[1560 г.] «Это был настоящий скиф: быстр умом, кровожаден, не знал милосердия и во всем действовал своим разумом». (Ковалевский, 1995, т. 1, с. 87.)
[Начало 1565 г., когда царь вернулся в Москву из Слободы, то] «“…у него не сохранилось совершенно волос на голове и в бороде, которых сожрала и уничтожила его злоба и тиранская душа”. Дело было, вероятно, не в злобе, а в том, что, затевая фарс с отказом от престола, царь Иван волновался: а вдруг отречение будет принято?.. Науке известны случаи временного выпадения волос из-за острых душевных переживаний». (Кобрин, 1989. с. 69.)
«Власть чувственности над Иваном, мне кажется, была роковой для его психологии. Подчиняясь этому свойству, Иван из нервного становился нервозным, слабовольным психопатом, а на этой почве развивались трусливость и разного рода маниакальные состояния. В течение всей жизни “естество” царя давало себя знать: оргии и половые насилия, частые браки Ивана (освященных церковью было 5 и 2 без освящения) и вечные поиски им новых невест при живых женах, неугасимый огонь сладострастия даже и в то время, когда страшная болезнь превращала Ивана в заживо разлагавшийся труп и все-таки, говорят, не предохранила сластолюбца от покушения на невестку, пришедшую с участием к болящему, — все это неопровержимо свидетельствует, что перед нами типичный эротоман… Иногда он ужасался той пропасти, куда влекут его страсти, и в один из таких моментов самобичевания из-под царского пера вылился кровью бол ьного сердца написанный автопортрет, как всегда, не без преувеличения, но с несомненными реальными чертами. Иван IV в своем “завещании” (1572 г.) сделал печальное признание, что “скаредными своими делы паче мертвеца смраднейший и гнуснейший”, что он “разумом растлен и скотен умом”. И вспоминая свои мысли, разговоры и “делы”, Иван именно во всем своем прошлом со скорбию усмотрел общую причину, приведшую его к такому глубокому нравственному падению, причину, заключающуюся в свойствах его личности: “понеже, говорит он, — убо самую главу оскверних желанием и мыслию неподобных дел, уста рассуждением убийства и блуда и всякого злого делания, язык срамословием, выю и перси гордостью и чаянием высокоглаголивого разума, руце осязанием неподобных и граблеиием и убийством, внутренние помыслы всякими сквернами, объядением и пьянством, чресла чрезъестественным грехом и опоясанием на всякое зло… и иными неподобными глумлениями”». (Фирсов Н.Н., ЭС Гранат, т. 21, с. 405, 411.)
«По-видимому, несмотря на свои неоднократные женитьбы, баловался с переодетыми в женское платье юношами и сам Иван Грозный; такие подозрения высказывались современниками по поводу его отношений с юным женоподобным Федором Басмановым, который услаждал царя пляской в женском платье». (Кон, 1998, с. 283.)
«А я, пес смердящий, кого могу учить и чему наставлять и чем просветить? Сам вечно в пьянстве, блуде, прелюбодеянии, скверне, убийствах, грабежах, хищениях и ненависти, во всяком злодействе..» («Послания Ивана Грозного», 1986, с. 145.)
«В известных литературных произведениях Ивана Грозного интересно отметить влияние на творчество его психопатологических переживаний. Так, он написал канон “Ангелу Грозному”, т. е. архангелу Михаилу, считавшемуся в Древней Руси ангелом смерти. В этом не публиковавшемся ранее каноне Ивана Грозного сказался его жесточайший страх смерти, страх преследования со стороны реальных и мнимых врагов». (Лихачев, 1975, с. 51.)
«Грозный, при всей своей необузданной вспыльчивости, никогда не сражался ни со скалой, ни с ветряными мельницами. Он не норман, скорее раздражительный, жестокий и коварный монгол… В склонности Ивана каяться в своих преступлениях хотели видеть признаки нервной болезни и даже психического недуга. Иван часто впадал в преувеличения, бичуя свои пороки. Но мне кажется, что здесь мы имеем дело с любовью к театральным эффектам». (Валишевский, 1912, с. 401–402.)
«Царь Иван оригинален не идеями и политической программой, а своими субъективными свойствами, своею личностью. При решении поставленных до Ивана вопросов внешней политики и внутренних отношений слишком много страсти, слишком много опрометчивости проявил Иван IV, совсем не похожий на своих предшественников… Он принадлежал к числу тех умных людей, которые постоянно делают глупости по своей неуравновешенности и несдержанности. Он и сам смутно понимал, что в его психологии не все благополучно, что ему чего-то не хватает, чтобы подходить к тому делу, которое выпало на его долю; это дело — т государственное управление и строительство». (Фирсов Н.П., ЭС Гранат, т. 21, с. 410–411.)
«Иоанн Грозный и Наполеон были, вне всякого сомнения, душевнобольные, направившие свое творчество в сторону разрушения; в их потребности всегда присутствовало властное желание причинять страдания, может быть, — реализация только этой потребности заставляла их переживать минуты наслаждения». (Парное, 1926, с. 29.)
