Обычно за этим столом сидел Марио. Каждый вечер после закрытия пиццерии около полуночи, он поднимался и что-то считал, последнее время больше радовался, но случалось, что и гневно выкрикивал непонятные слова, комкая бумагу и бросая на пол. Илария и Стелла в это время внизу убирали зал и мыли посуду, а Фабио шёл спать в дом через дорогу. Впрочем, важно сказать, что последние два года всё чаще в пиццерии он появлялся в качестве гостя и только по особо загруженным дням помогал на кухне. Смерть Гайи послужила для него поводом считать, что пора наконец выходить на заслуженную за семьдесят два года пенсию и наслаждаться жизнью, встречаясь со своими друзьями в баре по утрам за чашечкой кофе, катаясь на своём стареньком Фиате и прогуливаясь по другим районам Неаполя, а также имея дневной сон. Поэтому он старался как можно скорее убедить Марио в том, что приписку на входной вывеске стоит изменить на «Pizzeria di Mario» и переложить полную ответственность за бизнес на их с Иларией плечи.

В школу Стелла не ходила. Причиной тому был Марио. Он считал, что лучшая школа – это жизнь, и что всему тому, что преподают за закрытыми дверьми в классах с высокими потолками, он сумеет её обучить и сам. «Помогай нам в пиццерии и вот увидишь, к тому времени, как надо будет идти в среднюю школу (а это он приветствовал), ты будешь приспособлена к жизни лучше других!» – этой фразой он всегда отвечал Стелле на её просьбы всё-таки пустить её хотя бы на недельку в самую настоящую школу.

Между тем, в среднюю школу брали с одиннадцати лет, и несмотря на ряд семейных неполадок (Стелла хоть и показывала родителям, что разделяет их грусть), девочка была занята одной большой собственной мечтой. Она считала часы до уже скорого наступления её седьмого дня рождения, после которого останется каких-то четыре года, и можно будет собирать свой первый школьный рюкзак…

– Рина, знаешь, что сейчас приключилось?! – Марио вбежал в гостиную.

– ??? – жена вопросительно повернулась на него, не вставая с дивана. Она уже давно привыкла к мастерству мужа раздувать проблемы из ничего и создавать вокруг них панические настроения, всех в это вовлекая. Однако в этот раз поволноваться пришлось и ей.

– Я ходил в соседний квартал, чтобы посмотреть на оформления названий других ресторанов. – Чтобы не думать о проигрыше на фестивале Марио срочно нужно было чем-то занять свою неспокойную голову, и он решил взяться за разработку нового дизайна вывески над пиццерией. – И по дороге назад мне показалось, что я увидел Томмазо… Сначала я посчитал, что мне почудилось, но потом, когда он приблизился, я перестал сомневаться.

– Где он был?!

– Он был на заднем сидении свеженькой красной купе Альфа Ромео! А за рулём красовался один из его новых дружков!

– Который? – Илария встала и подпёрла руками бока.

– Который приезжает сюда с родителями из Рима! Его мама хочет открыть здесь свой магазин одежды! Она – дизайнер какой-то. Хорошо умеющий распоряжаться деньгами мужа! – добавил он, при этом покачав головой.

– А ты откуда знаешь??

– Да все вокруг уже давно обсуждают эту семейку!

– Так. Ладно. Ну а дальше?? Про Томà говори! – Илария сделала шаг к мужу.

– Представляешь, я так растерялся, что не сразу сообразил, что ему сказать. И, когда они проезжали мимо меня, окрикнул: «Эй, Томà! Не подбросите старика?!» Я то думал, что они остановятся, что он меня заметит и испугается. Но его бывший одноклассник, сидевший рядом, увидел меня первым и начал бить его по плечу: «Томмазо, друг, там твой отец!» Но вместо того, чтобы остановиться, тот, что был за рулём, посмотрел в мою сторону и прокричал: «Не ждите его дома! Он к вам возвращаться не хочет! Ему с вами неинтересно!» А Томмазо голову ко мне так и не повернул. Только надвинул кепку на глаза и толкнул водителя: «Поехали отсюда быстрее!»

