Завод этот имел славную историю. До 1918 года он находился в Петрограде: там отливали пушки. В одном из его цехов работал токарем Михаил Иванович Калинин. В годы первых пятилеток завод реконструировали, он стал одним из передовых оружейных заводов в стране. Из Ленинграда его перевели. В начале войны завод эвакуировали, но на его месте в 1942 году был создан новый завод — для восстановления производства артиллерийских орудий. В 1946 году на этот завод из эвакуации вернулась большая группа кадровых рабочих и инженернотехнических работников.
Что и говорить, первые послевоенные годы были особенно трудными для нашей страны. Необходимо было восстанавливать и сельское хозяйство, и промышленность. Внутренние экономические трудности усугублялись ухудшением международной обстановки. Состояние «холодной войны», окружение Советского Союза сетью авиационных и морских военных баз США, оживление реваншистских настроений в Западной Германии, тогдашняя монополия США на атомное оружие — все это вынудило Советский Союз приложить усилия для укрепления своей оборонной мощи. Завершающие этапы войны показали, что появившиеся у фашистской Германии боевые баллистические ракеты могут транспортировать боевой заряд на значительные расстояния.
Это не могло остаться вне поля зрения нашего правительства и Центрального Комитета партии. Нужен был человек, имевший глубокие знания и богатый опыт в области ракетостроения, изучивший все имевшиеся материалы о фашистском «оружии возмездия», знакомый с проблемами, связанными с созданием и применением этого вида оружия. Такой человек в нашей стране был — Сергей Павлович Королев. В 1946 году он и был назначен главным конструктором управляемых баллистических ракет дальнего действия.
Вместе с Королевым были назначены главные конструкторы двигателей, систем автономного управления, гироскопических приборов, систем радиоуправления и средств наземного оборудования и стартовых установок. Главные конструкторы отдельных систем были специалистами с большим опытом работы в соответствующих областях техники, имели и научно-исследовательские кадры, и специализированные производства.
Конструкторское бюро, возглавляемое Сергеем Павловичем Королевым, стало головным и обеспечило практическую реализацию программы — от научно-технической идеи до производства.
Но новая техника требовала постижения и отработки новых процессов: штамповки и сварки тонкостенных конструкций, обработки цветных металлов и многого другого. Требовалась коренная реконструкция завода, ставшего базой конструкторского бюро Сергея Павловича Королева. Реконструкция была проведена в кратчайшие сроки и завершена в 1948 году.
Перед группой главных конструкторов партией и правительством были поставлены задачи не только создания боевых баллистических ракет дальнего действия, не уступающих по своим характеристикам немецким Фау-2, но и поиск рациональных направлений для создания ракет с гораздо более высокими летно-техническими характеристиками.
Королев. Когда я впервые увидел его? Память не сохранила точной даты. Помню только, что это было в 1947 году. Начальник лаборатории, где мы работали вместе с Жорой Петровым, послал нас на склад получить какие-то Детали. Мы вышли во двор. В это время за воротами института раздался нетерпеливый автомобильный сигнал. Торопясь более обычного, вахтер оттянул тяжелые створки. Резко набрав скорость, темно-вишневый трофейный «хорьх» вихрем пронесся мимо нас к подъезду конструкторского бюро. Я успел заметить только бледное лицо, коричневую кожаную куртку да крепкие руки на баранке руля.
— Король! — слышу рядом.
— А кто это?
— Главный. Он по-другому не ездит…
Собственно, этот эпизод не назовешь встречей с Королевым — так, мгновенный снимок, оставшийся в памяти. Но сколько этот «снимок» запечатлел королёвского! Энергию. Решительность. Целеустремленность.
Многого я, конечно, не знал — должность не та была, чтобы много знать, но какие они, первые наши ракеты, мне доводилось видеть в цехе главной сборки и на испытательной станции. Даже удалось принять участие в их контрольных испытаниях. Догадывались мы, что уже скоро эти первые наши «изделия», которые у нас называли «единичками», уедут на полигон.
