Затем произвели закрытие люка номер один. Слышно, как его закрывают, стучат ключами. Потом что-то начинают отворачивать, присняли люк. Я понял, что-нибудь не в порядке. Сергей Павлович говорит: «Вы не волнуйтесь».
Закрыли крышку люка, все нормально. Объявили часовую готовность, получасовую. В общем, все проходило нормально. Закрыл шлем. Пятиминутная готовность, минутная готовность… Слышно, когда разводят фермы обслуживания. Получаются какие-то мягкие удары, прикосновение чувствуется: слышно, по конструкции, по ракете идет. Немножко покачивается. Потом началась продувка, захлопали клапаны, слышно, как работают клапаны. Дали зажигание, заработали двигатели, шум. Запуск на предварительную ступень. Шум усилился несколько. И когда вышли двигатели на главную, основную ступень, тут уже шум больше, но я бы не сказал, что слишком резкий, который оглушает, мешает работе. Шум приблизительно такой, как в кабине самолета. Во всяком случае, я готов был к большему шуму. И так плавно, мягко снялась ракета, что я не заметил, когда она пошла. Потом чувствую, мелкая дрожь по ней идет, мелкая вибрация.
Сергей Павлович информирует: 70-я секунда. Здесь, в районе 70-й секунды, плавно меняется характер вибраций. Частота вибраций падает. Перегрузка плавно растет. Перегрузка вполне переносимая, как на обычных самолетах, — примерно пять. При этой перегрузке я вел все время доклады, вел связь со стартом. Правда, немного труднее разговаривать, ведь стягивает мышцы лица. Потом перегрузка достигает своего пика и начинает плавно уменьшаться, и затем резкий спад перегрузок — и как будто что-то отрывается от ракеты, чувствуется такой хлопок, резко падает уровень шума в ракете. После этих перегрузок — как будто состояние невесомости. Потом опять начинает перегрузка расти, начинает прижимать, уровень шума уже меньше.
На 102-й секунде слетел головной обтекатель. Процесс очень яркий — сход головного обтекателя. Получился толчок, хлопок, и обтекатель медленно пошел от «Взора»[2]. В это время прямо во «Взоре» видна была Земля. Очень хорошо, как раз не было облачности. Складки местности, лес видно, реки видно, реки большие. По-моему, Обь была в этом районе или Иртыш. Большая река, видно хорошо острова на этой реке. Складки местности такие крупные, овраги — все видно. Я вел репортаж.
Потом, на 211-й секунде, перегрузки растут, растут, и примерно так же, как первая ступень, выключается и вторая ступень. Тоже резкий спад перегрузок, резкое падение шума, и тут же — состояние невесомости. Причем по «Взору» можно наблюдать, идет ракета или нет…
Выключилась вторая ступень, спали перегрузки. Затем был глухой хлопок, и включилась третья ступень, причем так плавно-плавно, как будто она так подошла и нежненько, плавно стала набирать перегрузку.
Все время я наблюдал, вел репортаж. Видна была облачность, тень облаков на Земле. Землю видно очень хорошо, предметы на Земле хорошо различимы. Кончила работу третья ступень. Выключилась третья ступень так же резко, таким же хлопком. Затем, примерно через десять секунд, произошло разделение. Почувствовал я толчок, и началось медленное вращение. Стала Земля уходить влево и вверх.
Тут я увидел горизонт. Все время вел репортаж. Звезды, небо, совершенно черный цвет неба. Звезды немножко четче на этом черном фоне, такие светящиеся точки. Очень красивый горизонт. Вокруг Земли, у самой поверхности, нежный-нежный голубой цвет, затем постепенно темнеет, немножко фиолетовый оттенок приобретает и переходит в черный цвет. Такой нежный-нежный ореол вокруг Земли. Красивый очень.
В районе примерно градусов 30 северной широты я услышал «Амурские волны» — передавал Хабаровск. И на этом фоне телеграфные позывные «Весны».
Записи свои производил в бортжурнал. Над морем поверхность какая-то серая, неровная. За счет этих неровностей видно перемещение, и мне кажется, что сориентироваться над морем вполне возможно, привязаться к местности и сориентировать корабль для включения тормозной установки.
