Ленка кивнула, на ватных ногах двигаясь к столу. Во рту было сухо от волнения. На всякий случай она оглянулась вокруг, прикидывая, есть ли поблизости кресло или хоть какая танкетка. Может, опять придется падать в обморок…

– Молодая, – приветливо сказала секретарша. – Я, наверное, перепутала, что вам за сорок. Сейчас откроем ваши документы…

Ленка сжала ладонь в кулак. Вокруг стояла тишина: это учительницы, видя, что секретарша занята с новым человеком, перестали стрекотать и слегка отступили от стола.

– Сейчас… что-то мышь заело… Ну вот, всё в порядке, пара секунд, и откроется…

«Елена, Кира! – мысленно взмолилась Ленка. – Помогите же мне, Елена, Кира! Елена, ты в Бога веришь, устрой так, чтобы документы не открывались! Пусть Бог устроит!»

– Паспорт у вас с собой?

– Н-нет… – Паспорт лежал во внутреннем кармане, но показывать его было ни в коем случае нельзя: стоит сличить серию и номер с тем, что в компьютере, и всё станет ясно.

– В следующий раз принесете. Вы будете преподавать ОРКСЭ четвертому классу, один час в неделю, правильно?

– Правильно, – еле ворочая языком, подтвердила Ленка. – А еще Кира Кузьминична просила оформить меня на девять часов продленки. Тоже в четвертый класс…

– Ничего себе! – воскликнула одна из притихших рядом учительниц, молодая женщина из компании Фаины Львовны. Самой эпатажной дамы тут, к счастью, не было.

– Что это значит: «ничего себе»? – не отрываясь от зависшего компьютера, поинтересовалась секретарша.

– То, что я думала сама взять эти часы!

– Тебе же предлагали, Маринка, ты отказалась, – заметила стоявшая возле нее учительница.

– Ну и что же, что отказалась, а теперь вот надумала!

– А теперь уже поздно…

– Лучше поздно, чем никогда. Я в этой школе пять лет работаю, а тут пришла новенькая, и сразу пожалуйста! Инна, погодите-ка оформлять…

– С чего это мне не оформлять? – сухо заметила секретарша, вероятно, не очень жаловавшая Маринку.

– С того, что я сама хочу взять эту продленку!

– Одного вашего желания мало.

– Не надо было отказываться, – поддержала учительница, стоявшая рядом с Маринкой. – Вот когда я тебя просила заменить меня на ЕГЭ, ты тоже сначала не захотела. А потом узнала, что будут оплачивать, и сразу…

– Кому ж охота бесплатно!

– Вот-вот, и когда ты это узнала…

– Ну и что тогда? – нетерпеливо перебила Маринка, подталкивая этот ненужный ей разговор к завершению.

– В горло мне чуть не вцепилась, вот что, – неожиданно ответила собеседница резким тоном, выходящим за рамки дружеского упрека.

В кабинете повисла напряженная тишина. Учительницы молчали, Ленка, естественно, тоже не подавала голоса. Раньше она грешным делом думала, что только дикари устраивают подобного рода разборки, а у миссионеров это всё утонченно, интеллигентно… Но, видно, повсюду страсти роковые…

Секретарша продолжала водить мышью по коврику, ожидая, что файл откроется. А он, к счастью и спасению пораженной Ленки, не открывался.

– Кому, тебе, что ли, в горло? – как самый настоящий дикарь, огрызнулась Маринка.

– Да, мне, – сдержанно, но непреклонно подтвердила учительница-оппонент.

– И мне тоже, – неожиданно добавила секретарша, не отрываясь от монитора. – Такой крик вы тогда, Марина, подняли, что я не знала, куда деваться. У меня люди были…

– Ах люди?! А я вам не люди?! Посторонние для нее люди, – обернулась Маринка к замершей публике. – А мы не люди!

Кто ломит с утра до вечера, тот для нее прошлогодний снег! Я, между прочим, не юбку в канцелярии просиживаю – я уроки веду! Главный труд в школе!

– И я веду, – не промолчала учительница-оппонент. – Все мы тут уроки ведем, кроме Инны, но она занята не меньше нас.

– Подлизываешься! – кричала Маринка. – Закупаешь правую руку левой ноги нового директора! «Занята не меньше» – в том-то и дело, что меньше. Мы с детьми работаем, у нас нервная нагрузка! С хулиганами!

