Уж не знаю, как это так вышло… Как будто строители вдруг решили пристроить к дому еще часть специально для того, чтобы устроить в ней квартиру для тетки. Хотя дом наверняка дореволюционный, когда тетки и в помине не было. Сейчас эта часть дома была похожа на слегка удивленное лицо. Два глаза — окна на втором этаже. Причем разного размера. Под ними скромно пристроились ржавые усы навеса, стыдливо прикрывающие разинутый рот — старую деревянную дверь.

Но больше всего мне нравилось, что теткина квартира располагается на втором этаже. Чтобы в нее попасть, надо отпереть уличную дверь, затем подняться по узкой лестнице наверх и отпереть еще одну дверь — в квартиру. Для этого у меня было два старых латунных ключа, связанных между собой желтой шерстяной веревкой. Ума не приложу, зачем нужно запирать обе двери. Может быть, от любопытных соседей. Кроме теткиной квартиры в подъезде было еще две двери. Точнее дверь одна — в подвал. А еще лаз на чердак. Гипотетически через них можно было бы попасть в другую часть дома, где был общий подъезд.

Протопав под аркой, я пересек небольшой дворик и почему-то остановился у тропинки, ведущей к двери в мою новую жизнь. Точно споткнулся. Оглядевшись, я не заметил ничего необычного. Все примерно так, как я помнил, разве что дом кое-где подштукатурили и заново покрасили. Никого во дворе не было. Из окон на меня никто не пялился. Но вот теткина квартира взглянула на меня с недоверием.

Меня вдруг охватило какое-то неясное ощущение. Будто что-то во всем этом не так, неправильно. Точно я во сне. Словно я оказался здесь по какой-то нелепой ошибке. Что не должен я тут находиться. А если останусь, то окажусь ничуть не лучше какого-нибудь проныры, получившего наследство путем лицемерия и бесконечных интриг.

Откуда взялось это неистовое самобичевание? Интересный, кстати, повод для рефлексии. Нет, конечно, я не заслуживаю такого, более чем щедрого подарка, как теткина квартира. И, может быть, не оправдаю надежд, перебравшись в большой город. Но, в конце концов, я же не виноват, что тетка завещала квартиру именно мне. Я к ней не подмасливался, никаких козней не строил. Жил себе спокойно. Со своей парой штанов и тельниками. Мы с теткой даже не общались. И, тем не менее, это был ее выбор. И почему же я должен от него отказываться? Может, это мой единственный шанс что-то поменять в своей никчемной жизни? В жизни без перспектив, без работы, без денег. И с родителями.

Короче, я решил отбросить все эти сомнения. Я же законный собственник, пусть еще и не вступивший в права наследования. Ничто не помешает мне войти в новую жизнь! Вот так!

Глубоко вздохнув, я решительно направился к двери. У двери на меня вновь накатилась волна неясной тревоги. Достав из кармана ключи, я судорожно начал вставлять первый попавшийся в замочную скважину. Казалось, это продолжалось целую вечность. И всю эту вечность с неодобрением за мной наблюдали соседи. А предательский ключ никак не хотел открывать дверь. То никак не влезал в канал, то запутался в ложных пазах, то никак не мог подцепить сувальды, то поворачивался не в ту сторону. И все это как в каком-то дурном затянувшемся сне. Хорошо, что хотя бы с ключом я угадал. По крайней мере, это избавило меня от необходимости повторения всей процедуры.

Раздался щелчок. Старая деревянная дверь, несмотря на свою громоздкость и обшарпанность, внезапно легко поддалась и бесшумно открылась, увлекая меня в полумрак небольшой площадки. Я с радостью занырнул внутрь и закрыл за собой дверь, оказавшись в кромешной темноте.

Втянув носом немного сладковатый с легким оттенком сырости воздух, я задержал дыхание и прислушался к абсолютной тишине своего нового жилища. Вокруг была беспросветная чернота. Прелюдия заселения как-то затянулась. Надо было срочно подняться в квартиру. Я принялся шарить рукой по стенам, нащупывая электрический выключатель и ругая строителей за то, что те, прорубив в стене дверь, поленились сделать хотя бы маленькое окошко, чтобы можно было добраться до второго этажа, не рискуя свернуть себе в темноте шею.

