Тони нарочно направился к Уайтчепел-роуд, хотя и не надеялся увидеть там что-нибудь интересное. Преступления Паяльной Лампы отличались тем, что ему под руку редко попадали случайные люди. Для убийства он намечал дни, когда в доме не было гостей и прислуги. А семьи, которые он выбирал, как правило, имели прислугу… Если он убил и гостя, и свидетеля, – значит, с его точки зрения это было необходимо. В отличие от убийцы с Ретклиффской дороги, Джон Паяльная Лампа не производил впечатление безумца. В любом случае вряд ли стоило опасаться, что он караулит случайных прохожих у места своего преступления. Однако чем ближе Тони подходил к сгоревшему дому, тем сильней ощущал тревогу.
Этот час в Уайтчепеле был самым тихим: для полуночных гуляк – слишком поздно, для первых пташек – слишком рано. Фонари горели тускло, а по улицам ползал густой желтоватый туман, но обгоревшие развалины Тони заметил издали – узкий темный провал между других домов.
Он подошел вплотную – Скотланд-Ярд оградил место преступления ленточками, но не оставил полицейских его охранять. Тони приподнял ленточку и шагнул в обвалившийся проем – и тут же услышал шорох в стороне, под лестницей. Впрочем, под ногами было слишком много горелого мусора, в том числе длинные половые доски, – одна из них могла шевельнуться и издать этот звук. Пахло гарью, а под ногами хлюпала вода.
Перекрытия прогорели и рухнули вниз, так же как и крыша, – и, подняв голову, Тони увидел тусклый оранжевый блеск лондонской кровли. Завал разобрали, во всяком случае убрали из-под ног кровельное железо. Один лестничный пролет почему-то уцелел и ненадежно висел над сгустившимся в углу мраком – не очень-то хотелось подходить к нему близко. Но звук раздался именно оттуда. Даже после тусклого света уличных фонарей темнота вокруг казалась кромешной.
Потрошитель не нападает на взрослых мужчин. Но кто же знает этого розового кролика: что он предпримет, если взрослый мужчина загонит его в угол? Тони сделал несколько шагов вперед и снова услышал шорох под лестничным пролетом – верней, не шорох даже, а легкий топоток… Наверное, лысая собачка, передвигавшаяся «как на четвереньках», должна была издавать именно такой звук. Как и огромная крыса. А вот розовый кролик – вряд ли. Тони остановился и подождал, пока глаза привыкнут к темноте, однако под лестницей все равно ничего не увидел. Тронул рукой тетиву лестницы – пролет угрожающе скрипнул. И подумалось еще: а если качнуть его посильней? Пусть упадет и придавит того, кто там прячется… Но делать этого Тони не стал, наоборот – убрал руку.
– Ксс-ксс… – позвал он потихоньку.
Ничто под лестницей не шевельнулось, но, нагибаясь, Тони ждал, что сейчас из темноты ему в лицо бросится розовый кролик… Или поросенок-людоед? Вряд ли поросенок, а вот крысы умеют прыгать очень высоко. Да, пожалуй, он отдавал предпочтение именно крысе-альбиносу – во-первых, они вполне кровожадны, во-вторых, могут расти до чудовищных размеров, в-третьих – умны, хитры и ловки. Ему однажды случилось увидеть крысу размером с откормленного кота – зрелище впечатляло. А будь таких крыс несколько штук, тогда интерес Секьюрити Сервис можно пояснить и угрозой национальной безопасности. Или рассмотреть Потрошителя как оружие массового поражения: нашествие крыс такого размера на любой из городов – катастрофа, сравнимая с Хиросимой. Вот только преступление Джона Паяльной Лампы никак в это не вписывалось. Даже если это была ручная крыса семейства Лейбер…
Она смотрела на него из какого-то укромного уголка, и этот взгляд Тони чувствовал каждой своей клеточкой.
Видимо, под лестницей находилась кладовка – он разглядел наконец покореженные пожаром ведра и остатки металлического стеллажа, похожего на почтовый, – на нем и держался злосчастный лестничный пролет. Под ногами захрустело битое стекло – то ли лопнувшие банки с вареньем, то ли бутылки с вином. Значит, пожар начался на втором этаже, в спальнях? В этом Тони не очень-то разбирался. Дом не был большим – внизу, по-видимому, располагались только просторная гостиная, кухня и комната прислуги. Но лестницы обычно горят хорошо – из-за тяги. И если бы пожар начался внизу, именно по деревянной лестнице огонь быстрей всего добрался бы до верха.
