Литмир - Электронная Библиотека

Сюмэй вовсе не умела ловчить. Вот и натерпелась. Она руководила одним театральным коллективом, который Цзян Цин сделала «объектом» своего внимания. И вскоре всем стали известны слова Цзян Цин: «Чэнь Сюмэй — мой смертельный враг…»

Дальше — пробел. Даже Ли Чжэньчжуну не рассказала. «Ничего особенного, — отстранение улыбалась она. — Разве не видишь, со мной все в порядке? Пока не поседела!» Но седые волоски уже появились, и она, Ли Чжэньчжун знал это, тайком выдергивала их. Как-то он намекнул ей, что уж лучше не дергать, а просто покрасить, так она рассмеялась: «Что, это уже не будет обманом?»

Лишь после того, как на два дня свалилась с сильнейшей головной болью, Ли Чжэньчжун смог заставить ее сходить к врачу. Повел насильно, отложив все неотложные дела, к самому известному терапевту, заведующему отделением самой известной клиники. Этот облысевший, толстый, небольшого роста, с утонченными манерами, солидный доктор обучался в Германии. Он терпеливо выслушал все, что они изложили ему, противореча друг другу: Ли Чжэньчжун утрировал серьезность симптомов, тогда как Сюмэй старалась краски смягчить.

Душа врача — бесстрастная водная гладь. Обучавшийся в Берлине доктор, вежливо улыбаясь, невозмутимо осматривал Сюмэй. Будто не живого человека, а фрезерный станок. Ли Чжэньчжуна передернуло. С тех пор как разгромили «банду четырех», люди стали постепенно привыкать к горячей откровенности и добросердечию.

Закончив осмотр, однако, старик начал нервничать и даже слегка заикаться. Состояние, сказал он, неважное, особенно тревожит давление: слишком мал интервал между диастолой и систолой, а это дурной знак. Сюмэй необходимо немедленно оставить работу, чтобы полечиться.

Выйдя от врача, Сюмэй, как нарочно, почувствовала себя лучше. Решительно отпустила машину, чтобы пройтись пешком. И улыбнулась Чжэньчжуну:

— Ну его, он мерит китайцев немецкими мерками, придавил его гранит заморских наук. Вот возьми одежду: три года новая, три года ветшает, но подштопай — и еще на три года. А мы, люди? Десять лет в порядке, десять — болеем, а потом еще десять — кряхтим. Лет тридцать еще протяну! Хочется увидеть, что принесут нам четыре модернизации! Ты о себе позаботься, больно смотреть, как ты с желудком маешься!

Полдня они препирались, после чего она все-таки согласилась осенью поехать на юг в санаторий.

Было это в прошлом году — в июле восьмидесятого. В ноябре она действительно отправилась в Цунхуа на горячие источники. «Здесь, в санатории, — писала оттуда, — такая тишина, что голова моя, похоже, кружится еще больше, и в глазах рябит; продержусь от силы месяц, нет, дней двадцать и вернусь домой…»

Ли Чжэньчжун бросился к телефону, убеждая ее «подремонтироваться» на курорте. Однако и двадцати дней не прошло, как ему позвонили: Сюмэй без сознания — кровоизлияние в мозг.

Случилось это после того, как она посмотрела телефильм о сенсационном суде над Цзян Цин. В глубоком забытьи Сюмэй не казалась больной, лицо раскраснелось, словно она выпила. Только дышала уж очень тяжело. На третий после потери сознания день она уже не могла глотать, и ее кормили через трубку, вставленную в нос. Ах, какая мука! Сердце Ли Чжэньчжуна судорожно сжалось. На пятый день Сюмэй как будто очнулась, открыла глаза, но он не понял, видит ли, узнает ли его. Шевельнула рукой, показав, что надо убрать из носа резиновую трубку. Настал момент последнего прощания, сказала Ли Чжэньчжуну опытная медсестра, и тогда, не отрывая взгляда от жены, он легенько, как бы пробуя, окликнул:

— Сюмэй!

Ее рука, которую Ли Чжэньчжун держал в своей, чуть дрогнула.

— У-чи-тель-Ли! — позвала она словно из соседней комнаты, отгороженная стеной.

Учитель Ли! Она зовет его! Уже сорок лет к нему так не обращались. И никто другой, мелькнуло в голове, уже не назовет его учителем Ли: одни вообще не знают, а другие вряд ли помнят, что свою армейскую службу когда-то он начал с того, что обучал бойцов грамоте.

Слезы заволокли глаза.

— Великая Янцзы — велика? — прошептала Сюмэй так слабо, что услышать ее, понять ее смог только он один.

