– У тебя там всё нормально? – спросил некто, хотя заинтересованности в его голосе не было ни грамма.

Я тут же встала, отряхнулась, как могла, и зашла под крышу. Только оказавшись в относительно сухом месте, я обнаружила себя настолько промокшей, что страшно было даже представить, ещё и в дополнение к дождю по мокрому лицу стекали дорожки слёз.

Человек от чего-то показался странно знакомым, и я тут же поняла, почему. Эти светлые глаза и неопрятная бородка, а ещё эта чёртова бутылка эля в руке – ну конечно, сейчас самое время для встречи с моим старым другом-любителем выпивки! Давненько не виделись.

– И тебе добрый вечер, – горько усмехнулся мужчина, заметив на себе мой отсутствующий взгляд. – В следующий раз смотри по сторонам, прежде чем мчаться через дорогу сломя голову. Я поёжилась, мысленно вернувшись к тому месту, где меня едва не превратили в мокрую лепёшку.

– Но я не видела… уже темно… этот дождь… – что ж, я всё ещё не могла связать двух слов. Тело пробила дрожь. Чёртова погода, как же я замёрзла! Я уже видела, как просыпаюсь завтра с воспалённым горлом и температурой под сорок, и такая перспектива меня мало радовала. – Меня бросили по СМС, и я хотела обсудить причину с глазу на глаз, – зачем-то сказала я. Мне казалось, что я раздавлена. Может, та машина всё-таки переехала меня? – Поэтому я побежала к нему, чтобы он понял, чтобы не смел так со мной обращаться. Я очень разозлилась, понимаешь?!

Выражение лица моего собеседника было таким, словно я несу полную чушь. А потом он вдруг рассмеялся.

– Почему-то я так и думал. – Мой вопросительный взгляд снова рассмешил его. – Ну назови мне ещё хоть одно обстоятельство, при котором девушка в красивом пальто и размазанной по лицу косметикой выбежит на улицу в такую погоду, а потом ещё грохнется в лужу и разревётся?

Я уставилась на мужчину. Как только он договорил, меня вдруг озарило, и я осознала весь абсурд ситуации, в которую попала.

– Это и правда выглядит насколько же глупо, насколько звучит? – пробормотала я, жалостливо глядя на него, надеясь услышать, что не всё так плохо.

– Да, – просто ответил мужчина, раздавив мою единственную надежду, и отхлебнул эль из бутылки.

Мы замолчали. Дождь с градом барабанили по крыше автобусной остановки. Кроме нас вокруг не было ни души, а может и был кто-то, но мы, в любом случае, не увидели бы друг друга среди этого хаоса. Я всё никак не могла перестать думать о том, как безрассудно и абсолютно глупо может поступить человек, поддавшийся эмоциям.

– Слушай, перестань думать об этом, – словно прочитав мои мысли, посоветовал мой собеседник. – Ты пойми, не стоит гнаться за уважением тех, кто не видит твоей ценности. Если кто-то решил прекратить с тобой отношения – прекрасно, лучше сейчас, чем через десять лет, когда вы поженитесь и поймёте, что не подходите друг другу. А уж если ты, рискуя крепко простудиться, вылетаешь на улицу не затем, чтобы увидеться с ним, а затем, чтобы заставить его покаяться, – что ж, значит твоя ненависть к нему оказалась сильнее, чем любовь.

Эти слова произвели на меня и впрямь невероятный эффект. Вся злость исчезла, и как только это произошло, мне стало абсолютно всё равно, и теперь я волновалась лишь за то, что я в полутора километрах от дома, сижу на автобусной остановке, промокшая до костей, а этот ливень с противным пронизывающим ветром, похоже, не планирует сегодня заканчиваться.

Я уселась на лавку рядом со своим единственным компаньоном и уставилась в гущу дождя.

– Мы такие сильные, когда чувствуем что-то, – произнёс мужчина. Я обернулась. Он смотрел туда же, в дождь, почти не моргая, такой же промокший насквозь и какой-то ужасно уставший. Его тёмные волосы слиплись от влаги, руки дрожали. От чего-то рядом с этим человеком мне становилось очень тревожно. Это была не такая тревога, как при встрече с наркоманом или бездомным, когда ты боишься, что на тебя нападут, ограбят, ну или, в крайнем случае, ты подцепишь какую-то заразу, что очень пугающе, но не слишком вероятно. Это была некоторая другая тревожность, такое навязчивое, всепоглощающее чувство того, что с этим человеком произошло нечто по-настоящему страшное, и будто бы это несчастье могло передаться тебе, как заразная болезнь.

– Да, наверное, – протянула я. – В порыве гнева я добралась сюда за считанные минуты, а теперь и град больнее, и дождь холоднее, и дорога труднее… и дом так далеко…

Я вдруг почувствовала себя невероятно уставшей. Поджав ноги и обняв руками колени, я уткнулась в них лицом. Наверное поэтому мы все так хотим любить – потому что это самый простой и верный способ чувствовать. Поэтому мы так боимся одиночества – в нём слишком просто потеряться.

Что ж, раз он решил бросить меня – пускай. Ему хотя бы хватило смелости объясниться, а не просто исчезнуть. Я взрослый человек, я с этим справлюсь. Вообще не страшно.

– Ты выглядишь так, словно по десятому кругу слушаешь «Don't speak». – После этих слов, я поняла – нет, не справлюсь. Как же больно. Как же, чёртов сукин сын, больно!

Поднявшись со скамейки, я искренне поблагодарила своего неожиданно мудрого собеседника и неспешно направилась в сторону дома. Еле переставляя промёрзшие ноги, я медленно ступала в новых чистеньких кедах по мутным лужам. Ливень с градом прекратились, сменившись противным моросящим дождиком, но теперь-то какая уже разница?

Сунув руку в мокрый карман, я вынула ком наушников, и, как попало вставив их в уши, включила на всю «Don't speak» от старой рок-группы No Doubt. Мерзкая сырость будто плавила изнутри, и я уже не понимала, мокрое ли лицо от слёз или от дождя, я словно прониклась этой влагой, состояла из неё, выделяла её, являлась ей.

Дорога казалась бесконечной, и в то же время совершенно бессмысленной.

Я взрослый человек. Я с этим справлюсь.

Моя мать получила множественные травмы во время работы, в том числе серьёзную травму позвоночника, и теперь была прикована к креслу. Это случилось полгода назад, и с тех пор изменилось очень многое.

Во-первых, мама запретила мне смотреть новости – в частности выпуск о том, что произошло в тот злополучный день в доме, где она работала. Сначала я злилась, потому что она так в подробностях и не рассказала мне о случившемся, но потом я задумалась о том, что эта ситуация травмировала её куда сильнее, чем физически, и она не хотела травмировать этим ещё и меня.

Во-вторых, из своей квартиры я вернулась в отчий дом, потому что мама отказывалась ехать в санаторий, сколько я её ни уговаривала. Ничего не могу поделать, она ужас как не доверяет всем этим врачам и нянькам-сиделкам. Ну вот и что прикажете делать?

Квартиру пришлось сдать в аренду за какие-то копейки, лишь бы побыстрее, потому что денег с работы катастрофически не хватало, меня вообще собирались уволить, потому что на рабочем месте я появлялась не больше раза в неделю.