— Может быть, мы потому и твердим, что правы?

Лили порывисто вскочила, задев рукой стол, но не обратила на это внимания.

— Вы просто боитесь! Я знаю, Королевство будет восстановлено! Только это правда, которую следует озвучивать! И я не боюсь умереть за эту правду! Вот так!

И выскочила из комнаты. Юношеский максимализм. Спасибо родовому обучению — я таким не страдал, отец усердно выбивал из меня любые намеки на подобную чушь. Да и если и страдал, до таких глупостей у меня не доходило. В комнату вошла Белла, оглядываясь в поисках дочери.

— А где Лили? — удивленно посмотрела она на меня. — Мне казалось, что она была здесь…

— Убежала, — честно признался я. — Но успела кое-что мне наговорить.

— Солрэн, — женщина побледнела, сдавленно сглотнув. Вот как? Значит,она в курсе взглядов дочери. — Ты же не…

— Нет, конечно, я никому не расскажу, — поспешил я успокоить ее. — Но рано или поздно она встретит того, кто расскажет.

Бэлла скованно двигаясь, села напротив меня и молча смотрела в пол. Ей потребовалось какое-то время, чтобы взять себя в руки.

— Я очень боюсь этого. Она не понимает, какой опасности подвергается. Мне не страшно за себя, Сол, — Бэлла достала платочек и вытерла проступившие слезы. Бледность постепенно отступала, — Она просто погубит себя.

Я прислушался, и убедившись, что Камил где-то наверху вовсю работает, осторожно спросил:

— Ты знаешь что-нибудь о ее друзьях? О тех, с кем она общается?

— Нет, — женщина отрицательно покачала головой, — она стала очень скрытной в последнее время. Уходит когда вздумается. И не возвращается, иногда даже пару дней, — Бэлла посмотрела на меня настороженно. — А что? Почему ты спросил? Думаешь, она попала в плохую компанию?

— Не знаю, — поморщился, — но подозреваю, что это так.

— Я не знаю, что делать, — моя старая знакомая снова опустила взгляд к полу. — Не знаю, как ее уберечь.

Я тоже не знал, к сожалению. Не имел ни малейшего представления. Никогда не считал себя сильным в убеждении подростков, а тут подросток крайне проблемный, да еще и обстоятельства против меня.

— Прости, я тоже. Хотел бы помочь, но совершенно не представляю — как, — признался я. Бэлла сникла, и я решил отвлечь ее чем-нибудь, любой темой, первой пришедшей на ум. — Я не узнаю города. Что с фабриками?

Понятное дело, что ее эта тема совсем не трогала, но из вежливости она все же ответила:

— Все вывезли куда-то. Часть рабочих тоже, а остальных выгнали на улицы, — она криво улыбнулась. — Лили объяснила бы это тем, что имперцам совсем не нужны заводы на завоеванной территории.

Я мысленно кивнул, довод был вполне разумным. Слишком разумным для девочки, не интересовавшейся этими делами, как же веет от этого всего чужой волей, которую ребенок воспринимает как часть своей. Я прав, это не ее мнение, не ее мысли. Как бы еще узнать, где и с кем она общается. Особенно с кем, и для какой цели этот кто-то это делает.

— Ладно фабрики, а почему не убирают улицы? Если распустили рабочих, значит, свободные руки есть, уж на уборку улиц хватит.

— Не знаю, Сол. Старые дворяне, те, кто остался здесь после всего, обращались к генерал-губернатору с просьбами очистить город. Они вроде бы получили какие-то обещания, что все будет сделано, но… — она вздохнула. — Сам видишь.

— Да уж видел, — поморщился я. — Не думал, что наш город вообще возможно превратить в такую помойку. Мы, к слову, тоже на прием к генерал-губернатору.

— Желаю успеха, — грустно улыбнулась женщина, будто сама не верила в это. — Это не так-то просто, особенно в последнее время.

— Именно в последнее время? — удивленно посмотрел я на нее, зацепившись за окончание фразы. — Что-то случилось?

— Я не в курсе всех событий, — пожала плечами Бэлла, — прости.

У меня возникло чувство, что говорит она меньше, чем знает. Асом допросов, как отец без применения специальных инструментов, я не был, но все же некоторые вещи научился замечать гарантированно. Но никакой возможности надавить на Бэллу у меня не было, я не мог требовать ответов. Или же возможность была?

