– Расскажи, – неуверенно произнесла я, смотря на наши сплетенные руки.

– Мой папа влюбился в маму, когда ему было семнадцать лет. Добивался её расположения два года и ещё лет пять пытался убедить её отца, что он достоин его дочери. Она была из богатой, уважаемой семьи в деревни, а папе пришлось бросить школу, чтобы работать и помогать своей больной матери прокормить двух других детей. Все удивились, когда дедушка дал своё благословение на их брак. Многие осуждали. Мол, столько достойных семей хотели женить своих сыновей на его дочери, а он отдал её в руки оборванцу без кола и двора. Дедушка потом рассказывал нам с братьями, что пока за других парней всё делала их фамилия и семья, мой отец работал в три погибели, чтобы иметь эту фамилию. Он обеспечивал всю семью и успевал всегда радовать маму цветами. Тогда дедушка понял, что она будет в надёжных руках рядом с ним. И он оказался прав. Папа многого добился в жизни, переехал в другую страну, перевёз всех родных сюда. И в нашем доме до сих пор есть установленное им правило – ваза не должна быть пустой. Цветы появляются до того, как успевают завять другие. Если он в другой стране, он поручает кому-то из нас купить букет и подарить маме. Он до сих пор относится к ней так, будто она самое хрупкое создание во всем мире. «Нет ничего важнее счастливой женщины/девушки/девочки» – так он говорит.

– И ты с ним согласен?

На душе стало чуточку теплее и спокойнее от его рассказа.

– Абсолютно. Именно от вашего состояния зависит всё вокруг.

– Знаешь, признаюсь честно, я очень завистлива к полноценным семьям. Я всегда думаю о том, почему другим повезло, а мне нет. Но вот слушая тебя, я испытываю только искреннюю радость, что ты живешь не в моей реальности.

– Я это рассказал для того, чтобы ты понимала, что в жизни бывает по-разному. И мир состоит не из чёрных и белых красок. Ты ведь не будешь всю жизнь избегать своих чувств, боясь, что их ранят?

– Но я и не хочу в пятнадцать лет прыгать в омут с головой. У меня в приоритете учеба и танцы. Я должна выбраться из этого города.

– А я и не дал бы тебе прыгнуть в этот омут. Я знаю тебя. Знаю, о чём ты мечтаешь. И я не позволил бы себе встать на пути по достижению твоих целей.

– Мне очень хорошо с тобой. Но я не готова сейчас к чему-то большему между нами.

Я помню, с каким страхом я произносила каждое слово. Казалось, что после них наше общение прекратиться. Ведь, зачем ему возиться со мной, когда вокруг есть так много девушек, которые хотят быть с ним?

Но он развеял все страхи:

– Нужно время? – спросил он мягко.

– Да.

– Я не буду давить. Но и не буду делать вид, будто отношусь к тебе, как другу или сестре.

– Справедливо, – улыбнулась я.

– Иди ко мне, – он раскрыл объятия и заключил меня в них.

Нежно коснулся губами виска и поцеловал. Казалось, будто меня укрыли тёплым одеялом. Я испытывала непривычное для меня чувство спокойствия и умиротворения.

***

Дни сменяли друг друга. Наступили летние каникулы. Для кого-то – сплошные выходные, для меня – ещё больше тренировок.

Ираклий приезжал ко мне в перерывах. Порой, когда было время, забирал вечером после занятий, покупал нам по хот-догу, и мы ехали на наш холм. Смотрели на огни вечернего города, кушали и много разговаривали. Наши взаимоотношения витали где-то между дружбой и любовью. Мы понимали, что влюблены друг в друга, но я продолжала держать дистанцию, а он старался не нарушать её. Но те взгляды, случайные прикосновения и эмоции, перехватывающие наши дыхания, не сравнить ни с чем. После наших встреч у меня будто крылья за спиной вырастали, и я окрылённая возвращалась к танцам. Я стала много улыбаться, смеяться и шутить. И мне нравилось всё то, что происходило вокруг меня, да и внутри тоже. Я понимала, что мой рассудок уже потерпел поражение, и я сдалась во власть своим чувствам и эмоциям.

