Арман Комаров
Родился в 1999 году в Омске. Сибирский поэт. Стихи публиковались в журналах «Новая Юность», «Урал», «Русский пионер», «Огни Кузбасса» и др., в различных электронных журналах и на интернет-порталах. Критические заметки публиковались в журналах «Юность», «Знамя» и др. Участник XXI и XXII Форумов молодых писателей России и стран СНГ. Стипендиат министерства культуры (по итогам XXII ФМП).
Автор книги «Нерчь и за́речь» (2022).
ХАНААНСКИЕ ВОДЫ
* * *
горит и плавится железная вода
и в слепоте ее не вещей
но вещественной тревоги
живые в вечность тянут ноги
не помнят аз и буки веки роки
но молятся и молятся когда
ползут и падают в мычащие морщины
и нёбный звон их заставляет говорить
жевать слова бубнить зачины
и пить и пить немую муть и выть
и вынуть вытянуть из горла
кипящий шорох ив и ва
чтоб новой жути тетива
на песни старые намёрла
* * *
когда из сонной лебеды я выползу в себя
в котором не беды бедовой не вражды
и буквы семенят
где край болота не овраг не сонная межа
к себе к себе другому в новый отзвук убежать
где голос оседлает жгучие ветра
живую плоть не сны в которых маета
вскочу на пегий звон азийского коня
где я где я где нет меня
* * *
давай туда туда где молод звук
во тьме первоназваний
так поддаются буквы разуму
что нет ни я ни ты
есть мы
мычащие Богу
себя вне себя
в небо
* * *
не шумит еще не придуманный лес
лишенный ветвей и без
травы и ручьев под ними
все тени – без дна
все звуки – без имени
только молча жуется вода
в глубине не зеленого рта
чтобы воду на слово —
выменять
* * *
вот по реке плывет пророков кит
и ивы натянули тетиву
и все как в первый день молчит
и как в шестой из камня человечество зовут
вскипают воды ханаана
готовясь к речи обращаясь в речь
в живое слово слишком рано
в иное море перетечь
* * *
1
петли лепета птичьего
омуты небылиц
сколько обличий я выведал
в далях ли долах ли
молоха выдрязгах
плясках жниц
слезу обернул в оперенье птиц
2
грай горемычный в лес
уношу в голове
в какой вязкий омут влез
что теперь не све
тел путь
и по телу лез
вий листвы гурьба
закипает не кровь-вода
а беда-сурьма
3
живый в помощи вышняго
разыщи живых
грех греха омой
отведи от них
вложи искру в грудь
про меня забудь
Проза
Марина Кетлерова
Родилась и выросла в Москве, но последние четыре года живет в Барселоне.
Окончила филологический факультет МГУ. Переводчица и преподавательница испанского и каталанского языков.
Работала на радио и в культурных организациях. Много лет занимается волонтерской работой с бездомными людьми и жертвами гуманитарных кризисов.
Училась в мастерской «Память, говори!» CWS.
Песня для Гали
Когда дедушка упал, стол из центра комнаты отправили в угол.
Там он и остался, вытянувшись вдоль окна и загородив собой почти все, кроме створки, затянутой москитной сеткой.
Через плотную сетку деревья походили на калейдоскопный узор.
Глядя на точечки, Ирка вспоминает, как в детстве они с Машей прикладывали к глазам бабушкины разноцветные газовые шали, чтобы переключить цвет неба. Сама она больше всего любила серебристую – от нее мир вокруг казался посыпан волшебной пыльцой.
А если хорошенько подтянуться и выглянуть подальше, то получалось разглядеть большую-большую башню. МГУ.
Деревья со времен ее детства вымахали до девятого этажа. Раньше видно было детскую площадку во дворе и дома за лесом, но теперь тополя и березы заслонили весь обзор, а дом как будто опустился на речное дно, где колышутся длинные ветви.
Стол торцом упирается Ирке в живот.
Чей это торец – бабушкин или гостевой?
Места во главе стола по традиции доставались бабушке и кому-то из гостей. Бабушка сидела напротив телевизора, а гость – спиной к нему.
И слава богу, думала Ирка, так они спасутся от дурацких музыкальных шоу, беззвучно игравших на экране.
Когда стол переставили в угол, на нем мгновенно образовался склад ненужных предметов, которым раньше не находилось места. Например, туда перекочевала ваза с уродливыми искусственными розами. Дедушка повадился бросать в нее яблочные огрызки и развел мух. Мухи облепили потолок и мебель, их пытались вывести целый месяц, а бабушка очень ругалась.
Тогда еще никто не понимал, что это началось.
Когда дедушка поселился на диване, на столе начали расти стопки книг – первое время дедушка просто часами смотрел в страницы, а потом будто вдруг вспомнил, как читать, и каждую неделю кому-нибудь приходилось с тележкой ходить в библиотеку. Спустя какое-то время в библиотеку ходить перестали, потому что теперь он читал только с карандашом в руках.
– Что ты там отмечаешь, дедуль? – полюбопытствовала Ирка, впервые заметив, как он сосредоточенно расчерчивает всю страницу в сборнике детективов.
– У меня распоряжение, не мешай. – Он провел кривую линию и беспомощно замер, не понимая, как это исправить.
Стол простоял в центре комнаты больше двадцати лет: на нем даже пеленали маленькую Ирку.
