— Возможно? — процедил маг. — Значит, у тебя есть знакомые, которые могут снова подставить и тебя, и всю нашу семью? Должен ли я считать, что ты пришел в наш род ради защиты от бывших сообщников?

— С чего вы взяли, — вопросительно приподнял бровь, — что у меня вообще есть какие-то сообщники?

— За что-то же ты сидел в тюрьме, — привел довод Илберт, связав вещи, которые я связанными не считал. Да и делать подобные выводы, мягко говоря, не осмотрительно.

— Я не попал в плен до окончания войны. Был схвачен уже после подписания капитуляции. Не знаю, кому пришла в голову гениальная мысль сделать меня простым заключенным, и, скорее всего, уже не узнаю.

Мне определенно не нравилось то, к чему вел разговор маг.

— А что ты делал в промежутке времени между окончанием войны и попаданием в тюрьму?

Нахмурившись, я смотрел Илберту прямо в глаза, не спеша отвечать. Это уже явно переходило все границы! Одно дело если подобное спрашивал патриарх, а тут просто член рода, пусть и брат главы.

— Илберт! — Нола тоже поняла, что разговор идет куда-то совсем не туда.

— Не мешай, я хочу услышать его ответ, — отрезал маг, резко отмахнувшись от женщины.

— Разве? — картинно удивляюсь я. — А мне показалось, что вы ищете, в чем меня можно обвинить.

— Солрэн! — взмолилась Нола.

Она не столько пыталась меня остановить, сколько просила не нагнетать конфликт. Но если бы это зависело от меня. Похоже, что брат главы рода, как говорится, «закусил удила» и теперь не собирается отпускать меня просто так, пока не получит того, что хочет. Даже если все выводы, сделанные им, ошибочны.

— Ты не ответил на вопрос, — стоял на своем Илберт.

— И не отвечу, — не отступал и я. — Ваши вопросы больше напоминают обвинения. Вы спрашивали меня о чести. Так вот она у меня есть, и я не собираюсь оправдываться, особенно в столь смехотворном обвинении.

— Тут все очевидно, — криво улыбнулся мужчина. — После подписания капитуляции до бывших королевских военнослужащих никому не было дела. А взяли тебя как раз за совершенные преступления. Возможно, мне стоит навести нужные справки?

— Ваше право, — недвусмысленно хмыкнул я. — Но меня уже проверяли и ничего обличительного не нашли.

— Плохо искали… — напрашиваясь на очередной круг спора, начал говорить Илберт.

— Пожалуйста, прекратите! Оба! — встала между нами Нола. — Илберт, прошу тебя!

Мужчина принял спокойное выражение лица, коротко бросив:

— Я с тобой закончу позже, — после чего повернулся и покинул нас.

Что это было? Просто личная неприязнь ко всем бывшим подданным королевства? Или за этой неприязнью скрывается что-то иное? Нола посмотрела на меня одновременно с осуждением и извинением.

— Солрэн. Прошу, прояви терпение. Он всегда немного недоверчив…

— Немного? — искренне удивляюсь я такой трактовке только что произошедшего.

Но получаю еще одно осуждение:

— Да, он резковат. Но он скоро успокоится, такое уже бывало. Просто прояви немного терпения.

После такого многообещающего начала подозреваю, что терпения мне потребуется очень и очень немало. Да, спор с членом рода, когда сам являешься только недавно принятым в него, может и без личной неприязни принести много проблем. Это я прекрасно понимал, как и то, что Илберт от меня так просто не отстанет.

— Простите меня за мои эмоции, Нола. Но я считаю, что проявил верх терпения, не ответив на откровенное обвинение и клевету. Я буду надеяться, что господин Илберт просто встал сегодня не с той ноги, и позднее мы найдем общий язык. Пока же…

Возвращаюсь за стол с намерением закончить обед.

— Солрэн, — вновь обратилась ко мне Нола.

— Пожалуйста, не сейчас. Могу пообещать, что пока буду избегать контактов с господином… Илбертом. Большего не просите.

— Спасибо и на этом, — смирилась женщина.

Нужно подумать. Подумать и придумать, что делать дальше.

Я не выполнил задание, полученное от тех, с кем работает Моритас. Нужно ждать возможных осложнений с этого направления. Это раз.

