Изящные литеранки, скинув мантии, нежились под солнцем. Их тела, мокрые после купания, буквально блестели. Мы с увлечением рассматривали каждый пальчик, каждую каплю, каждый контур девических тел. Они ещё только набухали жизнью и наполнялись соком. Нас понемногу начала пробирать дрожь. Мы сняли мантии, нырнули в озеро и начали осторожно к ним подплывать. Подплыв незаметно на достаточное расстояние, мы внезапно обрызгали их водой.

Девушки взвизгнули. Они в изящном прыжке вошли в воду и начали активно обрызгивать нас. Завязалась битва. Я брызгал самую активную смуглую литеранку с большими голубыми глазами, и вскоре начал выбиваться из сил. Тут я пошёл на хитрость. Я занырнул поглубже, чтобы посмотреть на битву снизу. Оттуда гибкая извивающаяся девушка казалась ещё прекраснее. Я выдержал момент и неожиданно схватил её за ногу. Она начала бешено вырываться, но я вцепился в неё дикой хваткой. И всё же она не прекращала борьбу.

Наконец, смуглой блестящей русалке удалось выскользнуть. Но я знал, куда она поплывёт, и поплыл брассом к берегу, чтобы подкараулить её там. Но мне не удалось опередить её. Красавица начала убегать от меня. Я погнался за ней и бежал, бежал, бежал…

Проснулся я где-то в кустах в глубине чащи. Рядом со мной никого не было. Я встал, потянулся и стал пробираться сквозь лес. Через некоторое время я набрёл на озеро. Передо мной раскинулась сияющая в утреннем солнце гладь. Я, не думая, сразу нырнул в обжигающую прохладу. Моё тело завибрировало от таящейся внутри мощи. По мере того, как я плыл, во мне закипала сила.

Я чувствовал себя частью и продолжением вселенной. Я чувствовал, что бесконечно многое могу. Но не способен это реализовать. И это чувство полностью заполняло меня. В какой-то момент мне даже показалось, что я растворяюсь. Медленно растворяюсь в колючей обжигающей прохладе. И тут у меня онемела нога. Внезапно моё тело потянуло меня ко дну. Я беспомощно барахтал руками, пока нога и мой вес всё утягивали меня вниз.

Через какое-то время я устал. Да, устал бороться со стихией. Воздух внутри меня ещё был, поэтому я мог провести последние минуты спокойно. Да, я мог и отдать свою душу вечности счастливым. Я мог не сожалеть о том, что больше не увижу тонких изящных щиколоток Феотулы и её печального взгляда, подобного взгляду сирены. Наверное, в глубине своей печали она радовалась, что наполняет этот мир. И радовалась, что может его украшать.

Постепенно и оттенок досады растворился в моей душе, и я начал медленно всплывать. Как будто лучи солнца пронзили мягкую прохладу и начали вытягивать меня наверх. Само небо звало меня. И я вышел на берег. Человек солнца. Я ощущал собственное сияние. Не солнце дарило мне его. Я сам был его источником. Надев мантию, я направился к Фонтану, чтобы вместе с Галкеем пойти на утреннюю практику.

– Где же ты был, мой друг?– приветствовал он меня поднятием ладони,– Я уже хотел идти без тебя. Ты погнался за той ланью, как разъярённый тигр. И больше тебя не было видно.

Я был светел. Я не хотел вспоминать вчерашнее. Моя душа была чиста и открыта для жизни. Открыта для чистого света и мудрости нашего солнца. Мне не терпелось начать писать пробный текст. И пусть ему суждено было сгореть. Я хотел создавать прекрасное. Я хотел создавать великое.

Что же такое любовь? Любовь – это источник нашего счастья. Любовь – это сокровище, данное нам, чтобы его сохранить. Любовь – есть источник нашей мудрости, луч света, что проведёт нас через любую чащу. Так написал Пирий. И слова его отпечатались в наших сердцах. Любовь – это прежде всего свобода! Потому что любящий что-то одно, способен полюбить всё вокруг себя и одаривать своей любовью других. Сердце любящего всегда открыто для света. Оно отражает свет и наполняет весь мир радугой. Возрадуйся же, литератец! Возлюби себя и весь мир! Ведь, любить себя – значит любить Литерату! Деревню, которая породила тебя счастливым. Славься же Литерата! Славьтесь литератцы! Славься огонь любви!