К вопросу о психическом заболевании
«Объяснение трагических сторон правления Ивана IV Грозного его психической болезнью возникло в середине 19 в. (историк медицины Я.А. Чис-тович). Это предположение отчасти поддерживалось Костомаровым, Ключевским, разработано психиатрами (И.И. Ковалевский, Д.М. Глаголев), опровергалось Н.П. Лихачевым. В 1960-х гг. к версии о душевной болезни царя возвратился В.И. Буганов, в 1970-х гг. — Зимин (“процесс распада личности”); американские исследователи Р. Хелли и Р. Крамми предполагали психическое заболевание царя — паранойю; А.Л. Хорошкевпч писала о сложном “комплексе неполноценности” личности Ивана IV Грозного. Кобрин и Скрынников видели в деяниях царя проявления мании преследования или нервных кризов, при этом Иван IV Грозный признавался в целом вменяемым». (Эскин, 1996, с. 307.)
«Расслабленный развратом, пьянством и бессонными ночами, истощенный содомией, имея вокруг себя бегство воевод и бояр, натравляемый и напуги-ваемый окружающими, устрашенный нашествием поляков и крымцев, — Иоанн проявил ярко выраженную душевную болезнь. У него развился бред преследования в полном смысле слова <…> его душевная болезнь выражалась в форме однопредметного помешательства (мономания, или паранойя), позволявшего ему одновременно и управлять государством, и совершать деяния, которым могут быть найдены объяснения только в его болезненном душевном состоянии». (Ковалевский, 1995, т. 1, с. 104, 162.)
[1553 г.] «…Он очень сильно заболел, так что одно время опасались за его жизнь. Точная природа его болезни нам не известна, возможно, это был приступ энцефалита или что-то сифилитического происхождения. Что бы это ни было, болезнь, очевидно, определила все его будущее. После болезни 1553 г., похоже, в характере царя начали происходить постепенные изменения к худшему, которые временами подводили его к безумию… Дальнейший скачок по дороге вниз к видимому психическому расстройству произошел в 1564—65 гг. Кстати, после болезни царь пристрастился к потреблению ртути, которая постоянно кипела в котле у него в комнате специально для него». (Грин, 1997. с. 230–231. 236.)
«…Сифилис в то время лечили с помощью ртути, сулемы — “жидкого серебра”. Неумеренное лечение препаратами ртути приводит к хронической интоксикации — меркуриализму. При этом болезненные изменения проявляются главным образом со стороны нервной системы, на которую ртуть оказывает избирательное действие. При меркуриализме, что подтверждается судебно-химическими исследованиями фрагментов ребер царя, наблюдается различная степень ртутного эретизма — особое психическое возбуждение, тревожность, пугливость, мнительность… Вероятно, именно ртутным эретизмом можно объяснить неадекватность, своеобразие и парадоксальные реакции Грозного, мгновенно переходившего от блуда к смирению, от жестокости к покаянию. При передозировке ртути наблюдаются эпилептические припадки, хаотическое психическое возбуждение. Такие припадки, по словам очевидцев, были и у Грозного, во время которых царь приходил “как бы в безумье”, на губах выступала пена или ни с того ни с сего “бесился на встречных”… Иван Грозный не был отравлен, а умер от хронического сифилиса, протекавшего на фоне ртутной интоксикации, при которых характерны психические и неврологические нарушения, начинающиеся с явлений неврастении: раздражительность, плохое настроение, снижение памяти, работоспособности, головные боли, плохой сон. Весьма характерна смена настроений — от эйфории до глубокой депрессии». (Маслов, 2000, с. 15.) «Психический инфантилизм Ивана с выраженной дисгармонией эмоционально-волевых процессов, крайней возбудимостью и садистичностыо сразу же обнаружили себя, как только юноша получил в свои руки всю полноту бесконтрольной власти… Все поведение Ивана отвечает критериям психопатий. Дисгармония характера у него была очень сильна и постоянна, что приводило к нарушению социальной приспособляемости… В конце 1564 года Иван Грозный перенес какой-то психоз, заключавшийся в резко обострившейся подозрительности, достигшей степени развернутого бреда преследования, страхах и многочисленных соматических нарушениях. В течение нескольких месяцев царь пребывал в состоянии, которое на языке психиатров XX века называется депрессивнобредовым синдромом. Больной не мог найти себе места, всюду видел врагов, готовых его убить. “Ум покрылся струпьями, — жалуется он, — тело изнемогает, душа болит”. К тому же Иван резко похудел, у него выпали почти все волосы на голове… Измученный беспричинными страхами царь покидает Москву и поселяется в Александровской слободе. Постепенно состояние улучшается, тяжкая депрессия и апатия покидают больного, поправляется он и физически, однако бред преследования еще сохраняется. Вот тут-то царь и создает опричнину… В зрелые годы Иван Грозный по-прежнему отличался крайней вспыльчивостью и подозрительностью. У него случались приступы ярости, сопровождавшиеся нередко припадками с потерей сознания и пеной изо-рта. Вероятно, это была эпилепсия. Почти всегда припадки провоцировались какими-то внешними причинами: пьянством, бессонницей, ссорами с домашними… Вероятнее всего, он был эпилептоидный психопат, но психопатия царя очень выраженная, осложненная бредом преследования и какими-то припадками (возможно, истерическими). Мы имеем дело с явлением, которое называют социальным исследованием, когда имеющаяся особенность психики, сформированная социальными воздействиями на протяжении нескольких поколений, закрепляется и передается уже по наследству. В роду Рюриков постепенно накапливались эпплептоидные свойства характера, носителями их в разумной степени были бесчисленные пьяницы, драчуны и садисты». (Буянов, 1989а, с. 51–52.)
