— Я думаю, мужчины обнаглели. Все им не так. Не та фигура, не тот характер. А тут еще эта чертова статистика, которая говорит, что холостяки на вес золота. И что нам, женщинам, остается?

— Что?

— Лезть вон из кожи. Но и это не помогает.

— Я думаю, что твои наблюдения — это частный случай. Все люди разные. Вот ради меня никто не лез из кожи вон.

— А ты? — тихо спрашиваю я уже без прежней иронии.

— Да и я не лез, — также серьезно признается Миша. — Но мне кажется, что это неправильно — угождать кому-то, подстраиваться или отказываться от мечты. Так можно и себя потерять.

— Наверное, это со мной и случилось.

— Лично я так не считаю, — замечает парень. — Я вижу перед собой очень смелую и даже дерзкую девушку. Взять хотя бы нашу глупую сделку. Или тот поцелуй на глазах у всех. Или вот этот наш разговор о личном.

Глядя на него, я испытываю какой-то патологический приступ доверия.

— Миш, не подумай, что я сбрендила, но мне кажется, будто я знаю тебя очень давно.

— Со мной та же история. Но это же здорово, да?

Я вновь подмечаю его забавную манеру уточнять у меня отдельные моменты нашего разговора.

— Это слишком уж здорово, Миш. Так здорово, что даже не верится.

— Ты просто удивительная девушка, Алёна Тимофеева, — глаза Миши расширяются.

От его взгляда и голоса бабочки в моем животе немедленно устраивают отвязный сейшн, заставляя меня трепетать, как какую-то глупую барышню.

Барышню?

Я правда так сказала?

Оставив свои вещи в камере хранения и оформив ски пасс, мы с братом выходим из пункта проката. Девушки еще переодеваются, поэтому мы взяли кофе, чтобы скрасить время в их ожидании.

Сделав глоток горячего напитка, я поднимаю глаза к небу. Солнце светит, воздух бодрит, вокруг блестит свежевыпавший снег. Температура, по арктическим меркам, сегодня просто детская, но климат в наших широтах такой дерзкий, что даже небольшой минус ощущается как мини версия ледникового периода.

— Мороз и солнце. День чудесный! — глубоко вздохнув, я неожиданно для себя самого вспоминаю школьную классику. — Слушай, Дрон, если твоя следующая днюха будет не такой интересной, даже не зови, — загадочно улыбаюсь, имея в виду совсем не зимний пейзаж.

Андрюха недолго изучает мое лицо и качает головой:

— Значит ты с Тимофеевой… — он не договаривает, но на его роже и так все написано.

— Не понимаю, о чем ты, — дурачусь я.

Оглянувшись, брат откашливается в кулак.

— Мы вас с Яной вчера слышали. Особенно тебя, — уточняет он.

— Правда? — удивляюсь я. Смотря себе под ноги, Андрюха улыбается. — Класс! — горжусь собой.

— Ага. Такое ощущение, что ты вчера только дембельнулся, — прыскает брат.

— Ну нет. После дембеля, я двое суток из постели не вылазил. Помнишь, тогда, на даче родителей Дымова? Как же ее звали, а? — чешу затылок, пытаясь вспомнить имя девчонки, с которой недолго мутил после армии.

— Это я должен помнить? — усмехается брат. — Фил идет, — зачем-то шепчет он мне, а затем громко приветствует друга: — Блин, ну и рожа! Тебе бы отлежаться, братан, там пиво в холодильнике было.

К нам подходит Димас и его девушка, для которой он устроил экскурсию по горнолыжном центру.

— Я в порядке, — хмуро бросает Филатов.

— Ну что, на какую трассу: первую или двенадцатую? — спрашивает Андрей, плавно переводя тему.

Я тоже делаю вид, что все в порядке, что нашей вчерашней стычки с Филатовым и не было вовсе. Это не значит, что я забыл, как он вёл себя с Алёной, но и раздувать конфликт не собираюсь. Кроме того мне есть, чем утешить свое недовольство в отношении этого типа — у меня была незабываемая ночь с его бывшей.

И он не может об этом не думать.

— На двенадцатую, наверное, — пожимаю плечами.

— А мы на тюбингах покатаемся, — сообщает Филатов, — Лиза никогда не стояла на лыжах, так что, мы туда, — машет в направлении бэби-трассы и горок.

— Понятно, — кивает Андрей.

— Ну тогда надо договориться, во сколько встретимся, — предлагает он. — Продолжим отмечать.

— Да мы наотмечались, вроде, — огрызается Димас, мазнув по мне тяжелым взглядом.