— Бэлла, — я пристально присмотрелся к ней, чтобы не упустить изменения на ее лице в ответ на мои слова. — Ты можешь мне доверять. Мне сейчас любая информация может оказаться полезной, я не останусь в долгу. Я всегда помогу твоей семье. Я смогу помочь Лили. Твоя помощь может упростить мою задачу и высвободить время. Понимаешь? Время, которое я могу потратить на помощь Лили.

Немного прямолинейно с напором на «помощь», но вдруг сработает? И судя по взгляду Бэллы, направленному на меня, она сейчас решает, стоит ли мне говорить то, что ранее старалась утаить. В каких бы раньше мы не были хороших отношениях, прошло слишком много времени, некоторые вещи изменились безвозвратно.

— Хорошо. Но никому не говори, что узнал это от меня. И я не скажу, откуда это знаю, не проси, — она вздохнула, набираясь решимости. — На генерал-губернатора было совершено покушение. Не слишком успешное, но его пытались убить. И убийца сбежал, а значит может попробовать снова. Из столицы прибыл какой-то специалист, который ищет заказчиков убийства. Это все, что мне известно, остальное — только слухи, от которых тебе не будет пользы. Слишком много в них невероятных предположений.

Покушение? Покушение хранится в тайне, но при этом уже пошли слухи? А весело тут живут, не скучают.

— Только один вопрос, — уточнил я. — Как давно было покушение?

— Около трех месяцев назад, — ответила Бэлла.

Я, мягко говоря, опешил. Три месяца⁈ За три месяца не нашли ни убийцу, ни организатора? Они вообще пытались? Если бы в королевстве кто-то совершил бы покушение на фигуру сопоставимого масштаба, все королевство бы перетряхнули сверху до низу. Нападение на такого человека — нападение, приравненное нападению на Короля. А королевская семья свою власть оберегала ревностно и, а при необходимости даже жестоко.

— Спасибо, Бэлла. Это очень полезная информация, — задумчиво обронил я погруженные в собственные мысли.

Остаток дня я дожидался, пока Камил справится с двумя дорвавшимися до рук знаменитого мастера женщинами. Он никогда не был против пообщаться с реальными заказчицами, тем более, если те сами были готовы обсуждать нюансы его работы и поддерживать разговор.

Так что я ждал и размышлял. Если Орисса продолжит использовать меня в качестве лакея и завтра, не вижу смысла продолжать таскаться за ней. Просто отправлюсь по своим делам. Загляну в семейный особняк, а затем попытаюсь найти старых знакомых. Может, хоть так у меня появится больше ясности, о происходящем в городе.

Я повернулся и посмотрел в одно из зеркал, заглянув в собственные тусклые глаза. Потенциал четвертого круга отрезанный от Источника. Мне нужны вливания силы. Вливания живой, плещущейся силы, а не эссенция. Мне нужно действовать, иначе толку от меня, как мага, будет немного.

В это же время в другом месте, но в том же городе, другой маг Хаоса так же заглянул в зеркало, которое отражало не столь радостную картину, какую хотелось бы увидеть.

Темные круги от многодневного перенапряжения никуда не делись. Ее глаза были такими тусклыми, что, казалось, проступила давно ушедшая синева, какая была и у ее матери, какая была и у нее самой до момента инициации. Так получилось, что вместо родовой магии воды она стала одним из сильнейших магов Хаоса. Ошибка судьбы, перечеркнувшая все надежды.

Открылась дверь дамской комнаты, и юная волшебница поспешила натянуть на лицо маску, скрывающую и ее личность, и что в ее случае более важное — глаза. Она ненавидела балы, а маскарады ненавидела, казалось, еще сильнее. Но работа есть работа, и отказаться от нее она не имела ни права, ни возможностей.

Оправив платье, юная волшебница прошла мимо двух молоденьких дворянок, чтобы тут же влиться в толпу беззаботных подростков и молодых людей. Лавировать между ними, оставаясь незамеченной для всех, было не особенно сложно. На фоне прочих участников маскарада она выглядела неброско, будто слуга или фрейлина, которую госпожа взяла с собой для компании или в качестве своего особого расположения. На таких почти никто не обращает внимания, и это ее полностью устраивало.