Затем продолжал полет уже без связи, связи не было. Произвел прием воды и пищи. Воду и пищу принял нормально — затруднений никаких я не наблюдал.
Чувство невесомости немножко непривычное. В земных условиях мы привыкли к какому-то определенному положению. Если сидишь, то спиной прижимаешься, а здесь получается такое ощущение, как будто висишь в горизонтальном положении на ремнях, на лямках. Тут ясно, что плотно подогнана привязная система, а она оказывает давление на грудную клетку, и поэтому, очевидно, создается такое впечатление, что висишь. Немножко необычно, но потом привыкаешь, приспосабливаешься.
Производил я и записи. На вопросы хотел ответить. Взял планшет, карандаша нет — улетел куда-то. Было ушко привернуто к карандашу шурупчиком. Шуруп вывентился, карандаш и улетел, осталось на шнурке одно ушко от карандаша.
В это время был уже в тени Земли. А еще до входа в тень Земли у меня все время производилась запись на магнитофон. Вход в тень Земли очень резкий, переход от света к тени. Причем такое ощущение, что Солнце заходит то в один иллюминатор, то в другой — приходится отворачиваться или прикрываться как-то, чтобы не попадало в глаза. А тут смотрю в один иллюминатор — ничего не видно, в другой — тоже темно. Думаю, что же это такое? Заметил по времени — вошел в тень. Корабль все время вращался с угловой скоростью примерно 2–3 градуса в секунду. Горизонта Земли не видно, звезд тоже не видно. Тут я сообразил, что, очевидно, иллюминатор был обращен на Землю. Но на Земле ничего не видно. А потом, когда иллюминаторы выходили на небо, то на черном фоне неба видны стали звезды. Иногда попадало в иллюминатор две-три звезды. Но созвездия определить очень трудно, невозможно, потому что проходит все очень быстро, и не все созвездие попадает в иллюминатор.
Включилась солнечная система ориентации, я доложил по КВ- и УКВ-каналам и продолжал полет… Я почувствовал, что угловое перемещение корабля изменилось, стало медленным, почти незаметным. В это время также производил доклад по КВ-каналу.
При подлете примерно к 40 градусам южной широты я не слышал Земли, абсолютно ничего не слышал, а к 40–45 градусам южной широты — слабо, на несколько секунд: пробивалась музыка, иногда удавалось слышать позывной «Весны». Меня телефоном вызывали. Я сразу включился на передачу. И потом, чем ближе к апогею подлетал, тем слышимость все улучшалась. И когда проходил мыс Горн в апогее, мне сообщили, что иду правильно, орбита расчетная, все системы работают хорошо.
Перед выходом из тени я более внимательно смотрел. Тут была такая вещь: иллюминатор был как раз под углом к горизонту, и перед самым выходом очень интересно был виден горизонт. По самому горизонту такая радужно-оранжевая полоса, цвет примерно как на скафандре, потом она немного темнеет, темнеет и цветами радуги переходит в другой — голубой цвет. И этот голубой цвет опять переходит в черный, совершенно черный цвет.
В это время производил доклады о системе ориентации. В системе ориентации давление постепенно падало, и к моменту запуска тормозной двигательной установки давление в системе ориентации упало примерно до 110 атмосфер. Производил записи на магнитофон, докладывал по телеграфу и телефону. Тут уже по КВ связь была хорошая, я слышал хорошо Землю, и, как я понял, меня хорошо слышали.
На 56-й минуте проходит первая команда. Ориентация уже идет четко: вращения корабля по крену, и то очень-очень маленькие. Затем проходит вторая команда. Опять доложил телефоном, телеграфом проход второй команды. Заметил давление в баллоне ТДУ, давление в системе ориентации, показания всех приборов, время прохождения этой команды, приготовился к спуску. Закрыл правый иллюминатор, притянулся, закрыл гермошлем и переключил освещение на рабочее.
Затем проходит третья команда точно в заданное время. Давление заметно падает, и — запуск. Как заработало, я услышал через конструкции, небольшой «зуд» передается на корабль. Я сразу засек время включения ТДУ. ТДУ работает, кончает работать, причем выключается резко — шум, перегрузка небольшая, и потом резкая невесомость. Я засек время работы — у меня получилось точно 40 секунд.
