[1930-е гг.] «Он много раз… говорил… что хочет покончить жизнь самоубийством. Никто, конечно, не принимал это всерьез». (Сильвестр, 1994, с. 207.)
[1956 г.] «Он напивался каждую ночь шотландским виски или красным вином и был совсем плох, когда соглашался, наконец, идти к себе в номер… Выпитая с утра текила или водка частично восстанавливала его силы ко времени ленча…» (Хотчнер, 1994, с. 465–466.)
«В сентябре 1960 года отправился один в Испанию… Он был в явном нервном расстройстве — его мучили какие-то страхи, ночные кошмары, появились некоторые симптомы мании преследования… Когда в октябре Хотчнер!9i прилетел в Мадрид, где находился Хемингуэй, он убедился, что тот серьезно болен. Хемингуэй стал уверять Хотчнера, что Билл Дэвис'’''1 пытался убить его в прошлом году и теперь опять собирается… Потом на четыре дня залег в постель в своем номере, отказываясь выходить и всячески откладывая свой отъезд домой. Наконец друзья уговорили его вылететь обратно в Нью-Йорк… Эрнест все время волновался, ему казалось, что за ним следят агенты Федерального бюро расследования, что местная полиция хочет арестовать его… Состояние Хемингуэя все ухудшалось. Появилась затрудненность речи, он с трудом связывал слова во фразы. Кровяное давление опять опасно поднялось. 30 ноября кетчумский врач и старый приятель Эрнеста Сэвирс самолетом отвез его в Рочестер в штате Миннесота, где под чужим именем во избежание газетной шумихи уложил в клинику Мэйо… “Но настоящим его несчастьем, — сказала Мэри, — было нечто более серьезное — нервное расстройство, вызывавшее в нем чувство постоянной подавленности”. Врачи в клинике Мэйо пришли к выводу, что состояние подавленности у Хемингуэя могло быть вызвано обильным употреблением лекарств, снижающих кровяное давление, и рекомендовали принимать их только в случае крайней необходимости, однако состояние депрессии не проходило, и его стали лечить электрошоком». (Грибанов, 1971, с. 438–439.)
«В декабре Эрнесту сделали восемь сеансов электрошоковой терапии… “Какой смысл в том, чтобы разрушать мою голову, подрывать мою память — мое главное достояние — и выводить меня из строя. Это великолепный курс лечения, но при этом теряется пациент”». (Хотчнер, 1994, с. 497, 500.)
[В апреле 1961 г. — первая попытка застрелиться] «Эрнест находится в больнице в Сан-Вэлли, ему дают сильнодействующее успокоительно^ каждые три часа, круглосуточно дежурят сиделки». (Там же, с. 501.)
[Утром 2 июля 1961 г.| «…взял из стойки одно из самых любимых своих ружей, уложил два патрона в оба ствола, вста вил дула в рот и нажал оба курка». (Грибанов, 1971, с. 441.)
Особенности творчества
[1918 г.] «Энергия у него была поистине завидная. Репортажей он выдавал за двоих. И никогда в конце дня не выглядел усталым». (Брамбак, 1994, с. 46.)
«В 1925 году Хемингуэй говорил од* ному своему приятелю: “Я пишу медленно и с большим трудом, и для этого моя голова не должна быть ничем забита. Когда я пишу, я должен пережить все это”. В этом “переживании” был ключ к его методу воссоздания действительности… Работал он по утрам в спальне, где в стене была прикреплена маленькая конторка, на которой хватало места только для стопки бумаги и нескольких карандашей, писал стоя. Иногда пользовался пишущей машинкой. Рядом на стене висел лист бумаги, на котором он в конце каждого рабочего дня записывал итог работы — количество написанных слов… С 1960 г. не мог работать вообще — отказали глаза». (Грибанов, 1971, с. 186, 437.)
Аффективное расстройство, которым страдал Эрнест Хемингуэй, возможно, было и у его отца, также покончившего жизнь самоубийством. У писателя сначала отмеча-лисълегкие колебания настроения (в рамках циклотимии). Длительные гипоманиакальные состояния носили творчески продуктивный характер. Однако постепенно сформировалось чередование клинически очерченных маниакальных и депрессивных фаз, которые уже достигали уровня биполярного аффективного расстройства (маниакально-депрессивного психоза). Несмотря на проводимое лечение (электросудорожная терапия — прямое показание при тяжелых депрессиях), течение болезни стало приобретать все более прогрессирующий характер, а аффективные фазы — носить явно психотический характер. В таких условиях продуктивное литературное творчество сделалось невозможным. В случае с Хемингуэем мы встречаемся с подсознательным выбором формы смерти, с повторением так называемого «семейного сценария»: писатель застрелился из того же самого ружья, что и его отец.