— Да, велика, очень велика… — ответил он, а только он один и мог так ответить.

Замолчала, прикрыла глаза.

Неужели сейчас она уйдет? Ему хотелось кричать, вопить, взывать, но он боялся ее потревожить, увеличить уже и без того предостаточную ее боль.

Кто знает, сколько прошло времени, когда она вновь открыла глаза — и теперь уже явно узнала его.

— Чжэньчжун, вода высохла, прости, покидаю тебя… — И крохотная слезинка выступила в уголке глаза, только одна слезинка.

— Нет, не высохнут воды великой Янцзы, в Янцзы много воды, очень много, велик ее поток, будь спокойна…

— Нет ребенка… — с болью выдохнула Сюмэй. Ли Чжэньчжун знал, как страдала она из-за этого.

— Есть, да есть же… — Утверждая это, он вовсе не имел в виду трех детей, военных сирот, которых они вырастили, двух девочек и мальчика, давно уже вставших на ноги. Просто сам он одиночества без детей не ощущал, да и не должна была Сюмэй страдать, только себя одну и виня. Ну что за глупость!

— У-чи-тель-Ли!

Голос был чуть слышен, так что он даже засомневался: в самом ли деле она позвала его? Или ему захотелось, чтобы она вновь и вновь звала его? Нет, прошептав раз, она повторила:

— У-чи-тель-Ли.

Много чего было у них в жизни, но уже за одно это «учитель Ли» он готов был десять тысяч раз возвращаться в сей мир, чтобы воздать ей.

Он держал ее руку в своей, пока она не ушла навек.

Современная китайская проза - img_59

II

Вскоре после того, как Сюмэй покинула его, ему стукнуло шестьдесят семь, он лег в госпиталь, и ему иссекли четыре пятых желудка. Месяцем раньше он уже приходил сюда — присутствовал на траурной церемонии, прощался со своим старым начальником… Бывает, все бывает, но ничто в мире не сдвигается, мир от этого не дряхлеет и не рушится, и не тускнеют, не остывают лучи весны, и не кренится, не падает пагода Шести гармоний, что особенно прекрасно.

Так он подумал, любуясь знаменитым памятником древности — пагодой Шести гармоний у реки Цяньтан, возле которой царило экскурсионное оживление, — и возрадовался.

Когда туристы упиваются красотой пагоды, на них самих тоже стоит посмотреть. С радостными воплями мчались к пагоде пионеры в красных галстуках, и их южный цзяннаньский говор показался Ли Чжэньчжуну непривычным и забавным. Южная речь, пожалуй, мягче северной. Голосовые связки у южан чище, что ли? Ни песка, ни пыли нет в воздухе! Одетый с иголочки гид с круглой бляхой «Китайского турагентства» и мегафоном на полупроводниках рассказывал на звучном гуандунском диалекте гостям из Сянгана и Аомэня о пагоде и большом мосте через реку. С каждым днем смелее прихорашиваются девушки, становясь все краше. В моду, похоже, входят платья с колышущимися на груди оборками. Разглядывая на ходу туристическую схему, с величайшей серьезностью задавал время от времени вопросы — с таким видом, будто он не на экскурсии, а в научной экспедиции, — молодой боец Освободительной армии в новехоньком мундире, тщательно подогнанном и застегнутом на все пуговицы, — в общем-то, не такой уж и молодой, в его армейские времена средний возраст роты был, пожалуй, ниже, чем у этого товарища.

Внимание многих привлекали две женщины, внешностью и одеждой походившие друг на друга, как сестры-близняшки. Густобровые, большеглазые, до черноты загорелые, в цветистых платочках, не скрывавших иссиня-черного узла волос и блестящих серебристых заколок, в светлых полотняных кофточках, облегающих черных юбках с листьями лотосов по подолу, в лакированных туфельках на штампованной подошве. Дешевые и красивые, эти туфли подходят и женщинам, и мужчинам. На плечах модные сумочки из искусственной кожи. Так, говорят, обычно и ходят здешние крестьянки, а дальним предком сумочки, вероятно, был желтый мешочек с благовониями, который брали с собой паломники, припадавшие к стопам Будды. Мешочек с благовониями стал сумочкой из искусственной кожи, расшитые туфли — лакированными, и вот уже крестьяне вливаются в шеренги любознательных экскурсантов. Такого в последние годы, да что там годы — тысячелетия, не случалось. Газеты писали о двух разбогатевших крестьянах из-под Тяньцзиня, которые сели в самолет и на пять дней махнули в Пекин. Ли Чжэньчжун усмехнулся.

67
{"b":"839984","o":1}