– Что на этот раз? – с некой долей опасения выдавил из себя Томмазо.

Стелла, мама и даже дедушка, выглянувший из-за газеты, не поверили спокойному тону мальчика и ошарашено посмотрели на него.

Во взгляде Томмазо читалась обречённость. И даже волосы, казалось, начали торчать в разные стороны ещё сильнее…

Марио подробно изложил сыну его дальнейшую судьбу на ближайшие месяцы, в конце добавив: «Поэтому отправляйся, как ты однажды сказал, «из этой дыры на поиски лучшей возможности! Флаг тебе в руки!»

А Томмазо, узнав, что его ждёт, даже обрадовался. О таком он и мечтать не мог после всего, что произошло между ним и отцом. Лоренцо он воспринимал как самого нейтрального члена всей семьи, после маминых родителей, о которых у него остались невероятно светлые воспоминания, какие только могут быть у шестилетнего мальчика о своих бабушке с дедушкой. Но так как их не стало именно в этом возрасте внука, всё его уважение перешло к дяде, стойко выдержало десять лет и так и осталось за ним закреплённым.

Последней фразой, направленной в сторону отца стала: «Ну и отлично! Хоть что-то новое увижу! Да и от вас немного отдохну!» После этого он шустренько ретировался из кухни, пока Марио не отвесил ему уже привычных в кругу семьи подзатыльников.

Весь день Томмазо провёл в своей комнате, изредка спускаясь на кухню и в туалет. Фабио попросил Стеллу помочь ему вымыть машину, вручив небольшое ведёрко, а когда они закончили, уехал на встречу со своим старым другом. Марио с женой работали в пиццерие и решили закрыться пораньше, так как был будний, не особо прибыльный день, и Илария хотела посвятить вечер сыну и помощи в его сборах. Она чувствовала лёгкую вину за то, что буквально выгоняет его с мужем из дома в надежде отдохнуть, решить свои дела и даже немного сэкономить. «Ничего, он будет в надёжных руках и в условиях получше наших…» – оправдывала и успокаивала себя она.

Уже поздно вечером, когда все были сосредоточены на Томмазо: Илария бегала между ним и шкафом и складывала вещи в чемодан, которые, на её взгляд, точно ему понадобятся, Марио сидел рядом на кровати и перечислял свои требования к его поведению, несколько раз он повторил «Не вздумай нас опозорить! Иначе домой можешь не возвращаться!», Фабио стоял на входе в комнату и подобно зоркому соколу наблюдал за происходящим, контролируя поведение каждого, Стелла закрылась в своей комнате и тихонечко позвала:

– Ответь мне, пожалуйста. Мне сейчас оочень нужно.

– Да, что такое?

– Томà завтра уезжает… Я боюсь за него. Всё ли будет хорошо?

– Да, конечно. Тебе не следует расстраиваться. Он немного попутешествует, научиться новому, а потом вернётся и всё тебе расскажет.

– Ааааа, теперь я ему завидую… Когда и я так смогу?

– Всему своё время. Ты обладаешь тем, чего нет у Томмазо – чутким сердцем, а такие люди хоть и страдают чаще других, но и получают в конечном итоге больше. Поэтому всё у тебя ещё будет, а сейчас просто начинается новая глава. А вот завидовать не нужно. Это чувство разрушает.

– Но как же это грустно, заканчивать что-то, прощаться с кем-то… – Стелла напоминала маленького волчонка, готового в любую секунду завыть.

– Там, где есть прощание, за углом уже поджидает новая встреча, а там, где заканчивается старое…

– За углом поджидает новое? – перебила девочка.

– Да, примерно так… – в голосе Гайи послышался добрый смех.

На следующий день Марио встал раньше всех, чтобы проконтролировать, что Томмазо проснулся и собран, поэтому, когда около восьми утра под окнами их квартиры раздался автомобильный гудок, Марио весело выглянул вниз, и убедившись в том, что это Лоренцо, поспешил в комнату сына.

