Но Эрни был не просто знакомцем, в МИ5 об этом догадывались. И на Уайтчепел-роуд он оказался вовсе не случайно.
Что теперь будет с Кейт? Из кофейни ее попросили, как только стал заметным живот, – в Лондоне беременность считали чем-то неприличным, и официантка, ожидающая ребенка, «Белой бабочке» не требовалась. Ей даже не предложили перейти на работу в кухню. Впрочем, удивляться не приходилось – учитывая толпы безработных у ворот лондонских фабрик.
Нет, на Уайтчепел-роуд Эрни оказался не случайно…
Солидные газеты, так любившие преступления Джона Паяльной Лампы, старались не упоминать о новом ночном ужасе Ист-Энда – то ли считали выдумками найденные на узких улочках растерзанные тела, то ли получали указания не сеять панику в рабочих кварталах. Впрочем, указания могли быть какими угодно, результат от этого не менялся… Желтые листки с радостью освещали подробности каждого подобного происшествия, кричали о возвращении Джека-потрошителя, без малого полвека назад избежавшего правосудия. И место совершения преступлений – Уайтчепел, – и их чудовищность располагали к аналогиям. Однако новый Потрошитель не разбирал, продажны ли женщины, которых он убивает, – наверное, считал, что все женщины продаются, вопрос только в цене. Не брезговал он и детьми, в том числе младенцами. И, в отличие от Потрошителя прошедшего ве́ка, пользовался вовсе не скальпелем хирурга, а собственными зубами и… руками. Так, во всяком случае, писали в газетенке «С пылу с жару» – будто глотки жертв были разорваны с нечеловеческой силой. Из этого газетчики делали вывод об одержимости преступника, ведь всем известна нечеловеческая сила безумцев. «Блэкшёт» и «Монинг стар» тоже соревновались в расследовании этих преступлений: понятно, «Блэкшёт» считала Потрошителя евреем, а «Монинг стар» – сумасшедшим чернорубашечником.
Эрни не интересовался Джоном Паяльной Лампой, он искал Потрошителя, кем бы (или чем бы) тот ни был. Его задачей было засветиться в этом деле, обратить на себя внимание. Потому что расследованием преступлений Потрошителя занимался не Скотланд-Ярд, а Секьюрити Сервис.
Нечего сказать, обратить на себя внимание Эрни удалось блестяще…
В скромную штаб-квартиру МИ6 (под не менее скромной вывеской «Бюро экологии») на Рита-роуд Тони вошел в четверть девятого.
– Где твой шлем, Тони? – поприветствовал его сержант у входа, пока стрекотала фискальная машина, отмечая в пропуске время появления Тони на службе.
Дорогого пробкового фрица было жаль, хотя дома и валялось еще три или четыре моноциклетных шлема.
– Канул в небытие, – проворчал он в ответ и взглянул на отметку в пропуске – ровно восемь утра.
Помнится, начальник кадровой службы военного министерства орал и топал ногами, когда догадался, почему Тони всегда является на Рита-роуд вовремя. Тони выслушал его пространную речь от начала до конца, кивая и соглашаясь. Да, он настраивал фискальную машину. Да, для себя он сделал приятное исключение – в его пропусках никогда не отмечались опоздания. Ну и в заключение беседы предложил начальнику кадровой службы найти в Лондоне специалиста, способного изменить существующее положение дел. Этот аргумент позволял ему не только являться на службу с опозданием, не только разгуливать по штаб-квартире (и другим не менее представительным местам) в куртке и штанах вместо черного костюма и в разухабистом шейном платке вместо галстука, но и иметь множество других привилегий – в частности, разговаривать с напыщенными снобами запанибрата. Впрочем, Тони и в этом знал меру, потому и слыл безобидным чудаком, чокнутым гением и представителем нового поколения, отвергающего условности, а также вносил в чопорную жизнь военного министерства некоторое разнообразие. Он обслуживал главную аналитическую машину Сикрет Сервис, всегда находился под подозрением и развлекался тем, что прибавлял работы МИ5 легкомысленным образом жизни.
Его аналитическая «малышка», занимавшая три комнаты первого этажа, ублаготворенно запыхтела, стоило поднять рычаг, пустивший пар по ее многочисленным трубкам и трубочкам. Тони вложил в нее много труда, из груды глупого железа, умевшего лишь складывать и вычитать, превратив в неплохо соображавшую цыпочку.
