Лицзюнь была уже у двери и повернулась, услышав эти слова.

— Не надо говорить «они», только я одна. И теперь вижу, что не ошиблась.

— Лицзюнь! — одернул ее муж.

— Др свидания! — помахала та Ли Чжэньчжуну.

Юй Вэйлинь в изнеможении опустилась в плетеное кресло — прямо на шелковое набивное покрывало.

Ли Чжэньчжуну стало не по себе. Поначалу он держал в основном сторону молодых людей. Но последняя реплика Лицзюнь, в особенности это «не ошиблась», возмутила его, даже причинила боль. Что за развязность, бесцеремонность?! Юй Вэйлинь по возрасту годится ей в матери, разве можно так разговаривать с пожилой женщиной? И потом — отчего бы не принять во внимание, что это старый боевой друг Ли Чжэньчжуна?

— Извините, — с неподдельным сочувствием и безмерным сожалением сказал он Юй Вэйлинь. — Такого не ожидал. Ребята показались славными. Мы ведь только в поезде… — И он рассказал, как познакомился с молодой парой, и еще раз выразил сожаление.

Юй Вэйлинь слушала и отпускала комментарии:

— Ну что ж на вас-то обижаться? Вы ведь не нарочно. Терпеть не могу эту молодежь! Я вам неровня, но мы товарищи, и я скажу откровенно: боюсь, вы слишком долго работали в центральных учреждениях и несколько отдалились от практической жизни! Сейчас всякий народ попадается, будьте внимательны. Зачем это они сразу помчались в гостиницу «Доблесть» разыскивать вас? Там ведь живут руководящие товарищи! Что? А вы хоть имена их знаете? Как? Лицзюнь? До чего противное имя! Прошу вас, подумайте, не стоит ли обратиться в соответствующие инстанции…

Ли Чжэньчжун был в смятении. К нему возвращалось то болезненное состояние, когда он слышал лишь звуки, не воспринимая смысла. То ли дрема наваливается, то ли голова слегка кружится. Голос Юй Вэйлинь гремел в ушах. Он хотел сделать шаг навстречу этому суетному, резкому, прерывающемуся голосу, а мир вокруг него то погружался во тьму, то высветлялся, расплывался и вновь возникал. Янцзы стремится на восток, пролет за пролетом моста, грохот, вспышки, утренний ветерок, ущербная луна, зеленая сосна, изумрудные бамбуки, птица Пэн раскинула гигантские крылья… Объятия молодых людей… Я кого-то убил, ранил, захватил американские винтовки… Тело Ли Чжэньчжуна обмякло, и он соскользнул со стула, на котором сидел. Юй Вэйлинь испуганно вскрикнула.

X

Ли Чжэньчжуна отвезли б ближайший госпиталь ВВС. В санитарной машине он очнулся, увидел врача, медсестру, Чжан Циня и Юй Вэйлинь. Выразил им свою благодарность, ничего, кроме усталости, не чувствуя, никакой болезни. Но в госпитале принялись его тщательно, дотошно исследовать и докрутили до того, что он несколько раз терял сознание. Просветили, сделали кардиограмму, энцефалограмму, ультразвуком прощупали печень, и кровь из уха взяли, и маленьким молоточком простукали берцовую кость, отнесли мочу и кал на анализ. Он весь изошел потом, пока набрал достаточное количество. Не обнаружив никакой болезни, врач стал вглядываться в зрачки, осветив их ручным фонариком.

— С нервами у меня все в порядке, — заявил Ли Чжэньчжун. Закашлялся, и тогда врач выложил диагноз — «инфицированы верхние дыхательные пути». Чжан Цинь и Юй Вэйлинь остались врачом весьма недовольны, но Ли Чжэньчжун и сам понял, что никаких изменений в организме не произошло, и предложил прекратить исследования, но врач настоял на госпитализации.

Ли Чжэньчжун провел на койке две с лишним недели. Врачи считали, что нельзя выписывать, пока не установят причину обмороков. Местное начальство, навещавшее его, тоже полагало, что тут таится какая-то опасность, рекомендовало больше не разгуливать одному, советуя брать сопровождающего. Трижды звонило руководство его собственного учреждения. Но сам он считал, что проблемы никакой не существует, и настаивал на выписке. Ясно, что это сигнал, видимо, в тот день он поступил несколько опрометчиво, взобравшись на пагоду Шести гармоний. И в то же время Ли Чжэньчжун раздумывал: а может, по этой-то причине решение подняться на пагоду было верным? Надо ловить момент, время не возвращается, кто знает, не поднимись тогда — не поднялся бы никогда?