– А вы, Марина, стоите любого хулигана, – тихо, но отчетливо произнесла оскорбленная секретарша. Ей совсем не понравилась «правая рука левой ноги», но она сохраняла сдержанный тон.

Скандальная Маринка ринулась к столу, словно хотела броситься на нее с кулаками.

– Охрану позвать? – дрогнувшим голосом осведомилась Инна.

Ленка не знала, как ей себя вести: следует ли отказаться от часов, из-за которых возник такой переполох, или молчать, дабы ненароком не подлить масла в огонь? Может быть, уйти потихоньку, пока этот неожиданный бардак отвлек общее внимание?

А секретарше, лицо которой покрылось от волнения розовыми точками, стало не до работы. Общественное мнение было в основ ном на ее стороне, но нашлась поддержка и у Маринки – из ряда зрительниц прозвучал недовольный голос:

– А ваше дело – не решать вопрос, а предоставить на рассмотрение директору!

– Вот как, – с трудом сохраняя самообладание, отозвалась Инна. – А где я его возьму, по-вашему, нового директора? (Правой рукой левой ноги которого ее обозвали, подумали все).

– Ну Кире Кузьминичне…

– А вы не слышали, что Кира Кузьминична велела эти часы новенькой отдать? Вот – Кузнецовой Елене Ивановне…

– Ну так снимите трубку и позвоните по внутреннему телефону Кире Кузьминичне, – раздраженно советовала защитница Маринки. – Пусть она подтвердит, и дело с концом. А то развели базар…

– А за что я, по-вашему, должна человека обижать? – кивнула на Ленку Инна. – Что же она, по-вашему, врет?

– Знаете что, – наконец заговорила Ленка. – Я могу и не брать эти часы. Мне правда сказали, но раз уж так получается…

– Вы договаривались с Кирой Кузьминичной? – официальным тоном осведомилась секретарша.

– Да, она меня к вам послала.

– Значит, всё. Приходите в среду на урок и оставайтесь на продленку. А если тут будут устраивать скандалы, я найду возможность их прекратить!

Маринка, похоже, поняла, что козырей у нее сейчас нет. Злобно ворча что-то под нос, она дала словно очнувшимся учительницам вытеснить себя из кабинета. Вместе с ней ушли и сами учительницы. Ленка, оставшаяся с секретаршей вдвоем, судорожно сглотнула: вот теперь дойдет дело до документов. Но Инна вдруг выключила компьютер, на котором уже подоспел требуемый файл:

– Не работа, а сумасшедший дом. И ладно бы мальчишка или девчонка!

– Д-да, – протянула Ленка, боясь поверить в свое спасение.

– Вы извините, Елена Ивановна, за это безобразие. Распустились тут, пока директора нет. А я сейчас прямо работать не могу…

– Конечно, – поспешила согласиться Ленка.

– Не беспокойтесь, я вас к сроку оформлю. Пятого сентября получите аванс.

– Спасибо большое…

– Все документы у вас в порядке, я уже смотрела. Вот только с отчеством что-то напутали. Там у вас какое-то допотопное: Акундьевна вроде или Агафоновна…

– Иоанновна, – сглотнув комок в горле, поправила Ленка. – Но я хочу, чтобы в школе меня звали Ивановной. Сами понимаете…

– Еще бы, конечно. Наши ученики язык свернут, если будут вас так называть. Значит, Иоанновна? – Инна улыбнулась. – Вот и хорошо. Будьте с ними построже, будто вы дочь Ивана Грозного. То есть Иоанна. А то вон даже учителя себе позволяют…

– Конечно, надо построже…

– А теперь извините, не стану вас задерживать. Хочу к медсестре сходить за успокоительным. Значит, в среду на первой учебной неделе у вас урок и продленка, а сейчас вы свободны.

Свободна! Это было то, чего Ленка ждала всеми силами души. Поспешно кивнув секретарше, она со всех ног устремилась к выходу. Турникет внизу подмигивал зеленым глазком – путь на волю открыт. Елена говорила, что потом придется сделать специальную карту для входа и выхода…

Но это потом, это всё потом! Сейчас она толкнет массивную дверь, и тут тебе свежий воздух, солнышко, конец сегодняшним затянувшимся кошмарам!

На этот раз так всё и случилось. В школьном дворе покачивали густыми кронами липы и клены. В летние запахи едва заметно просачивалась горечь будущего увядания – некоторые листья уже начинали желтеть. Было так хорошо, что, наверное, стоит иногда наведываться в школу, чтобы ощутить потом такое блаженство…