«После Ста дней Талейран надолго отошел отдел (1815—30). Вернувшиеся аристократы гнушались расстриги и взяточника. А он, в свою очередь, презирал ультрароялистов за их стремление повернуть вспять колесо истории. После революции 1830 Талейран сразу же поддержал нового короля Луи-Фи-липпа Орлеанского. 76-летний дипломат вновь оказался востребован и направлен послом в Лондон (1830—34)… Глубоко циничный человек, Талейран не связывал себя никакими моральными запретами. Блестящий, обаятельный, остроумный, он умел привлекать к себе женщин. Талейран был женат (по воле Наполеона) на Катрин Гран (1802), с которой вскоре разошелся. Последние 25 лет рядом с Талейраном была жена его племянника, молодая герцогиня Доротея Дино. Талейран окружал себя изысканной роскошью, владел богатейшим двором в Балансе». (ЛебедеваЕ.И., CD Кирилл и Мефодий 2000.)
«Обладая большими дарованиями и не менее обширными пороками, Талейран блестяще “вписывался” во все режимы, с которыми ему пришлось иметь дело на протяжении его долгой политической деятельности». (Дунаевский, 1993, с. 10.)
«Пассивно-женственный, бессознательно гомосексуальный, очень нарци-стичный невротик с характерным для такого типа людей выжидательно-коварными и злыми манерами. Скрытые ожесточение и страх кастрации». (Bergler, 1953, с. 34.)
«Не доверяйте первому побуждению — оно почти всегда благородно». (Талейран)
В отличие от монархов, которые могут «позволить себе роскошь» быть безумными во время своего наследственного царствования, к представителям исполнительной власти (министрам, дипломатам) чаще всего предъявлялись повышенные требования. Помимо высокого интеллекта они должны были обладать и целым рядом таких психологических особенностей, которые, ни в коем случае не являясь психотическими, могли представляться обычному человеку ненормальными. У Талейрана, например, мы встречаем целый букет подобных характеристик: «сухость души, черствость сердца», «законченный аморализм», «глубоко циничный человек» и т. п. Но во многом благодаря именно этим «патологическим» качествам французский государственный деятель и стал той выдающийся исторической личностью, о которой помнят и поныне. Отметим в очередной раз, как «анатомия» (сильная хромота) обусловила судьбу.
ТАССО (Tasso) ТОРКВАТО (1544–1795), итальянский поэт Возраждения и барокко.
«Один лишь я в ночи О муках сердца в пустоту кричи»
Тассо
Наследственность
«Отец был депрессивным». (Verga, 1845, с. 38.)
«Мать — болезненно страстный и аффективный характер, доходивший до крайней степени эффективности и возбудимости». (Сегалин, 1925а, с. 35.)
К вопросу о психическом заболевании
«Его детство было отягощено неудачами семейства: отцу в 1552 году пришлось последовать за принцем Салерно в изгнание; состояние семьи было конфисковано; мать умерла в 1556 году с последовавшей длительной тяжбой относительно ее приданого». (CD Britannica 2000.)
«Весной 1575 г. закончил поэму “Иерусалим”. Но Тассо не хотел сразу печатать ее. Он всегда был полон нерешительности, а в этот момент, после огромного нервного напряжения, которого потребовал усиленный труд, нерешительность его превратилась в тяжелую мнительность. Его пугала мысль, что в своем новом произведении он нарушил какие-то литературные каноны… Однако он не успел ничего сделать. Душевная болезнь подкралась к нему и постепенно выбила из равновесия. В 1577 г. он покинул Феррару, скитался постране…» (Дживелегов, 1939, с. 190.)