«Надо будет потом дверь поставить со стеклом», — решил я с хозяйским размахом, но, прикинув финансовые возможности, немного притормозил: — «Если будут лишние деньги…». Наконец мне удалось нащупать выключатель, и подъезд залило тоскливым тусклым светом.

Деревянная лестница жутко скрипела. Кирпичные стены были не отштукатурены, и дореволюционная кладка выглядела неожиданно модно, стильно гармонируя с черными крашеными ступенями. Дополняла картину огромная электрическая лампочка, которая, несмотря на свои невероятные размеры, очень скупо сеяла мелкий желтый песочек на пару-тройку ступенек и часть красной кирпичной стены.

«Надо будет сюда плакат Цоя повесить. Хотя нет, лучше — Вейтса. Будет круто смотреться, особенно в рамке», — снова по-хозяйски прикинул я, на этот раз с удовольствием отметив, что такая задача мне вполне по карману.

Бодро поднявшись на второй этаж, я оставил свою поклажу на полу и задумался. Сейчас я открою дверь, зайду внутрь и начну жить новой, совсем другой жизнью. Один. Сам себе хозяин. Сам за все в ответе. Совсем взрослый. С невероятными перспективами. А главное, назад дороги нет. Не этого ли я хотел все эти годы?

Ожидая новой порции сомнений, я прислушался к внутренним ощущениям, но почувствовал только прилив воодушевления. Пожав плечами, я открыл дверь квартиры и как-то уж слишком буднично, без фанфар, аплодисментов и оркестра, зашел внутрь, оказавшись в небольшом коридоре. Я его точно таким и запомнил: справа вешалка, на которой все еще висел старый теткин плащ, наверняка сохранивший ее запах, чуть дальше — потертое деревянное трюмо с кучей отпечатков ее пальцев. Слева — массивный шкаф, в котором всё еще лежали какие-то ее вещи, а на полу — полосатый разноцветный половик. Точь-в-точь как у нас, только со следами ее последних шагов. Сняв свои старые берцы, я прошел внутрь.

Сразу же за шкафом располагалась единственная комната — небольшое оклеенное светлыми обоями помещение. Комната была заставлена старой советской мебелью. Металлическая кровать на пружинах, деревянная прикроватная тумбочка, кресло с деревянными подлокотниками, торшер с желтым абажуром, небольшой книжный шкаф, буквально заваленный книгами, и шифоньер. Все, что нужно для спальни.

Чуть дальше, слева по коридору была кухня. Но с кухней это помещение роднили разве что газовая плита, раковина и небольшой кухонный гарнитур, выставленные в ряд вдоль ближайшей стены. Ну и ещё, может быть, круглый столик с парой стульев у окна. Этот стандартный для кухонной комнаты набор, сбился в углу и был явно недоволен оккупировавшей оставшуюся часть помещения мебелью, никакого отношения к приему пищи не имеющей.

Возглавлял этих захватчиков огромный камин, вальяжно раскинувшийся за углом с явным намерением рассказать какую-то уютную историю паре старых кресел с деревянными подлокотниками. Массивный диван — главный антагонист демонстративно отвернулся от камина, привлекая внимание невысокой стенки, приобретенной, похоже, совсем недавно в Икее. А та бесстыдно выставила напоказ довольно сносный телевизор и великолепную, хотя и не новую акустическую систему с подключенным к ней проигрывателем.

Это явно было место для тусовок. Или станет им. Это уж непременно. Да, кухня — просто мечта! Именно здесь мы отвисали с теткой перед армейкой. А вон и те самые пластинки!

А в нижнем ящике стенки, наверняка, стоит пара пузырей с выпивкой!

Подойдя к небольшому шкафчику, я с некоторым сомнением открыл дверцу и с удовольствием обнаружил там батарею бутылок самого разного разлива. Тут тебе и магазинное спиртное, и самогон. И отечественное, и буржуйское. И вино, и кое-что покрепче. Похоже, я оседлал удачу!

Взяв первую попавшуюся бутылку, я с удовольствием открутил крышку и отхлебнул изрядную часть. Я не сильно разбирался в крепком алкоголе. Специализировался на водке и самогоне. Хорошо, что этикетка подсказала. Бурбон: «Тетка, ты — супер! Отпусти, Господи, грехи твои вольные и невольные…»