ХЕССЕ (Гессе) (Hesse) ГЕРМАН (1877–1962), немецкий писатель. Лауреат Нобелевской премии (1946). С 1912 г. жил в Швейцарии.
Общая характеристика личности
«От отца унаследовал лабильность нервной системы… В детские годы был легко возбудим, агрессивен… Для него характерна астеническая конституция… Испытывал суицидальные мысли». (Bi^ttger, 1974, с. 22, 29, 33, 48.)
[1892 г.] «…Когда этот подросток Герман ни с того ни с сего сбежал “в никуда” из маульброннской протестантской семинарии, где до этого прекрасно учился и был, по всей видимости, доволен жизнью, а сбежав, зарылся морозной ночью в стог сена, словно бездомный бродяга, после этого доказал свою полную неспособность подчиниться порядку гимназии, вообще наотрез отказывался принять какой бы то ни было готовый и предначертанный жизненный путь, купил себе револьвер, носился с мыслью о самоубийстве, написал своему отцу прямо-таки чудовищное по жестокости письмо, в котором объявлял себя сиротой при живых родителях, — из чего, собственно следовало, что он гений, а не шизофреник? Предположить второе было куда естественнее». (Аверинцев, 1996, с. 336–337.)
«В мае 1892 года Гессе привезли к… теологу, который… был известен как экзорцист и пользовался успехом благодаря лечению с помощью молитв… Однако новый кризис, вызванный, видимо, разочарованием в мечтательном любовном чувстве, привел к попытке самоубийства». (Целлер, 1998, с. 37.)
«Помещался в лечебницу для слабоумных и эпилептиков… Меланхоличный, склонный к депрессивным переживаниям… Он был человеком вечернего и ночного времени… Невроз». (Bottger, 1974, с. 49, 74, 121, 222.)
«Юношеский кризис Германа Гессе кончился благополучно — на время. Среди всех надрывов, безумств и катастроф молодой человек с похвальной твердостью осуществил свою программу литературного и философского самообразования, что позволило ему без всякой школы стать одним из самых образованных писателей нашего века». (Аверинцев, 1996, с. 338.)
[1910 г. Из письма к сестре] «Состояние глубокой депрессии, одиночества и уныния мне так хорошо знакомо уже несколько лет, что я предпочитаю ему все что угодно, даже страдание». (Целлер, 1998, с. 91.)
«О, как безмерно тяжкой дланью / Твоей придавлен я, Господь!» (Тамже, с. 108.)
«В начале 1916 г. его физическое и психическое состояние было столь болезненным, что он должен был прервать свою работу. Так как обычное лечение… оставалось безуспешным, Гессе в начале года подвергся психоаналитическому лечению в люцернс-кой частной клинике Зоннматт. С помощью врача — доктора Йозефа Бернхарда Ланга395… и благодаря собственным интенсивным занятиям над сочинениями Фрейда и Юнга Гессе удалось избавиться от оцепенения, овладеть конфликтами, которые мучили его со времен молодости, и в известной мере преодолеть внутренний кризис». (Тамже, с. 109.)
[Начало 1927 г.] «…Преодолевтяжелое физическое истощение, Гессе берется за произведение… повесть “Нарцисс и Златоуст”». (Тамже, с. 150.)
Особенности творчества
[1903 г.] «Историей крестьянского парня Каменцинда из Нимикона396 Гессе преодолел депрессивную меланхолию». (Целлер, 1998, с. 65.)
«Гессе, несколько лет страдавший тяжелейшей депрессией, сразу после окончания первой войны начал проходить курс психоанализа. Его жизненная ситуация все отягощалась, облегчение не наступало, невроз усиливался. В трагической, но, на мой взгляд, художественно еще не выкристаллизовавшейся форме этот круг депрессивных переживаний выражен Гессе в позднее опубликованном стихотворном цикле “Степной волк”. Но только художественная сублимация в замечательном одноименном романе принесла Гессе освобождение от страданий. Тогда и возникает тот просветленный взгляд на мир, который присущ позднему Гессе. Творчество оказалось завершением процесса лечения, начатого психоанализом». (Иванов, 1985, с. 259.)
