– Хочешь сказать, что нам придется играть во влюбленных идиотов, которые ходят за ручки и заглядывают друг другу в рот, – сложила я руки на груди. – Тебе не кажется, что это попахивает полным бредом, причем сумасшедшего.

– Я не предлагаю играть парочку гормонально нестабильных подростков, которые толпами шляются по улицам города, – покачал головой парень. – От нас требуется доказать всем окружающим, что мы неплохо ладим и пытаемся соответствовать статусам семей. Для этого не обязательно вести себя как полоумные. Достаточно посещать все обязательные приемы и мероприятия под ручку, улыбаться в объективы фотоаппаратов и не забывать, что снимки мгновенно окажутся на первой полосе «Верти». Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что значит попасть в самый скандальный блог во всем мире. Ни одна жаркая сплетня не проходит мимо загадочного мистера «Х», скрывающегося за профилем, ворошащим грязное белье знаменитостей.

– Ты так много чести отдаешь обычному анониму за иконкой улыбающегося оборотня! – покачала я головой. – Хотя в твоих словах есть доля правды. Если за целый год мы не разу не попадем в ту помойку бульварных сплетен, то можно считать, что наша помолвка прошла на «ура» и мы можем «сбрасывать бомбу» нашего разрыва.

– Потому, как бы тебе ни хотелось меня придушить, нам придется работать сообща, если мы хотим избежать проблем и как-то разрешить все это, – усмехнулся Лаурент. – А пока тебе придется смириться с тем, что ты переводишься ко мне в «Игис». Благо там хотя бы общаги раздельные и директриса не поселит нас вместе даже под страхом смертной казни от двадцатки истинных. Не дрейфь! Как обычно, прорвемся. Не первая наша передряга и далеко не последняя. Когда-нибудь про договор обязательно забудут. А до того нам придется выживать всеми доступными способами.

– Знаешь, лучше бы я опять улепетывала от оборотней-охранников господина мэра, чем шла в зал с тобой под ручку, – покачала я головой. – Радует хоть то, что никто не удивит нашего позора за закрытыми дверями элитнейшей академии для высших представителей рас. Дай Всевышний, чтобы это прошло по плану, а не как обычно: через задницу, зато от души душевно в душу.

– Постарайся так не выражаться при гостях, собравшихся поздравить нас с торжественным событием, – рассмеялся блондин и подал мне руку. – А то, боюсь, твоих достопочтенных тетушек удар хватит и их откачать не успеют. У фейри чуткое душевное равновесие, пошатнется от любого дуновения.

– Зато у дроу бронебойным проклятием не пробить оное, – огрызнулась я и все же улыбнулась. – Может, ну его? Нет… Ну в самом деле, это мой день рождения, и я хочу сбежать еще до десерта. Надоели притворные лица и слащавые улыбки, от которых тошнит. Руки чешутся поправить пару натянутых косметологом скул, дабы не светились, как рождественские елки.

– И все же я предлагаю меньше думать по поводу всякой ерунды, – покачал головой Камилен. – Сейчас нам надо сконцентрироваться на том, чтобы вся собравшаяся в этот вечер толпа приняла нашу игру за чистую монету. Не забывай, мы из верхушки рас. Для нас непростительно многое, что дозволено обычному классу. А уж про низших я и говорить не хочу. Потому, натягивай на лицо улыбку и готовься принимать поздравления и слушать фальшивые вопли о том, как чудесно и замечательно нам будет жить друг с другом.

– Черт! – тихо выдохнула я и подобрала подол темного-вишневого платья. – Должна признать, а мы эффектно с друг другом смотримся. Черное с белым, прям извечное противостояние и контраст. Тебе бы еще глаза посветлее и можно было бы сказать, что они не серые, а цвета расплавленной ртутной породы.

– Зато в твоих готовы утонуть многие, – рассмеялся мой друг детства. – Скольким ты отбила почки за то, что они пытались пригласить тебя на свидание? Мне кажется, я меньше в койку уложил, чем ты побила.

– Прошу, не говори про своих девиц, слышать ничего не хочу, – мотнула я черными кудрями. – Мне и так предстоит весь следующий год читать в «Верти» о твоих похождениях и очередной дурочке, которая наивно полагает, что она станет следующей леди Лаурент, единственной матерью-королевой расы дроу. Идиотки не умирают, они ошибаются раз, но каждый день.