Доктор, как друг семьи, еще мог подняться в спальню. Но Эрни – вряд ли. Он вообще вряд ли заходил в дом, скорей всего наблюдал за ним с улицы. Выследил ручную крысу семейства Лейбер?
Дагерротипа с телом младенца не было среди опубликованных дагеров – по этическим ли соображениям? Или белая крыса утащила маленькое тельце к себе в нору?
– Ксс-ксс… – снова позвал Тони.
Она смотрела на него. Тони всегда знал, когда на него кто-то смотрит. Смотрела и выбирала секунду, чтобы неожиданно кинуться в лицо. И лучше бы она поскорее это сделала, потому что ожидание становилось невыносимым. Тони замер и прислушался – ему показалось, что он слышит чье-то дыхание. Сопение. Но с какой стороны оно доносится, он определить не смог и сделал вперед еще один шаг. Ревитализированные не дышат. Но, вполне возможно, сопят.
Не в лицо – тут Тони ошибся. И не сразу распознал тяжелый, рокочущий звук – да и мудрено было его распознать. Он сперва не понял, что так больно ударило его по ногам, и побоялся вскрикнуть – молча грохнулся на пол, в битое стекло и мокрую сажу. И только краем глаза заметил светлое пятно, метнувшееся к выходу. Размером с небольшую собаку, – например, с шавку старухи Пэм…
В ноги ему скатилась штанга, спортивная, для атлетов. И конечно, под тяжестью его шагов мог накрениться пол, но почему-то подумалось, что штангу толкнули. Причем с большой силой – судя по тому, как быстро она разогналась и как здорово ударила по ногам, особенно по правой. Тони даже засомневался, не сломана ли кость: боль была резкой до слез и не отпускала слишком долго.
Нет, кость осталась целой – он смог подняться и наступить на ногу, хоть и не без труда. Подумалось, что розовый кролик теперь не сочтет его здоровым мужчиной, а впрочем…
Тони еле-еле доковылял до дверного проема, запинаясь на каждом шагу и с трудом перебираясь через не прогоревшие полностью балки. Разумеется, на улице он никого не увидел.
Оптимистичное «То, что не убивает нас, делает нас сильнее» почему-то плохо помогало по пути к стоянке такси – трость пригодилась бы больше. Да еще пришлось сперва показать деньги кэбмену: вид Тони имел не вполне приличный. И конечно, когда он добрался до дома, больше всего ему хотелось спать. Бизнес отличается от волка неспособностью скрыться в лесу, но до начала рабочего дня оставалось всего часа три, а потому он постоял минутку под холодным душем (синяк над правой лодыжкой впечатлял и цветом, и размером), выпил кофе покрепче и уселся за автоматон.
В аналитической машине Секьюрити Сервис его, разумеется, больше интересовала информация о розовом кролике, нежели реакция МИ5 на преступление Джона Паяльной Лампы. И надо ж такому случиться – он ее нашел! Не сразу – пришлось повозиться с паролями и шифровкой данных. И, конечно же, не всю – самый краешек. Несмотря на нестандартный шифр и довольно сложный пароль, почему-то складывалось впечатление, что кто-то ведет Тони за руку. Показывает то, что ему положено увидеть, – но не больше. Этот кто-то – не такой плохой кодер и криптоаналитик, а также отлично знает, на что способен Тони и сколько времени ему потребуется на взлом аналитической машины.
В Секьюрити Сервис Потрошителя ласково называли «Звереныш». Ну да, вот такой забавный зверек… То ли розовый кролик, то ли лысая собачка. Домашний автоматон Тони давно снабдил автотелетайпом – вместо надоедливых ленточек он преобразовывал телеграфный сигнал в связный машинописный текст. Впрочем, Тони неплохо понимал язык Морзе и на слух.
Они загнали в аналитическую машину все опросы свидетелей! Но ничего нового (кроме еще одной версии – о камышовом коте персиковой масти) Тони из них не узнал. Разумеется, машине предложили проанализировать и места преступлений – и она почти угадала, выдав круг радиусом около полумили, а дом супругов Лейбер находился в нескольких ярдах от границы этого круга. Снаружи, разумеется. Особняком стояли точки пропажи младенцев – круг был значительно шире, включал дом Лейберов, и центр его находился неподалеку от Собора Святого Петра (или вулкана Парадиз). Логично. Если мясо нельзя забрать и спрятать, надо искать его поближе к дому. Видимо, младенцы были для забавного зверька лакомством, он разыскивал их с завидным упорством и преодолевал для этого большие расстояния.