«Тассо постоянно переезжал с места на место, нигде не находя покоя: всюду преследовала его тоска, беспричинные угрызения совести, боязнь быть отравленным и страх перед муками ада, ожидающими его за высказываемые им еретические мнения, в которых он сам обвинял себя… “Я нахожусь постоянно в таком меланхолическом настроении, что все считают меня помешанным, и я сам разделяю это мнение, так как, не будучи в состоянии сдерживать своих тревожных мыслей, я часто и подолгу разговариваю сам с собой, меня мучат различные наваждения, то человеческие, то дьявольские. I [ервые — это крики людей, в особенности женщин, и хохот животных, вторые — это звуки песен и пр. Когда я беру в руки книгу и хочу заниматься, в ушах у меня раздаются голоса, причем можно расслышать, что они произносят имя Паоло Фульвии”… Под влиянием галлюцинаций или в припадке бешенства Тассо, схватив однажды нож, бросился с ним на слугу, вошедшего в кабинет тосканского герцога, и был заключен за это в тюрьму. Сообщая об этом факте, посланник, бывший тогда в Тоскане, говорит, что несчастного поэта подвергли заключению скорее с целью вылечить, чем наказать за такой сумасбродный поступок». (Ломброзо, 1892, с. 65–66.) [Февраль 1579 г.] «За слова, направленные против герцога Альфонсо, заковали в цепи и засадили в подвал госпиталя Св. Анны, где помещались буйные сумасшедшие. В госпитале Св. Анны Тассо пробыл семь лет. Болезнь, особенно в первое время, причиняла ему большие мучения, как физические, так и нравственные: его переписка (она была дозволена) содержит их подробное описание. Через год он понемногу принимается за перо, пишет не только письма, но и рассуждения и стихи». (Дживелегов, 1939, с. 190–191.)
«…Страх перед темными силами, управляющими жизнью, переходил постепенно в настоящую манию преследования. Торквато Тассо был весь пронизан таким болезненным страхом. То ему кажется, что его подстерегают инквизиторы, что они хотят его сжечь как еретика. Он пишет отцам инквизиции длинные, тревожные письма, доказывая, что он правоверный католик. Мало того. Он сам отправляется в Болонью и, волнуясь, старается убедить их в их ошибке. То ему сдается, что он осужден на вечные муки. Он слышит трубные звуки, предвещающие страшный суд. В его ушах раздается голос Всевышнего: “Идите, проклятые, в вечный огонь!”. Его охватывает невыразимый ужас, и он спешит каяться и причаститься… То ему кажется, что он заколдован, что он нуждается не во враче, а в заклинателе бесов… То ему чудится, что он окружен злыми демонами, которые воруют у него деньги, перчатки, книги, которые хотят его погубить». (Фриче, 1912, с. 68–69.)
«Заключение в госпитале Свг Анны кончилось летом 1586-го. Поэту стало настолько лучше, что Альфонсо согласился отпустить его в Мантую по просьбе наследного герцога Винченцо Гонзаго. Но полного душевного равновесия Тассо уже не обрел никогда… Папа собирался устроить Тассо, как когда-то Петрарке, торжественное венчание поэтическим венком на Капитолии, чего поэт восторженно дожидался. Однако для этого уже трудно было уловить момент: в таком он находился непрерывном болезненном возбуждении. Следы такого состояния носят все вещи, написанные им в те годы… Поэт явно пережил себя, и для него было облегчением, когда его поместили в монастырь Св. Онуфрия, где он умер». (Дживеле-гов, 1939, с. 192–193.)
«Он видел привидения: иногда великолепные, когда перед ним появлялась Святая Дева в темно-красном тумане, иногда же дьявольские и шаловливые; он слышал небесный смех, свист и звон колоколов. Он считал, что находится постоянно в сопровождении духа, с которым вел возвышенные беседы. В присутствии своего друга Мансо он вызывал этот дух и был удивлен тем, что Мансо его не видит». (Nisbet. 1891, с. 107.)
«Тассо, страдавший Melancholia agitataГЛ с галлюцинациями, писал в одном письме: “Моя печаль так глубока и сильна, что другие нередко считают меня помешанным, и я сам вынужден согласиться с ними, когда мне не удается замкнуть мысли в моей голове и я изливаю их в длинных монологах”». (Гирш. 1895, с. 184.)
«Шизофрения с галлюцинациями и идеями преследования». (Ланге, 1928. с. 31.)
«Страдал шизофреническим психозом». (Кречмер, 1995, с. 532.)
«С 35-летнего возраста страдал параноидной формой шизофрении». (Stanka, 1943, с. 388.)
«Протекаемый со светлыми промежутками бред преследования». (Heinz, 1928, с. 33.)
