Звонок, и за дверью послышался слабый шум. Через минуту на пороге возникла женщина в инвалидном кресле. Волнистые каштановые волосы, янтарные глаза, – как у меня, только более тёмного оттенка – тонкие руки и светлая кожа. Удивлённое лицо с бледной россыпью веснушек на щеках – очень красивое, даже сейчас, ставшее худым и тусклым.

– Привет, мам. – Я осторожно улыбнулась, но мама, похоже, не обратила на меня никакого внимания. Её взгляд был приковал только к стоящему на пороге человеку. Мужчина, в свою очередь, тоже не отводил взгляда от женщины в кресле. Они не улыбнулись друг другу, как старые знакомые при встрече, не пожали руки и даже не поздоровались, лишь обменялись короткими кивками.

Кресло отъехало от входа, пропуская нас внутрь.

– Проходите.

Взгляд матери был хмурым, когда мы заходили в маленькую квартирку, наполненную запахом лекарств. Этот аромат всегда вселял тревогу, заставлял чувствовать безнадёжность и какой-то непроглядный мрак, и даже сейчас, спустя полгода, я до сих пор к нему не привыкла.

Мама попросила меня заварить чай, а сама позвала моего спутника в гостиную и закрыла за собой дверь. Конечно, разговор без посторонних! Чёрт возьми, это я привела сюда этого человека – неужели мне нельзя там присутствовать? Иногда у меня складывается впечатление, что моя мать считает меня десятилетней дурочкой со слабой психикой и боится говорить при мне всякие «нехорошие вещи».

Вздохнув, я прошла на кухню. Набрав в чайник воды и поставив его кипятиться, я села на табуретку у окна и уставилась на улицу. Лето в этом году выдалось неприятным – оно больше напоминало начало осени, когда листья ещё не опадают, но солнце уже ослабляет свою тёплую хватку, медленно, неторопливо погружая всё вокруг в сон. Я ненавидела осень – серьёзно, она навевала какую-то необъяснимую тоску и безнадёжность, и теперь в такую погоду я как никогда остро чувствовала недостаток материнской любви. Такими прохладными днями раньше мы с ней сидели на этом самом месте, на этой крошечной кухне, у окна, пили кофе и обсуждали всё на свете – и плохое, и хорошее, и у нас никогда не было друг от друга секретов. Честно сказать, с отцом мои отношения никогда не были такими тёплыми – наверное поэтому мне не было тяжело отпустить его, когда он решил уйти.

Чайник вскипел. Я залила кипятком пакетики зелёного чая в трёх кружках и уселась у окна. Никто так и не пришёл, так что я хлебала свой чай в полном одиночестве, в компании лишь редких просыпающихся прохожих за окном. Я не слышала разговора за стеной, однако мне казалось, что разговор этот очень напряжённый и тяжёлый для обоих, и меня не покидал один вопрос: а есть ли в нём смысл, в этом разговоре? Что изменится, когда два пострадавших в трагедии человека вспомнят о случившемся и обсудят это с глазу на глаз? Неужели им полегчает? Признаться честно, изначально я так и думала. Однако сейчас я злилась на себя за то, что нарушила эту относительно стабильную ситуацию в своей семье и теперь мучаюсь, гадая, что же может произойти.

Когда дверь в гостиную скрипнула, открываясь, я тут же обернулась в сторону дверного проёма, в котором возникли мама и её гость. По виду обоих нельзя было сказать, что разговор прошёл гладко – их хмурые лица говорили об обратном. Но, вопреки моим сомнениям, мужчина не поспешил уйти и согласился на предложенный чай.

Я накрыла на стол и уселась на своё место, рядом с матерью и напротив нашего гостя. На протяжение минуты никто из присутствующих не проронил ни слова, пока я не нарушила эту паршивую напряжённую тишину.

– Кому-нибудь нужен сахар? – с нажимом спросила я, исподлобья глядя на мужчину и как бы намекая на то, что «больше двух говорят вслух». Иногда мне кажется, что мне действительно десять лет.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.