– Не бурчи, как старая бабка, – рассмеялся Камилен. – Тебе семнадцать, вот когда стукнет сто семнадцать, тогда такое поведение будет простительно. А теперь напяливай на мордочку маску самого холодного равнодушия. И потопали, пока твои родители не пришибли меня, решив, что я тебя тут бессовестно соблазняю.

– Кстати, – щелкнула я пальцами. – А почему ты ни разу не пытался этого сделать?

– С кем? – удивленно посмотрел на меня.

– Со мной? – так же удивленно отозвалась я. – Ни разу за все семнадцать лет не пытался пощупать или поцеловать. Вон с любой первой проходящей красоткой, которая вписывалась в твои рамки. Я не в твоем вкусе?

– Сбрендила, что ли? – вопросительно приподнял он светлую бровь. – Мы с тобой знакомы с горшка. Прости меня, но я в тебе бабу вижу только по силуэту, и то когда забываю о том, как в шесть лет ты прыгнула ласточкой с третьего этажа в бассейн, чтобы попасть прямиком в надувной круг, а потом с ним на голове ходила до тех пор, пока дворецкий не разрезал его ножом. И подобного моя память может на целые мемуары выдать. Когда станешь крутой писательницей и прославишься, обязательно издам про тебя книгу со всеми курьезными случаями.

– Еще раз вспомнишь о таком, и я тебя придушу, – я почувствовала, как щеки потеплели.

– Вот и не задавай тупых вопросов, – криво усмехнулся парень. – Какое соблазнение, когда я ржать готов над каждым нашим совместным круизом или выходными в загородном доме? Прости меня, ты у нас куколка еще та, но у меня на тебя не встанет из-за рези в животе от постоянного смеха и попыток не сдохнуть в судорожных конвульсиях. Потому расслабься, до конца нашей помолвки тебе ничего не угрожает. Даже пальцем тебя трогать не буду.

– Да я и не переживаю особо, – его отношение немного задело самооценку, но, с другой стороны, оно успокаивало и придавало уверенности.

В зал мы входили уже под ручку и с полным равнодушием на лицах. Если вы крутитесь в верхушке общества, то с рождения должны соответствовать тому образу и статусу, к которому принадлежит ваша семья. Никакие ошибки не прощались, за каждым вздохом или взглядом постоянно следили, а сплетни за спиной были обыденной частью жизни.

Я привыкла к этому… Смирилась даже с тем, что древние правила до сих пор влияют на наше общество. Летать на машинах мы научились, преодолевать тысячи километров за пару минут, колдовать без проводников… Все пожалуйста! А женщине быть главой семьи до сих пор считалось зазорным. Вот это, вообще, как так?!

Музыка практически моментально стихла, позволяя нам пройти по бархатной дорожке, соблюсти последний писк моды и наплевать на то, что в ней нещадно вязли каблуки. Камилен, чувствуя, что у меня плохо выходит, сбавил шаг и позволил не растянуться на этом издевательстве. Надо потом будет пару ласковых организатору сказать. Писала же в пожеланиях все устроить скромно и без лишних изысков. Так нет же, он сделал все с точностью до наоборот. От изобилия всего и сразу можно было радугой чихать, столько блесток кружило в воздухе.

Мы все же дошли до отведенного нам помоста и с помощью мужского колена я смогла перекинуть ногу в узком платье через цветочную композицию. И слава Всевышнему, что моему кавалеру было совершенно плевать, что у меня под ним надето, иначе это было бы самым позорным моментом из всех позоров. Блондин как ни в чем не бывало отряхнул колено и, придерживая за руку, встал рядом со мной на расстоянии двух шагов, как и полагалось по этикету двадцатки. Как-то не так я себя представляла в семнадцать лет.

– Дамы и господа, мы собрались с вами в этот замечательный день не только для того, чтобы поздравить мою дочь с днем рождения, но и для того, чтобы в праздничной обстановке сообщить вам о предстоящей помолвке Камилена Лаурента и Амисии Силиан, – мой отец указал на нас рукой. – Надеюсь, через год ваш союз будет самым крепким и счастливым. Вы обретете то же, что и ваши родители. Так выпьем же, господа и дама, за жениха и невесту! За будущего лорда и леди неблагого двора!