– Мам, пойдем гулять! Я Вовке из соседнего подъезда обещал, что мы на лесенке будем виснуть. По очереди. Кто кого перевисит!

– Собирайся. Сейчас я провожу Эльвиру Наумовну и пойдем! А то скоро ужин готовить.

После того как Артемка ушел, Лана крепко обняла Эльвиру Наумовну:

– Не забывайте меня! – произнесла она дрожащим голосом.

– Пусть все у вас сложится, – ответила Эльвира Наумовна и прикоснулась губами к Ланиным волосам.

Лане показалось, что она всхлипнула.

Мерный стук колес поезда почему-то внушал тревогу. Когда-то давно, когда еще были живы мама с папой, Лана любила ездить в поездах. Пару раз они все вместе ездили на море. Мама ужасно мучилась. Она не переносила вагонные запахи, отсутствие удобств, не могла уснуть под стук колес. А Лане тогда нравилось все: и мерное покачивание вагона, и резкие толчки при торможении локомотива, и специфический дегтярный запах раскаленных шпал. Ей было интересно и весело! Потому что она ехала с мамой и папой. И спала она тогда в поезде отлично!

В купе они с Артемкой ехали вдвоем. Он поинтересовался куда они едут, сразу обследовал полки, с любопытством выглядывал в окно. «Если повезет, то и до самого Нижнего никого не подселят!» – мечтала Лана.

Она сидела и думала о тяжелом разговоре с мужем, который закончился полчаса назад. В носу защипало от подступивших слез. Лана вглядывалась в медленно проплывавший пейзаж за окном. Погода резко сменилась. Небо заложило плотным слоем серо-синих облаков. Пошел дождь, крупные капли стекали по стеклу вагонного окна купе.

Вчера вечером, после того как Олег удалился в спальню, Лана купила два электронных билета до Нижнего Новгорода, взрослый и детский. Приобрела специально в купейный вагон. Все-таки в плацкартном вагоне Артемке было бы тяжело. Да и страшилась, как бы сын не подхватил инфекцию от возвращавшихся с летнего отдыха людей.

Как только поезд миновал окрестности Саранска и набрал ход, она дала Артемке раскраску, фломастеры и вышла в коридор. Встала напротив двери в купе и набрала дрожащей рукой номер Олега. Сердце так бухало, что, казалось, оно хочет проломить грудную клетку.

В ухо полились равнодушные гудки вызова.

Наконец, муж взял трубку.

– Ланочка, что случилось? Говори быстрей, у меня через десять минут совещание у директора, – в его голосе проскользнули нотки раздражения.

У Ланы от страха вспотели ладони. Она крепко сжала в руке сотовый и выдохнула:

– Олег, мы с Артемом уехали. Я не могу так больше! Я устала жить в твоей нелюбви к собственному ребенку. Он и сейчас на это остро реагирует, а что будет дальше! Прошу, давай поживем врозь, а потом решим, как быть. Не волнуйся, я уехала к родственникам, – и отчаянно соврала: – Нас там ждут!

– Это что еще за бред ты несешь?! – прошипел Олег в трубку. – Сегодня не первое апреля! И вообще, мне не до розыгрышей, я готовлюсь к совещанию. Вечером поговорим!

– Я звоню тебе из поезда! Мы уехали, я не шучу, Олег! – отчаянно выкрикнула Лана.

В трубке повисла зловещая тишина.

– Говори, куда и к кому ты уехала? – властно потребовал муж.

Лана разозлилась.

– Олег, не надо разговаривать со мной таким тоном! Я тебе не рабыня! Ставлю тебя в известность, что я с Артемом уехала к дальним родственникам.

– Как ты посмела! – прорычал в трубку Олег.

– Имею право, – обронила она.

– Я заявлю на тебя в полицию! – с яростью прошипел Олег. – И выполню все то, что недавно обещал! Помнишь?!

– Заявляй! Но я тебе не советую. И не надо напоминать мне про свои связи! – Лана прикладывала огромные усилия, чтобы ее голос не дрожал. Нельзя, чтобы Олег догадался, как сильно она его боится!

– Ланочка! – сменил тактику Олег. – Разве тебе плохо со мной? Или я недостаточно вас с сыном обеспечиваю? – Он немного помолчал и вкрадчиво добавил: – Я же знаю, что у тебя за душой медные гроши! Как ты собралась жить? На что будешь обследовать и лечить сына? Надеюсь, ты не продала мой подарок – «Василька»?