Осенью 1947-го спецпоезд с ракетами отправился прямо с территории завода. Немногие из испытателей тогда и знали-то, в какие края едут.
Это уже сейчас Капустин Яр в Заволжье хорошо известен не только как ракетодром, но и как космодром. Ни один спутник серии «Интеркосмос», в подготовке которых всегда принимают участие наши коллеги из-за границы, стартовал с него. Но это сейчас. А тогда? В октябре 1947 года один из наших инженеров, возвратившийся с испытаний, рассказывал нам:
— Ну, ребята, ничего подобного в жизни я не видел, ни наяву, ни во сне. Это произошло рано утром. Ракета на стартовом столе стояла. Степь кругом, и он. а как свеча. А люди вокруг суетятся, хлопочут. И начальство большое прибыло. Говорили — Устинов. Но я его не видел. А может, и видел, да в лицо ведь не знаю.
— А ты-то сам где был?
— Да неподалеку. Ямы пологие выкопали — аппарели, туда и машины испытательные загнали. Оттуда я и смотрел. Как двигатель запустили — сразу огонь, дым, клубы пыли, грохот ужасный. «Катюши» наши я на фронте видал, но это, братцы, куда сильнее. И пошла она, сначала тихонько так, медленно, а потом все быстрее и быстрее…
— Ну ладно, эмоций много, — спокойно заметил кто-то из остававшихся «дома», — а результат-то какой?
— Хорошо пошла. Говорили, что улетела на 270 километров…
Вот так пришла к нам в лабораторию весточка о первом в стране старте баллистической ракеты. А через год прошли испытания отечественной ракеты Р-1, «единички», — родоначальницы грозных ракет, стоящих сегодня на защите нашей Родины.
После первых запусков конструкторами проектного отдела были найдены решения существенного увеличения возможностей ракет. Суть предложений наших проектантов сводилась к таким принципиальным изменениям: первое — отказаться от корпуса ракеты. Пусть баки с топливом сами и будут корпусом.
Второе. Нужно ли всей ракете лететь до цели? Ведь это не самолет, ракетный двигатель отработал положенные ему минуты, выключился, и все: больше ни он, ни баки с остатками топлива, ни приборы системы управления не нужны. К цели должна лететь только головная часть с боевым зарядом. Значит, нужно сделать так, чтобы «головка» отделялась от ракеты. Это даст выигрыш и в весе Ракеты. К тому же не надо делать весь корпус столь прочным, чтобы он выдержал все перегрузки при входе в плотные слои атмосферы при подходе к цели.
И третье. Каждая ракета имела хвост, некие крылышки сзади — стабилизаторы. Зачем они? Когда к цели летит вся ракета, ее полет должен быть стабилизированным не только при работе двигателя, разгоне, но и при падении на Землю, у цели. А если к цели будет лететь одна головка? Ей нужна стабилизация? Нет. А это уже существенное сокращение веса хвостового отсека.
Вот эти предложения, родившиеся в отделе, где «командовал парадом» Сергей Павлович Королев, и дали возможность не только создать новую боевую баллистическую ракету, но и создать такую схему, которая стала классической как для одноступенчатых, так и для двухступенчатых боевых ракет и ракет-носителей.
Но окончательно к такой новой схеме пришли не сразу. После завершения работ по «единичке» в 1949 году была спроектирована и начала летать «двойка». По новой схеме она была сделана частично — «головка» у нее отделялась и один бак с топливом стал, как говорят конструкторы, несущим. Огромную роль сыграло то, что снижение требований к прочности корпуса позволило применить алюминиевые сплавы.
Поразительные достоинства этих нововведений сразу проявили себя. Масса конструкции «двойки» была только на 350 килограммов больше, чем у «единички», это при четырех-то с лишним тоннах, а дальность полета увеличилась в два раза. Немалую лепту в дело внесли и двигателисты Валентина Петровича Глушко. Вес двигателя «двойки» снизился на 15 килограммов, а тяга увеличилась на 7 тонн, выросли его удельные характеристики и ресурс.
