УЛЕТАЙ-ЛЕТИ Пахнет ветер свежескошенной травой, Улетай-лети, куда тебе захочется. Я когда-то не боялась спать одной, Страх потери не равно страх одиночества. Ночь свернулась серой кошкою у ног, Сколько можно говорить, не докричаться. Через комнату, где каждый одинок. Где разбитое неприбранное счастье. А в садах шумит, гудит вишневый цвет, Скоро липа зацветет и станет легче: Это будет от меня и мне привет, Все пройдет, сама спасешься, мир излечит. Улетай-лети, пари, танцуй, шути. Сколько можно перемалывать и строить? Что там ждет меня в пути? Куда идти? Где-то ждет рассвет и новые герои. По любви? А может, лучше – по себе? По мечтам, по сердцу, по твоим же крыльям. Что написано пером в моей судьбе. Может, там такая сказка станет былью? Улетай-лети, хорошая моя. Сладкий гул, весенний цвет кружит и лечит. Все пройдет. Решай сама, спасай себя. Сказка сказана. Надежда бесконечна. БАЗИЛИК С утра сильная и независимая на сто кошек (нет существительных, согласующихся с прилагательным «сильная»), А к вечеру – внутри привычное ледяное крошево. Растишь в себе взрослого, как базилик, а картошка лезет, куда ее не просили. Хотя это хуже картошки, это сорняки, здравствуйте, борщевик и крапива. Или будет гореть изнутри, или и вовсе – пойдет душа волдырями. Я не хочу быть восторженной дурочкой, которая тебя полюбила. «Это булыжник, он мой лучший друг», – плачет ребенок маме. Дело же не в тюльпанчиках в целлофане, не в мигающих ядовитых открытках. Честно – не этого мне не хватает, мне нужно вообще другое. (Нет существительных, согласующихся с прилагательным…) – у моря гниет корыто, Я не хочу быть старухой, я лучше останусь никем не пойманной, холодной и золотою. Никто за ним не гонится, вот он и неуловимый. Никому она не нужна – вот и сидит одна (с кошками) королева без королевства, Нет существительных, согласующихся с прилагательным. Я тебя полюбила. Но я знаю, это пройдет, поболит – и вместо шрамов – останутся тексты. Хорошо быть взрослой, потому что знаешь – будет новое утро, точно. Встану, надену очки, сварю кофе, посмотрю, как за окном не сдается зима. Полью базилик и постараюсь вырвать с корнями все, что понарастало здесь ночью. И как-то справлюсь без существительного. Как-то сама. Сама. * * * Кто из них обернулся соколом, кто ужом, Кто забился под камень и там свернулся кольцом, Кто рычал, кто шипел, кто пел да песни поизносил, Никому из них – полюбить – не достало сил. Нож не почернел, не тускнеют камни в кольце, Охватила голову и стою – на твоем крыльце, Как купался ты в кипятке, как шел в тумане густом, Я все видела про тебя, и твой дом – мой дом. И куда ни свернет клубок, и куда стрела ни лети, А твои слова на моих устах, рука – на моей груди, Оказалась любовь не пирогом, не ковром, не танцем. А вот так – за собою позвать и со мной остаться. И не вышло сказки – запретов ты не нарушил, Никакого сюжета – шел дурнем, а вышел мужем, Да как все по пути – то ловил жар-птицу, то падал в реку. Просто был моим человеком. И остался моим человеком. Вадим Борзихин Родился в 2000 году в г. Каменке Пензенской области. До 17 лет жил в с. Покровская Арчада. Учился в Педагогическом институте имени В. Г. Белинского на учителя русского языка и литературы, работает преподавателем СПО в Пензенском государственном университете. Публиковался в журналах «Сура», «Четверговая соль», в альманахе «Рой». Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР). РЕЧЬ когда зародилась речь у первого человека, он слово хотел сберечь, но выплюнул слово в реку, и слово текло ручьем по руслу кровящих губ, и падало в водоем, споткнувшись об острый зуб. стекало по бороде и глохло, вонзившись в глину. а после опять в пустоте рождалось, вцеплялось в спину, в шею, в затылок, лоб, сквозь кость пробиралось, лезло. оно народилось, чтоб стать для тебя полезным. ДУМЫ Думы-думы — горя больше. Был бы умным — не запил. Руки ближе — чувства тоньше. Так зачем ты полюбил? Думы-думы лезут в башню, что воздвиг ты из кости. Был бы умным смылся б раньше, а теперь нести-нести эти думы по дорогам, где не ходит человек. Думы-думы. Смотришь строго, и летит на землю снег. * * * Встану рядом с Пушкиным и Блоком, Ухмыльнется мне кудрявый Бог. Я скручу из белых листьев строки И себя сверну в бараний рог. Встану с Бродским, вместе с ним покурим, Пусть горчит табак на языке. Пусть следак несет в прокуратуру Мое дело; выйду налегке. Встану с Осипом, конечно, Мандельштамом, Под собой почувствуем погост. Ну чего ты брови хмуришь, мама, Я давно уж занял этот пост. Встану с Рыжим, пусть вся морда в шрамах И в грудину ножик мне вонзен. Жалко только: будет плакать мама, Что сынок в поэзию влюблен. Встану рядом, обниму за плечи Исполинов, гениев, певцов. Знаешь, мама, время все излечит, Но твой сын лечиться не готов. 6.02.2023 |
