«Начиная с 1791 года и до самой смерти, Шиллер переносил большие страдания. Каждая смена времен года, каждая перемена погоды, малейшая простуда вызывали обострение процесса в легких и сильные боли. В его жизни теперь редко наступали промежутки в несколько месяцев или недель, когда бы он мог спокойно работать. В зимнее время он месяцами не выходил из закрытого помещения, чтобы не простудиться. Ночи он обыкновенно проводил без сна, использовал их для работы». (Шиллер, 1995, с. 194–195.)
Особенности творчества
«В его произведениях эротическое начало играло очень незначительную роль, хотя в своих поздних драмах он и прибегал к традиционным любовным сценам в качестве побочного мотива действия. Однако бросалось в глаза, как плохо он всякий раз изображал естественный зов любви, как напоминают эти диалоги высокопарную слащавую декламацию, выдуманную юношей, который никогда ие соприкасался с реальной любовной жизнью». (Kretschmer. 1931, с. 49.)
«Обдумывая что-нибудь, многие искусственно вызывают прилив крови к мозгу, как, например, Шиллер, ставивший ноги на лед». (Ломброзо, 1892, с. 19.)
«Во время приступа творчества кладет на стол гнилые яблоки… [запах которых его вдохновлял]». (Сегалин, 1926а, с. 56.)
Астеническая конституция является благодатной почвой для последующего невротического развития, тем более когда присутствует тяжелое соматическое заболевание (туберкулезлегких.) Продуктивное «лихорадочное» творчество могло создавать у Шиллера иллюзию продления жизни, являясь защитной реакцией от постоянного «ощущения смерти». Шиллер не первый и не последний творец (вспомним хотя бы Гете и его Вертера), который пытался перенести свои страдания и свою приближающуюся смерть на своих героев. Возможно, речь идет о танатофобии (страх смерти), что подтверждает и его инфантильная сексуальность, так как в представлении невротика секс может быть связан с определенным риском для жизни.
ШИШКИН ИВАН ИВАНОВИЧ (1832–1898), русский живописец и график. Передвижник. Мастер литографии и офорта.
[Мать] «Властная, вздорная, подозрительная к людям, мелочная, жадная. Ее капризный гнет будет Шишкин ощущать всю жизнь, а слова “неужели мой сын станет маляром?” помянет и в те дни, когда Россия назовет его великим своим живописцем. Но — замечу на полях, — быть может, творческому человеку равно необходимы и поощрение, и отталкивание?» (Пистунова, 1983. с. 174.)
«Домашним казался дикарем, нелюдимом… “Желая приобщить Ивана к хозяйству… родные стали давать ему торговые поручения, но купцы обманывали и обсчитывали его. Купеческо-мещанской Елабуге такая неприспособленность казалась чуть ли не слабоумием. Иван и сам понимал, что к коммерции не пригоден, и страдал от обиды и безысходности положения. Мать он приводил в отчаяние”… В августе 1852 года Иван Шишкин поступил в Училище живописи и ваяния. Языкастые и меткие на прозвища товарищи за внешний вид и молчаливость быстро прозвали его Монахом». (Анисов, 1991, с. 21, 28.)
[1874 г., после смерти жены] «Утешения искал в вине. Опьянев, становился злым, не знал удержу… Резок был со всеми… Сочувствовали. За стаканом вина вспоминали прошлое. Встречи напоминали скорее попойки, доходило до ссор… Среди знакомых, приходивших к Шишкину посидеть за рюмкой, в основном были неудавшиеся художники. Спившиеся, опустившиеся или просто не нашедшие себе места в жизни». (Там же, с. 209–210.)
Шишкин представляет нередкий среди гениев образец так называемой «односторонней одаренности». Будучи великим только в одной области — живописи, во всех остальных житейских перипетиях он остается беспомощным и неприспособленным человеком.
Длительное, ситуационно обусловленное пьянство после смерти жены лишнийраз подтверждает его психологическую слабость и инфантильность. Биографы отмечают один из симптомов алкоголизма — изменение психического состояния в опьянении («становился злым»).
ШМИДТ ПЁТР ПЕТРОВИЧ (1867–1906), русский революционер; руководил восстанием на крейсере «Очаков» (1905). Расстрелян.