Текст получился изящным и лаконичным. Мне он очень нравился. И тем сильнее сердце моё колотилось, когда я отдавал текст на сверку. И, как назло, Эрнелия Артемиевна пробегала глазами по тексту раз за разом. Наконец, она улыбнулась:

– Браво, Эрней. Ты растёшь! Твой разум и слог стал гораздо более светел. Только избегай повторений. И тогда твой текст станет ещё лаконичнее и ближе к скрижалям. Это однозначно Отлично!

В душе моей была какая-то необъяснимая одухотворённость. В какой-то момент мне даже захотелось полететь. Даже воздух казался мне сладким. Я вышел к Фонтану. Там уже сидела задумчивая Фео.

– Галкей не вышел ещё?– спросил я.

– Нет, у него второй этап комиссии. Вне очереди. Я заходила, спрашивала, они сказали, что на этот раз до вечера будут мариновать.

Её изящные чёрные брови нахмурились, словно волны великого океана. Я хотел погладить её по щеке, но лишь сказал:

– Пойдём?

– Пошли,– ответила она, надев сандалии.

Я взял её тонкую руку и повёл Феотулу к аллее. Это было странно, что она переживала за моего друга больше, чем я. Но я мог тайком вдыхать запах её волос. Такой момент я просто не мог упустить. Он был дарован мне незаслуженно. Потому что недостоин я быть настолько счастливым. Как будто сам солнечный свет упал на меня, позабыв освещать сердца и мысли всех остальных. Она просто шла рядом и молчала, хотя и улыбалась чему-то. Она была рада меня видеть, но как всегда находилось в своих мыслях. Её холодная рука была сжата в моей.

– Так что там, под водой?– Фео вперила в меня пронзительный любопытный взгляд.

– Кто знает…

– В каком смысле?– вдруг широко раскрылись её радужно-голубые глаза.

– Ну, никто не может этого сказать точно.

– Ты говорил, что там другой мир.

– Я говорил, что там другой свет.

– Если там по-другому светит… значит, там есть те, кто по-другому видит.

– Ну, я не заплывал так глубоко.

– Почему?

Меня удивило её ребячество.

– Ну, это опасно, в конце концов.

– А тебя не раздражает эта мысль?

– Какая?

– Что ты не увидишь того, что мог бы, из-за своего страха.

Я ухмыльнулся.

– Я не уверен, что там вообще можно что-то найти. Я ныряю не за этим.

– А зачем же?– сощурилась она.

– Это трудно объяснить…

Она провела своими пальцами по моим, как бы настаивая на моём ответе.

– Понимаешь, я как бы отключаю восприятие под водой. И мыслю как будто уже по-другому. Я думаю уже от своего лица. А от лица всего на свете.

– Интересно… Это как?

– Я могу почти раствориться в воде. Наверху ты счастлив, но у тебя есть страхи… тревоги. Ты не можешь быть полностью спокоен. Ты боишься не понравиться красивой литеранке. Боишься не узнать чего-нибудь. Боишься, что когда-то умрёшь. А под водой… всего этого нет. Ты просто часть воды. Часть какой-то вечной гармонии. Это как то, что ты описывала. Некий взгляд со стороны. Только со стороны ничего.

– Мои ощущения совсем другие,– широко раскрыв глаза, удивилась Феотула,– Я просто чувствую себя отчуждённо от всего. И даже вне себя. Но я в своих мыслях не соединяюсь с вечностью. Или как ты это называешь?

– Вечностью? Ты веришь в вечность?

– Но она существует. Ты же знаешь…

– Возможно, но… это нельзя никак проверить.

– Тут не в вере дело, а в ощущении,– покачала головой она.

– О чём ты?

Фео посмотрела на меня как на дурачка. Она с дерева плод, сочащийся соком.

– Смотри. Это яблочко. Ты можешь укусить его. И тогда ты будешь знать, что это яблочко. А есть ощущение яблочка. Его фантом.

– Но ведь это ощущение – это и есть само яблочко. Ощущение неотделимо от самого предмета. Яблочко – это и есть фантом, который мы ощущаем.

Феотула иронично улыбнулась, прищурив глаза.

– Укуси его,– приказала она.

Я послушался. Сладость растеклась по моему рту. Я не мог понять, как яблоко из её рук стало таким невыразимо вкусным. Я ел раньше яблоки. И ничего подобного не испытывал. Но это яблоко…