Как заботливый отец, он донёс его чемодан до машины, поздоровался с Энцо, который, как всегда, отказался заходить, объясняя это плотной загруженностью, и попросил его об одолжении:

– Ты всё-таки один на один с ним время ещё не проводил, да и за последние годы дурости он поднабрался, поэтому будь на чеку. А чуть что не так, не стесняясь, давай ему затрещину! И сразу звони мне… Честное слово, нам с женой так неловко тебя нагружать…

– Да всё будет отлично, Марио, не переживай ты так, Энцо сам предложил. – Илария вышла к машине, неся в руках какую-то корзинку с едой в дорогу. – Привет, братик!!! – Звонко поцеловала она Лоренцо.

– Да, правда, всё будет хорошо. Что я, сам подростком не был. Всё нам известно… – Энцо улыбнулся и подмигнул Томмазо, который уже садился в машину. Марио слегка напрягся после этих слов, но решил промолчать.

– Мам, а это что ещё такое? Я что, девчонка какая-то? На фига мне эта гламурная корзинка?

– Там еда! Проголодаетесь ведь в пути! Всё-таки больше семи часов ехать!!! – в то утро Илария была готова простить сыну любые грубости, только бы тот не подумал, что от него хотят избавиться.

– И правда, Рина, мы что в восемнадцатом веке живём? По трассе полно Autogrill!27 Vabbè28, если что, съедим уже в Милане. Не пропадать же… – Энцо не хотел досаждать сестре, чему она осталась крайне довольна.

– Хватит уже сопли разводить! Не навсегда же расстаётесь! – крикнул из окна Фабио.

– Дедушка прав! Поехали уже, Энцо! – с грохотом захлопнул дверь машины Томмазо.

– Томà, этот автомобиль стоит огромных денег, так что поаккуратнее с ним. И никакой еды и напитков в машине. Захочешь, остановимся. – Проинструктировал его дядя, едва слышно.

– Понял. Прости. – Также бесшумно ответил Томмазо, который хотел себя зарекомендовать с первых минут. – Ну всё, ciao, nonno!29 – поднял он голову наверх и махнул дедушке. – До встречи, ма, па! Думаю, вы скучать не будете! – Услышав это, Илария испугалась, что сын всё-таки всё понял и кинулась целовать его прямо через опущенное стекло. – Пока, мелкая! Веди себя хотя бы иногда не так прилежно! – выбираясь из маминых объятий, выкрикнул Томмазо Стелле и повернулся к Энцо, – ещё минуту, и я не выдержу, трогай…

– Даа, ну и семейка собралась. Целый театр драмы! Ну ничего, хоть немного переключишься. Думаю, мы подружимся! – с чистой совестью сказал во весь голос Энцо, когда они отъехали от рыдающей на плече у Марио Иларии и тоже готовой вот-вот расплакаться Стеллы.

– Уверен. – Ответил Томмазо и надел солнечные очки.

После отъезда Томмазо, семья почувствовала себя, словно плавно идущий корабль по спокойной воде. Марио даже успевал приобнять жену за талию, пробегая рядом, во время рабочего дня, что не могло не добавить ей уверенности в правильности решения дать сыну и им с мужем отдохнуть друг от друга.

Как только Лоренцо и Томмазо добрались до Милана, первый набрал сестру и пообещал и дальше время от времени звонить и сообщать, как у них идут дела, но она стала умолять вместо звонков присылать письма на электронную почту, поподробнее рассказывая обо всём, включая разные мелочи. Без особого желания, но всё же Энцо дал добро, и с тех пор каждое утро и вечер Илария включала компьютер, ожидая увидеть заветный мигающий конверт. Но входящих пока не было. И тогда, чтобы не терзать себя переживаниями, она решила полностью погрузиться в работу.

В те часы, когда пиццерия была закрыта, она шила новые скатерти, занавески и салфетки для приборов из уже давно приобретённых двух рулонов ткани: кристально-белого и белого в мелкую красную клетку. Она хотела занять каждую свободную минуту, лишь бы не сидеть без дела. «Зато, как только подойдёт август, и случится ремонт, малая часть для зала уже будет готова… Останется только пройтись ещё разок паром и можно вешать!» – хвалила она сама себя.

Марио тоже времени зря решил не терять и занялся разбором своего кабинета на втором этаже. Сначала он доставал все документы и папки с пыльных полок, затем раскладывал в стопки на полу, потом читал, сминал ненужное руками и откидывал поближе к двери, чтобы уходя выбросить.