– Ключи от «Василька» на кухонном столе и документы на него тоже, – устало произнесла Лана. – И потом, ты ошибаешься, деньги у меня есть! – второй раз за разговор соврала Лана.

– В общем, так! – отчеканил Олег. – Уехала так уехала! Поживи без средств, помотай сопли на кулак! Может, оценишь мою доброту! И никакого развода ты от меня не дождешься, как и алиментов. На первый раз я тебе твой финт прощу. Так и быть, погости у родственников! Правда, я никогда о них не слышал и не подозревал, что они существуют! А если не вернешься, я пишу заявление в органы опеки.

– Только посмей! Я найму адвокатов и на суде расскажу всю правду о твоем отношении к сыну!

– Давай попробуй! Посмотрим, что у тебя получится! – глумливо ухмыльнулся Олег. – Еще раз повторяю, – Не вернешься, пеняй на себя! – Олег отключился.

Лана опустила телефон в карман куртки. Прислонилась к окну и закрыла глаза. В голове шумело. Она почувствовала, как огнем горят щеки. Положила на них ледяные ладони. «Мне надо успокоиться, – сказала она себе. – Нельзя в таком возбужденном виде показываться Артемке на глаза. – Она перевела дыхание. – Первый шаг сделан, назад пути нет! Во всяком случае, я сделаю все, чтобы не вернуться!»

Она постаралась придать лицу спокойное выражение и шагнула в купе к сыну.

– Мам, а обедать когда будем? – солидно спросил Артемка. Он сидел напротив Ланы и, высунув язык, сосредоточенно раскрашивал картинки фломастерами.

– Потерпи, малыш! – Лана взглянула на экран телефона. – Обед принесут через полтора часа! – Она улыбнулась, порылась в сумке и протянула сыну большое румяное яблоко. – На, пожуй пока! Очень вкусное!

– Давай, – согласно кивнул Артемка, вытер влажной салфеткой руки и схватил яблоко.

Лана продолжила рассматривать тоскливый пейзаж за окном. После разговора с Олегом ее била нервная дрожь от перенесенного напряжения, в ногах не проходила противная слабость, и даже кончики пальцев продолжали мелко подрагивать.

Работница вагона-ресторана привезла горячий обед в точно обозначенное время, в полдень. Еда оказалась на удивление вкусной. Борщ со свежим мясом был в меру густым от овощей, отбивная котлета оказалась мягкой и сочной. К булочкам Лана попросила у проводницы горячего чая.

Ехать им оставалось еще несколько часов, и кто знает, когда им удастся поесть горячей пищи. Она сводила сына в туалет, попросила у проводницы комплект постельного белья и уложила Артемку отдыхать. Он мгновенно вырубился под стук колес.

Лана решила подремать сидя. После разговора с мужем на нее напала какая-то странная апатия, смешанная с опустошенностью. Она прислонилась к перегородке, выпрямила ноги и закрыла глаза. В купе так никто пока и не сел. Но сон не шел.

Как она ни изображала стойкость и уверенность перед мужем, но на самом деле ею понемногу овладевало беспокойство.

Муж попал в самое больное место. Со средствами у Ланы были проблемы.

Да, Олег не был скуп, но расходы все же контролировал. Мягко, негласно, но контролировал. Нет, он давал ей деньги, но должен был обязательно знать, на что они потрачены. На то ли, на что она просила?

Ей удалось скопить со своей зарплаты процедурной медсестры, работающей на две трети ставки, некоторую сумму. Не совсем маленькую, но и не слишком большую. Она хотела иметь запас денег на случай Артемкиной операции или какого-либо форс-мажора. Мало ли! Как говорится, на черный день. И это было все! А ведь раньше у нее была родительская квартира, их же гараж и дача под Саранском. Бабушка сдавала ее в аренду хорошим знакомым за три мешка картошки и два мешка яблок.

«Как так случилось, что я попала в полную зависимость от Олега?» – в очередной раз задала она себе вопрос, от отчаяния кусая губы.

Муж убедил продать ее всю принадлежащую ей после смерти бабушки недвижимость. Он решил построить квартиру в престижном новом районе Саранска. Денег на четырехкомнатное элитное жилье понадобилось много, прямо-таки баснословная сумма, а ипотеку Олег брать категорически не хотел. Лана сопротивлялась. Она думала сдавать родительскую квартиру внаем, а на даче мечтала после небольшого ремонта жить летом на свежем воздухе и заниматься садом. Но против напора мужа Лана оказалась бессильна.