Вернувшись в гостиницу, узнал, что Юй Вэйлинь выехала из парка Сююань. Они встретились еще раз. Настроение ее сильно поднялось. Она пригласила Ли Чжэньчжуна в свое новое жилище отведать лущеных чилимсов.

Кто убедил ее, он так и не выяснил. И конечно, она ни словом не обмолвилась об инциденте с Лицзюнь. Ли Чжэньчжун знал, что молодая пара уже уехала, вернулась на свой завод. Интересно, поможет ли им в работе и учебе горячая любовь к прекрасным просторам родины, осознание своей ответственности перед ними? Упорней ли станет их каждодневная борьба за минуты и секунды? Или ничто не сдвинулось — и они по-прежнему относятся к работе с прохладцей, лишь вышибая монету?

«Все минуло. Тех, кто оставит след в эпохе, узришь ты днесь!» — предвечная истина в этих поэтических строках председателя Мао! Чем старше он становился годами и слабее телом, тем больше оглядывался на ушедшие времена, но и тем больше его тянуло сблизиться с молодежью, понять ее. Однако это нелегко, и не только тем, кто, как Юй Вэйлинь, не желает сближаться, но и ему самому, уже лишенному возможности жить одной жизнью с молодежью. Они путешествуют, останавливаясь в банных номерах по семьдесят фэней за ночь (и это, говорят, еще «по высшему разряду», многие молодые люди проводят свои туристические ночи в нишах паровозных депо или просто под открытым небом). Позволит ли ему здоровье провести ночь в бане на полке?

А ведь лето уже, раскинулись листья лотосов, ивовые пряди слетают в воду, еще прелестнее стали озеро и горы окрест. Потеплело, и Ли Чжэньчжун решил перебраться в Далянь. Один его старый боевой друг, работающий на тамошней базе ВМС, настойчиво слал письма с приглашением. Или съездить в Куньмин? И там есть у него хороший знакомый, тоже зовет. Перед лицом непрестанно обновляющейся природы, к которой всегда возвращается весна, и новыми поколениями молодежи, обретающей достаток, заговорившей собственным голосом, Ли Чжэньчжуна не напугали застарелые недуги. Но его все еще настораживала мысль, каким станет Китай через двадцать, тридцать, пятьдесят лет. Каким станет мир? Какую одежду придумают, какие песни, какие прически будут у молодежи тех лет? Уже и Ханчжоу застроили небоскребами из стали и стекла… Так сохранят ли для потомков свою притягательную силу старинное предание о Бай Нянцзы и история Юэ Фэя? Долго ли пребудет над Сиху этот дух древнего покоя? Как станет дальше развиваться наша страна, наша жизнь, какие ждут нас перемены? И что в этом стремительно развивающемся мире сохранит свое непреходящее значение?

Ему так хотелось знать это! Так хотелось знать!

Перевод С. Торопцева.

ЧЖАН КАНКАН

СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ

I

Они были когда-то чистыми, как жемчужины, эти капельки, но потом утратили свою чистоту и, чтобы вернуть ее, поднялись на небо. И там, в его холодной вышине, снова стали кристально чистыми и, легко кружась, опускались на землю, неся в мир что-то новое и удивительное. Беззаботные, будто ангелы, вольные, свободные, они ложились на плоскую крышу четырнадцатиэтажного телецентра, привлекавшего к себе внимание всего города; укутывали большую клумбу перед главным корпусом института, маковку заброшенной православной церкви, голые тополя вдоль шоссе, величественную громаду Дворца Севера и рядом с ним приземистые, насквозь продуваемые бараки… Они весело, радостно и самозабвенно кружились в буйном танце, подчиняясь какому-то своему, особому ритму, и казалось, над городом плывет нежная, едва слышная мелодия… Даже ледяной северный ветер вдруг словно бы потеплел и принялся мастерить из снежинок новое убранство для студеного города льдов и снегов.