Томэк работал не один, у него определенно есть единомышленники. Преследовать меня или Эвверанов они, возможно, не станут. А, может, и станут, тут непонятно. Это два.

Тот, кто напал на паладинов, выставлял именно меня виноватым не просто так, и если бы Илара не вмешалась… Отсюда тоже можно ждать новых проблем. Это три.

Рада так и не рассказала мне о содержании договора с Атарисами. Там вряд ли что-то, выходящее за пределы разумного, но точно не символическое спасибо. Это четыре.

Генерал-губернатор молчит, не торопясь передавать источник Эвверанам, и нужно понять — почему. Пять.

То, что убило Барнсара. Тут вообще пока ничего не понятно, но оно напало на Эвверанов. Напало не просто так. Хотя можно предположить связь между первым и этим. К сожалению, пока только предположить. Шесть.

А теперь еще этот… Имперец. А вместе с этой персоной проблема наследства Эвверанов. И совершенно непонятно, как строить с ним взаимоотношения. Семь.

Начну, пожалуй, с Зака. Он точно сможет что-нибудь рассказать о той твари. Уговорить Илару оставить тело для вскрытия оказалось совсем непросто, но главное, что получилось. Заодно попробую снова поговорить с Радой.

Хмурое небо злилось мелким острым дождем. Казалось, что дождь хочет пронзить землю, припоминая ей старые обиды. Его поддерживал ветер, выступая в качестве подкрепления, прогоняя людей с улиц холодными порывами, отбивая всякое желание высовывать носы из теплых домов.

Такую погоду, явно пришедшую откуда-то с севера, я видел третий или четвертый раз в жизни, и был бы рад не видеть вовсе. Особенно она неприятна, когда ты вынужден куда-то направляться, в то время как мог бы отсиживаться у разведенного очага. Дорога до больницы не заняла много времени, но и этого хватило, чтобы промокнуть и даже немного замерзнуть.

Не захотев оставлять лошадь на улице, я оплатил место в конюшне. Нечего коню, безропотно доставившему меня сюда, мерзнуть в такой дождь. Он раздражено прял ушами на каждый порыв ветра и все же упорно шел вперед даже без понуканий с моей стороны. Хорошо над ним поработал конюший рода, надо бы не забыть сказать ему спасибо за это.

В приемной больницы, несмотря на погоду, толпились посетители. Мужчины и женщины, старики и дети, людей было много и, на первый взгляд, не все из них были больны, но не мне судить об их состоянии. Такой ажиотаж показался странным, но гадать над его причинами я не стал — Зак объяснит, что к чему.

Одна из старших медсестер, пробегавшая мимо, узнала меня и остановилась.

— Господин, прошу прощения, — склонилась она в торопливом поклоне, открывая мне вид на два холмика грудей, которые в таком положении выглядели довольно заманчиво. Хоть и с трудом, но все же я не стал задерживать взгляд на бесспорных достоинствах девушки. — Господин главный врач сейчас очень занят. Я передам ему, что вы пришли, но его пока лучше не отвлекать, — мягко сказала она со взглядом наполненным извинения. При этом девушка немного поддалась вперед, отчего ткань платья отчетливее обрисовала объемную грудь.

Отведя взгляд от этих деталей, я бросил его на посетителей и поморщился от издаваемого таким количеством человек бессвязного гомона, среди которого очень сложно было вычленить отдельные слова. Да, освободится мой друг явно нескоро.

— Хорошо, я пока навещу свою знакомую.

Удовлетворившись таким ответом, сестра побежала дальше. А я на ходу думал о том, как начать разговор с Радой. Задавать глупых вопросов из разряда: «Как ты себя чувствуешь?» мне не хотелось. Мне и без ее ответов было понятно, что состояние паршивое. Лучше пока вообще ничего не буду спрашивать.

— Рада…

Открыв дверь, я ожидал увидеть девушку на кровати. Но волшебница сидела на подоконнике, забравшись на него с ногами, глядя сквозь текущие по стеклу капли куда-то вдаль. Рада ненадолго повернулась ко мне, позволив рассмотреть свое красивое лицо, искаженное тоской и тщательно скрываемой болью. Возможно, кого-то ей этим и удалось бы обмануть, но я за время войны слишком часто видел подобный взгляд.