«Петр Петрович Шмидт был человек “с большими странностями”. В день окончания морского училища только что произведенный мичман Шмидт женился на уличной проститутке, которую перед тем нанял. Он мечтал “развить ее личность”. После этой эскапады, более жалея его отца, героя обороны Севастополя и вице-адмирала в отставке, мичмана Шмидта потихоньку уводили в запас, и дальнейшая его карьера протекала в торговом флоте». (Ми-шецкий, 2003, с. 25.)
«Шмидт не был организатором восстания, он не был даже его сторонником. Он поехал на “Очаков” только по настоятельной просьбе матросов. Экзальтированный, пораженный величием открывающихся перед ним целей, Шмидт не столько руководил событиями, сколько вдохновлялся ими. И вот уже отправлена в Петербург телеграмма царю, подписанная “Командующий Черноморским флотом гражданин Шмидт”. И на стеньге “Очакова” поднят сигнал: “Командую флотом, Шмидт”. И он ждет, что вся эскадра немедленно выбросит красные флаги, арестует офицеров во главе с ненавистным адмиралом Чухниным и присоединится к “Очакову”. А эскадра зловеще молчала…» (Зинъко, 1971, с. 339.)
«После ареста и выяснения обстоятельств дела следователи усомнились в психической вменяемости Шмидта. Жена, пытаясь его спасти, давала интервью, в которых называла мужа сумасшедшим… Однако члены трибунала, выслушав его ответы, и сами убедились, что перед ними безумец! Они пытались отправить его на психиатрическое освидетельствование, но адвокаты блокировали это направление своими протестами, причем в “левых” газетах была начата кампания под лозунгом “Им не удастся объявить героя безумцем!”. Те же издания опубликовали сообщения “о позорном предложении”, сделанном членами трибунала Шмидту: “Они явились к нему в тюрьму и предложили бежать, у дверей его камеры не выставляли караул и двери не запирали!”… Шмидт “гордо отверг” сделку — ему нравилась вся суета вокруг, и он желал “доиграть до конца”. “Благожелатели” добились своего — Шмидта и трех фактических руководителей восстания расстреляли в марте 1906 года». (Мишецкий, 2003, с. 25.)
Основными чертами человека с истерическим расстройством личности являются театральность поведения, поиск возбуждающих переживаний и такой деятельности, в которой он находится в центре внимания. Лейтенанта Шмидта довольно легко «уговорили» на то, на что никто из других офицеров не согласился. А внушаемость и легкое подчинение влиянию окружающих людей — симптомы все того же вида психопатии. Так что Шмидт стал в буквальном смысле жертвой своего патологического характера.
ШМИТ НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧ (1883–1907), студент Московского университета, с 1904 г. владелец мебельной фабрики на Пресне. Большевик. Участник Декабрьского вооруженного восстания 1905 г.
Наследственность
[Отец] «…поступил в психиатрическую лечебницу с абсурдными бредовыми идеями величия <…> у него констатировали прогрессивный паралич помешанных… Из показаний родственников Шмита и медицинской документации недавнего прошлого выяснилось, что его мать имела склонность к запоям…» (То-полянский, 2000, № 3, с. 70.)
Общая характеристика личности
«Дабы облегчить тяжкую крестьянскую долю, замыслил он вырастить такие сорта ржи и пшеницы, чтобы плодоносили они сами по себе и регулярно, а трудовых затрат кроме уборки урожая не требовали. Отнюдь не случайным выглядело поэтому поступление Шмита на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета сразу по окончании гимназии. Но проучившись кое-как первый семестр, он подал ректору прошение об академическом отпуске, мотивируя его необходимость, смертью отца, нервным расстройством матери… и ухудшением здоровья вследствие усиленных попыток овладеть знаниями… Худощавый юноша с бледным лицом, задумчивый и молчаливый, по-прежнему выдавал себя за студента, носил форменную тужурку, шинель и фуражку, но к занятиям в университете больше не вернулся… Состоятельного наследника фабриканта могло бы ожидать безмятежное существование рантье, если бы в подпольной иерархии его не передвинули из рыхлой массы сочувствующих социалистической идее в строго определенный разряд товарищей, полезных партии». (Тополянский, 2000, А«2, с. 65–66.)
