопрос.

— Нет.

— Тогда будь ты женой, любовницей, кем угодно... Ты не сможешь оказать квалифицированную помощь алкоголику. Это так не работает. Алкоголизм — это болезнь. Ты не можешь силой любви заставить человека завязать с алкоголем, если он сам этого не хочет.

— Но...

— Никаких «но», Нина, — Григорий сменил свой мягкий тон на более твёрдый, — Он совершеннолетний дееспособный человек. И сам принимает решения, оценивает ситуацию, понимает последствия и так далее. Или ты должна за него всё решать, бегать, уговаривать?

— Нет...

— Вот и славно. У тебя есть своя экзистенциальная ответственность. У него своя. И ты не можешь и не обязана разделять её с ним. Он, повторюсь, совершеннолетний дееспособный человек и только он принимает решения касательно своей жизни и здоровья.

Не та тема, которую я бы хотела поднимать холодным вечером посреди тёмной аллеи. Но Григорий говорил для меня буквально жизненно важные вещи.

— Я не психолог и с подобным лично не сталкивался, — продолжил Архипов, — Но то, что я пропустил через призму своего опыта из рассказов разных людей, возможно поможет. Мне кажется, тебе нужно выговориться и обсудить с кем-то эту проблему. И я готов стать этим кем-то в любой момент. Да хотя бы прямо сейчас. Но я не давлю и не тороплю тебя, просто имей ввиду, что такая возможность есть.

— Спасибо, — ответила на все его слова, — Спасибо.

А потом резко обняла Григория. Мне хотелось снова расплакаться. Но не от неприятных ощущений как в прошлый раз, а от того тёплого чувства, что есть кто-то рядом и ему не всё равно.

Спустя минут пять вот таких вот приятных благодарственных обнимашек, мне всё же пришлось отойти от Архипова. Тот сразу достал телефон.

— А теперь, Нина, запомни одну важную вещь. Не важно бывший твой или незнакомец, но если человек лежит на земле на улице, то нужно звонить в скорую помощь. Потому что ты не врач и не можешь квалифицированно определить — он просто выпил и спит или какое-нибудь сотрясение, тяжелое отравление, да что угодно. Неестественно, если человек лежит на улице. А это значит, что нужно не тащить его какими-то дикими способами домой, а вызывать специалистов, — всё это Григорий говорил таким мягким поучающим тоном, словно я представляла собой совершенно неадаптированного к жизни человека.

Сначала я покивала, соглашаясь и запоминая. А потом меня поразила мысль.

— Так, подожди, ты же собирался его оставить вот так...

— Нет, конечно. Я бы никогда не оставил лежать человека на улице, — и дальше Григорий слегка улыбнулся, — Мне было интересно посмотреть на твою реакцию.

Сущий демон. Он всё понимал и намеренно вывел меня на откровенности. Конечно, очевидно, что делал Архипов это ради меня, чтобы я выговорилась, и самое важное послушала правильные вещи. Но как же он хитёр, однако.

После признания своей хитрости Григорий вызвал скорую помощь. Стоит отдать ему должное, пока мы ждали машину, Архипов не трогал меня и практически не лез с разговорами. Отправил посидеть на лавочку в стороне, а сам остался с Борькой. Правда это выглядело не как забота о Весеннем, а посещение зоопарка. Григорий с разных сторон обходил Бориса и разглядывал его, словно в идеальной и богатой жизни Архипова крайне редко встречаются алкоголики. И теперь этот новый зверь, да ещё вблизи вызывал у Григория неподдельный интерес. С другой стороны, чего удивляться. Любопытство Архипова не знало границ.

Минут двадцать Григорий ходил вокруг спящего Бориса, но, в конце концов, ему надоело и тот отправился ко мне. Однако не успела я открыть рот, чтобы что-нибудь сказать Архипову, как тот начал первым.

— Нет ничего плохо в том, чтобы попросить о помощи. Мне кажется, практически невозможно справляться со всем одному. Но есть огромная разница между «попросить о помощи» и «навязать помощь». И в этом всём самое важное — это понимать свою собственную экзистенциальную ответственность. Потому что «помощь» не равно «брать на себя ответственность», — внезапно заявил он.

Я положительно кивнула, соглашаясь с ним.

— Думаю, Нина, ты понимаешь о чём я говорю, — закончил Григорий свою неожиданную речь.

И только я хотела ему ответить, как где-то в ста метрах от нас завыли собаки. И судя по богатому разноголосью, их там довольно много. От этих звуков я невольно вздрогнула, а Григорий с подозрением покосился в сторону кустов, откуда шли звуки.

— Вот об этих собаках я и говорила... Они и нас-то могут загрызть, что уж говорить про беспомощного Бориску. Лежит прямо как пирожок для них.

Григорий усмехнулся, услышав сравнение, а потом снова стал серьёзным.

— С этим надо что-то решать, — задумчиво сказал он.

— Мы всем районом уже много раз писали в различные инстанции, но как всегда бюрократия, — я развела руками, — Пока дойдёт до нас очередь, какого-нибудь бедолагу из гаражного кооператива, типа Борьки, сожрут.

Григорий задумчиво посмотрел снова на кусты, а потом на меня.

— Думаю, я могу помочь. Когда-то я пожертвовал одному приюту для бездомных животных. Предполагаю, что если попрошу заняться проблемой собак в этом районе, то они не откажут мне.

— Я, кстати, так тебя и нашла. Эта история с собаками меня зацепила, — сказала я, а потом вернулась к типичной себе, — Не стоит утруж..

Однако я тут же оборвалась на полуслове. В голове всплыли слова Григория о помощи. Что я такое говорю? Буквально пять минут назад мне сказали, что нет ничего плохого в том, чтобы попросить о помощи, а я продолжаю отказываться от неё, когда он сам предлагает.