Однажды, после очередного турнира, мы стояли с Ираклием за сценой. Я держала в руках букет и счастливо улыбалась после победы на конкурсе. С восторгом разглядывала цветы. Сложно было поверить, что его подарили мне. В глубине души мне казалось, что я этого недостойна.

К нам подошли ребята из нашей группы и тренеры. Все были веселы. Что-то живо обсуждали, делились впечатлениями. И плавно перешли к разговору о предстоящем открытом чемпионате Германии. Все начали живо делиться, что планируют подать заявки. Кто-то уже представлял, какие платья сошьёт себе на турнир. Все были в приподнятом настроении. Но не я.

Я старалась улыбаться, слушать, поддерживать. Но внутри кошки скребли от обиды. И мне хотелось поскорее уйти оттуда.

Ираклий будто почувствовал моё состояние. Извинился перед всеми и сообщил, что украдёт меня у них. Мы попрощались, и вышли на улицу к его машине.

Я села на пассажирское сиденье и сразу уткнулась в окно. Всем видом показывала, что не хочу разговаривать. В голове крутились мысли о том, что будь папа рядом, я бы могла добиться больших высот в танцах. Мне было досадно от всего происходящего, и я с трудом сдерживала слёзы.

Ираклий знал, что в такие минуты лучше не трогать меня. Молчал всю дорогу. И лишь, когда доехали до назначенного места, сообщил, что привёз меня в отель, чтобы я смогла смыть с себя всю косметику и лак для волос.

Он хотел после этого поехать в ресторан, но у меня не было для этого настроения. Я предложила ему остаться в отеле, заказать ужин и посмотреть кино на телевизоре. Он согласился.

Оказавшись в номере, я тут же скрылась в ванной комнате. Залезла под душ, включила воду и расплакалась. Меня сжирало чувство злости на родителей. Не понимала, почему, перестав любить друг друга, они разлюбили и меня; почему перестали беспокоиться и заботиться обо мне. Я завидовала ребятам, чьи родители из кожи вон лезли, но обеспечивали их самым лучшим и давали возможность путешествовать, соревноваться и знакомиться с новыми людьми. Мне хотелось для себя того же.

Когда я вернулась к Ираклию, он уже по-хозяйски лежал на кровати и переключал каналы на телевизоре. Я забралась на постель и робко потянулась к нему. Устало положила голову ему на плечо и свернулась клубком в его объятиях. Это было лучшее завершение тяжёлого дня. Меня успокаивали его присутствие рядом.

– Поговорим? – спросил он аккуратно, поцеловав в макушку.

– О чём?

– Почему ты расстроилась, когда все заговорили про чемпионат в Германии?

– Завидую ребятам, – сказала предельно честно, а глаза вновь наполнились слезами.

Чувствовала себя ущербной.

– Тоже оставь заявку. Ты ведь проходишь по параметрам, разве нет?

– Дело не в этом, – я прижалась к нему сильнее. – У бабушки нет средств, чтобы оплатить мне перелёт, проживание, участие, платья, туфли. Это всё стоит невообразимых денег для нас с ней. У Дениса та же ситуация.

– Я думал, танцы отплачивают твои родители, – он отстранился и с возмущением посмотрел на меня. – Не знал, что это тоже упало на плечи Тамары.

– Ты ещё не понял, что моим родителям плевать на меня? – усмехнулась я с горечью на сердце. – Когда папа ушёл, мама оборвала все связи с ним. Отказалась от алиментов. Но сама оплачивать мои занятия отказалась. Я собиралась бросить танцы, но тут вмешалась бабушка и запретила мне это делать. Она взяла все финансовые обязательства на себя, – я грустно улыбнулась, вспомнив ба. – Поэтому я так много учусь и занимаюсь. Хочу чего-то добиться в жизни, чтобы бабушка знала, что она не зря старалась для меня. Хочу обеспечить нам с ней счастливую жизнь.

– Всё у тебя получится, – он притянул меня обратно к себе и поцеловал в лоб. – А твоих родителей нужно лишить родительских прав, – добавил он с презрением в голосе.