– Вот же мерзавец!!! – Илария начала быстро ходить по кругу и от этого её платье становилось похожим на хвост павлина – широкий и многогранный. Её щёки всё краснели и краснели, а морщины вокруг глаз от напряжения были всё отчётливее. В такие минуты даже Марио побаивался её. Все знали, что неаполитанские мужчины обладают вспыльчивым, порой неуравновешенным характером, но к этому привыкли и уже не удивлялись. От кого не знали, чего можно ожидать, так это от женщин. С виду, чаще всего, они были притягательны, милы и невероятно женственны. Но стоило по-настоящему их разозлить, провинившемуся хотелось бы посоветовать скорее бежать прочь… Если же виноватой оказывалась другая женщина, то по окончании разборок, у неё вполне можно было не досчитаться нескольких прядей.

И хотя Томмазо женщиной не был, в разгневанных глазах жены Марио увидел, как у сына укорачиваются волосыа

На следующий день, двадцать пятого июня, наступил день рождения Стеллы. Но так как это было воскресенье – один из самых прибыльных дней на неделе, родители не смогли устроить себе выходной и просто разрешили ей не помогать им в пиццерии.

Также по этому случаю, утром, Илария достала для дочки особенное, предназначенное для выхода в свет, платье и, помогая ей его застегнуть и заплести волосы, со слезами счастья на глазах, вспомнила, как непросто проходили её роды, и какую поддержку оказали все соседи.

– Ты должна знать, почему мы дали тебе такое имя, доченька. И никогда не забывать своего квартала16, где бы не оказалась…

Стелла прекрасно знала, в честь чего её назвали, но в отличие от брата старалась не перечить родителям и стойко терпела мамины, повторяющиеся из года в год эмоциональные воспоминания. Марио с отцом в этот момент завтракали и, как это ежегодно бывает, тихонько усмехались над происходящим. Ни тот, ни другой имени Стелле не давали (это было чисто желание Иларии) и уж тем более не считали, что без поддержки квартала им было не справится. Но мешать причитать жене и невестке они боялись. «Если её не трогать, успокоится быстрее», – переглянулись они.

– А когда будет подарок? – Стелла вскочила со стула, дождавшись, пока мама вставит ей в причёску последнюю шпильку.

– А когда бы тебе хотелось? – Илария растянулась в широкой улыбке и посмотрела на мужа, собирающего пальцем сахар, осыпавшийся на стол с поверхности шоколадного печенья.

– Сейчас, конечно же! Подарки дарят утром!

– Ну раз так, то, дорогой, иди сюда и давай ей расскажем! – она пригласила рукой ненаевшегося мужа.

Марио подошёл и слегка обнял Иларию. Фабио в это время домыл за собой кофейную чашечку и постарался поскорее занять уютный угол на диване, чтобы увидеть реакцию внучки.

– Итак! – хлопнул он в ладоши, словно ждал подарка для себя, а не для Стеллы.

И тут раздался стук в дверь.

– Я сам. – Поспешил Марио.

– Подожди, доченька, сейчас мы продолжим. – Наклонилась к Стелле Илария.

Казалось, дедушка был расстроен больше всех и, заметив это, внучка подошла к нему, села рядом и объяснила как маленькому:

– Сейчас папа посмотрит и вернётся. И тогда родители скажут мне, что там за подарок…

Но папа не вернулся. Он открыл дверь и стоял, не в силах что-либо произнести. Перед ним были два полицейских, держащих за плечи Томмазо…

Стелла забежала на ступеньки лестницы и села, оставив только три до второго этажа. «Если вдруг папа будет бить Томмазо, я раз и убегу к себе в комнату. Всего три ступенечки осталось», – подумала она про себя и так же, как и несколько дней назад, услышала тихий голос:

– Не волнуйся, тебя они не тронут. Постарайся при первой возможности выйти на улицу и погуляй там, пока всё не уляжется…

– Откуда тебе всё известно? Но хорошо, я так и сделаю. Спасибо… – прошептала она в ответ. И на мгновение ей стало страшно, что голос больше не появится. Стелла вспоминала все разы, когда она слышала его, и олицетворяла это появление исключительно с плохим поведением брата. – А если он вдруг начнёт вести себя хорошо, а после этого случая с полицейскими папа ему такое устроит, что точно начнёт, тогда мне больше никогда не будет так боязно, и голос я не услышу… Но что же мне делать остаётся?! Если мне важен и брат, и этот голос… – Стелла ушла в размышления, но продолжила слушать, как полицейские объясняют родителям, что этой ночью её брат вместе с друзьями нарисовали граффити прямо на боковой стене его бывшей школы. А так как у директора Коста отключили горячую воду, он с утра пораньше пришёл в школу, чтобы принять душ. И как раз застал Томмазо, заканчивающего своё дело, но решил тихонечко подняться наверх, чтобы не спугнуть, сам при этом набирая полицию…