Я крепче сжимаю челюсть. Его пренебрежение действует мне на нервы.

— Дима меня домой повезет, я не могу остаться, — ситуацию сглаживает глазастая загорелая блондинка.

— Что ж. Ясно, — невозмутимо кивает Андрей, протягивая руку Филу. — Все нормально. Спасибо, что приехали.

Затем я тоже жму Филатову руку и вижу, как желваки на его скулах ходят ходуном.

И, черт, после его рукопожатия у меня такое ощущение, словно мою ладонь засунули под противовес на тренажере.

Вот как я его бешу.

Во всех отношениях довольный собой я подхожу к урне и бросаю в нее пустой бумажный стаканчик, а когда поворачиваюсь, то вижу Яну с Алёной. Направляясь к нам с лыжами в руках, они что-то оживленно обсуждают и смеются.

Но меня интересует только Алёна.

Белый горнолыжный костюм отлично на ней сидит, облегая бедра, между которыми вчера мне было так сладко и хорошо.

— А Дима с Лизой куда? — спрашивает Яна, кивая вслед удаляющейся от нас паре.

— На ватрушках кататься. Лиза не стоит на лыжах, — сообщает Андрей.

Я наблюдаю, как Филатов оглядывается через плечо. Он не выглядит счастливым. Думаю, он бы хотел остаться с другом, покататься на нормальной трассе, а потом продолжить отмечать его юбилей. А, возможно, все дело в Алёне, и ему никак не привыкнуть к тому, что теперь она может встречаться с другими мужчинами.

На что же ты надеялся, придурок?

— Меньше народа, больше кислорода, — заявляет Яна. — Верно я говорю? — она толкает в бок Алёну.

От меня не ускользает улыбка, затаившаяся в уголках губ Алёны. Но стоит нам встретиться взглядами, как она тут же становится серьезной.

Не могу ее понять. Вчера после нашего откровенного разговора мне показалось, что между нами установилась особая связь, но сегодня Алёна снова ведет себя так, будто это не она сидела на мне верхом и кончала, выкрикивая мое имя.

Направляясь к подъемнику, я нарочно встаю у нее на пути, чтобы перекинуться парой слов.

— Ты меня избегаешь? — спрашиваю девушку, вкапывая в снег у штакетника свои лыжи.

— Нет. С чего ты взял? — в ее голосе чувствуется отчуждение.

Я перехватываю лыжи у Алёны и ставлю их рядом со своими.

— Я думал, мы вместе поедем сегодня.

— Я… — пряча глаза, Алёна пожимает плечами. — Не знаю, что сказать.

Обхватив ладонью ее щеку, вынуждаю смотреть на меня.

— Эй, малыш, ну в чем дело? Нам же было классно вместе? Ведь так?

Алёна смущенно улыбается.

— Да. Очень, — нерешительно отвечает она. — Как… спалось?

Вздохнув полной грудью, на мгновение прикрываю глаза.

— Превосходно. А тебе? — ласкаю большим пальцем ее щеку.

— И мне, — Алёна прячет лицо у меня на груди.

Я обнимаю ее.

— Должен быть закон, запрещающий тебе быть такой сексуальной, — говорю я, крепко держа ее за бедра.

— Миша… — борясь с улыбкой, Алёна смотрит мне в глаза.

Я наклоняюсь и замираю у ее губ.

— Хочу тебя, — признаюсь осипшим голосом прежде, чем поцеловать.

Тихо охнув, Алёна приоткрывает рот, куда сразу же устремляется мой язык и начинает ласкать ее застенчивый язычок. В нашем поцелуе смешался вкус кофе и чего-то сладкого.

— Что это на твоих губах? — интересуюсь я, облизывая свои.

— Бальзам, чтобы губы не обветрились, — улыбается Алёна.

— Ох, спасибо. Мне тоже не помешает, — я хлопаю губами так, как это делают девушки, когда наносят помаду. При этом чувствую, как натянулось на мне термобелье в паху. И по этой причине у меня рождается вполне логичный вопрос: — Ты когда обратно в город? Вечером или завтра?

— Завтра. А ты? — тут же спрашивает Алёна.

— И я завтра, — отвечаю, не раздумывая.

Сказать по правде, перед поездкой в Арктику меня ждет миллион дел, потому что я один из тех непутевых людей, которые вечно откладывают все на потом. Я не планировал оставаться до завтра, да я даже на лыжах кататься не собирался. Но это было до более плотного знакомства с Тимофеевой.