«Привет, Бебби!» – отстучал он на телетайпе.
«Малышка» ответила шорохом точек и тире: «Доброе утро зпт Тони». У нее был приятный голосок, в отличие от телеграфных аппаратов. Собственно, больше делать на службе ему было нечего – сотрудники МИ6 могли без его помощи обращаться к базам данных «малышки» со своих телетайпов, не отрывая задниц от стульев.
Однако не успел Тони закурить, как дверь в машинный зал распахнулась.
– Ты! – заорал стоявший в дверях Никки Шелтон, старший делопроизводитель штаб-квартиры, самая мелкая из всех мелких сошек военного министерства. – Где ты шляешься? Половина девятого!
– И что? – невозмутимо спросил Тони.
– Тебя ждет мистер Си! – Никки выпучил глаза, будто Тони ждала покойная королева Виктория.
– Никки, я был на месте ровно в восемь. – Тони приподнял и мельком показал пропуск.
– Сэр Николас! – взвизгнул тот. – Сколько раз я говорил, чтобы ты называл меня «сэр Николас»! И тебя не было на месте в восемь утра!
– А может, это вы, сэр Николас, заболтались по дороге ко мне с хорошенькой машинисткой из вашего бюро? – Тони поднялся. Мистер Си – это не старший делопроизводитель. И вызывал он Тони далеко не каждый день.
– Ты! – котом взвыл Никки, не находя лучшего ответа, и от негодования чуть не бегом бросился прочь.
По пути к приемной Тони раскланялся с агентом Маклином, сотрудником разведки Адмиралтейства, в последнее время частенько появлявшимся в штаб-квартире на Рита-роуд, – человеком уважаемым и серьезным без излишней важности. Тони его почему-то побаивался – безотчетным детским страхом, но не так, как боятся учителя, а, скорей, как чудовище в темной комнате или змею в траве.
– Мистер Аллен, когда будет время, загляните ко мне, – походя попросил Маклин и добавил: – Это не срочно.
Тони кивнул – и вспомнил вдруг, как пробковый фриц падал на дно Лондона, в серый туман. Мурашки пробежали по спине то ли от этого воспоминания, то ли от слов агента.
Мистер Си демонстративно открыл крышку брегета – та откинулась с мелодичным звоном, заменившим прямой упрек.
– Доброе утро, Тони, – кашлянул мистер Си. Он имел привычку говорить тихо и вкрадчиво.
– Доброе утро, сэр, – изобразив самое искреннее раскаянье, ответил тот.
– Вот какое дело, Тони… – Мистер Си повертел в руках брегет и будто с сожалением убрал его в карман. – Мы с директором Бейнсом опять не нашли общего языка по одному важному вопросу…
Тони кивнул: мистер Си снова хочет получить информацию с аналитической машины Секьюрити Сервис. Без ведома директора Бейнса, разумеется.
– Не мог бы ты попытаться…
– Разумеется, сэр.
Хороший начальник никогда не отдает приказов – он обращается к подчиненным с просьбами. Понятно, в просьбах ему не отказывают.
– Ты слышал о преступлении на Уайтчепел-роуд? Мне нужно знать все, что могло бы так или иначе касаться этого дела. Никто, конечно, не делал перфокарт с копиями отчетов агентов Бейнса. Но косвенно… К каким картотекам обращались его агенты, какие запросы поступали к аналитической машине, какие телетайпограммы уходили из Темз-хаус. Ты и сам догадаешься, что может относиться к этому делу, а что нет.
– Да, сэр.
Ладно, Секьюрити Сервис, благодаря стараниям Бейнса, занимается не только контрразведкой – он еще и блюдет, в некотором роде, национальную безопасность. И в кое-каких преступлениях может усмотреть угрозу Великой Британии. Но чем Джон Паяльная Лампа может заинтересовать внешнюю разведку? А впрочем… Его не зря прозвали Паяльной Лампой – при поджогах он использует уникальный горючий продукт. Да и система огнеметания отличается от пресловутой паяльной лампы. Уж не подозревает ли мистер Си, что преступник – иностранец? Истинный англичанин будет считать мерзавца иностранцем, пока ему не докажут обратное? Но мистер Си обычно не делает выводы на основании патриотического пыла, чаще он все же опирается на логику и факты.
