Литмир - Электронная Библиотека

В замешательстве от переполнявших ее противоречивых ощущений, Окити часто испытывала чувство вины от того, что пользовалась всеми благами новой жизни. «Танцы, пение, музыка и, конечно же, наряды, — писала она своей подруге Наоко. — Я и не знала, что жизнь бывает такой роскошной».

Больше всего любила она уроки речи, где их учили говорить на классическом, чеканном диалекте Эдо; тогда чувствовала себя настоящей дамой, а не дочерью корабельного плотника из Симоды. И каждую ночь, лежа в своей похожей на келью комнатке, неизменно погружалась в раздумья — как сложится дальше ее жизнь. В глубине души очень романтичная, мечтала о любви и детях, хотя и не знала, что ей не суждено их родить.

— Дети! — твердила она в ночной тиши. — Их у меня будет трое, быть может, четверо.

Но все чаще ее одолевали вопросы один неприятнее другого: что происходит с гейшами, когда они немного состарятся; берет ли их кто-нибудь замуж?

* * *

Полгода спустя решили, что Окити прошла полный курс обучения и ее пора выпускать в свет. При очень светлой от природы коже ей нет нужды сильно пудриться белой пудрой, за которой гейши скрывали лица, а порой и души. Однако толстый слой грима пришлось накладывать, как и другим девушкам. На первом «выходе» ей предстояло помогать более опытной гейше развлекать общество благородных самураев, бывших у них проездом из соседней префектуры. Они добродушно с ней флиртовали и заигрывали.

— A-а, это новая ге-ейша! — протянул один из них, обычно суровый и надменный самурай, размякший от саке.

Окити, как ее и учили, то и дело подливала ему в чашку. Он годился ей в дедушки, и она внутренне содрогнулась, когда он пальцами знатока провел по ее нежным, юным рукам. «Помни, что говорила Рейкокг— внушала она себе. — Сердце гейши всегда должно быть скрыто, как и ее лицо». Принудила себя застенчиво опустить глаза и рассмеяться негромким, мелодичным, заученным смехом; притворилась театральной актрисой, всего лишь исполняющей на сцене свою роль. Так легче применять все преподанные ей тончайшие уловки соблазна и кокетства — бескровное оружие настоящей гейши.

А ведь Окити обожала играть, жизнь свою как гейши воспринимала как огромную личную драму, вот и достигла потрясающего успеха: из робкой, застенчивой тринадцатилетней девочки становилась восходящей звездой в мире гейш.

Очень скоро она начала терять уважение к мужчинам, убедившись, что даже самые знатные и могущественные из них делались игрушками в руках гейш. Но наутро, когда действие саке, которым их столь усердно потчевали, испарялось, они вновь превращались в надменных, высокомерных и отсылали гейш, а те с поклонами, смиренно пятились прочь. Ночь за ночью она наблюдала эту завораживающую игру со сменой ролей.

Иногда поздней ночью или ранним утром, когда последние знатные посетители покидали эти стены в разной степени опьянения, Окити садилась к маленькому зеркальцу и подолгу смотрелась в него. То, что она видела, совсем ей не нравилось. Юная девочка из Симоды, со свежим личиком и живым взглядом, исчезла навсегда. Ее место заняла густо накрашенная капризная молодая дама, с ломаными, жеманными манерами… Иногда ее охватывали ужас и смятение при мысли о том, кем она стала — игрушкой для богатых и знатных мужчин, постоянных гостей заведения. Что же станется с игрушкой, когда она сломается и ее выбросят прочь? Об этом страшно даже подумать…

Глава II

В ноябре 1854 года случилось нечто такое, что еще раз в корне изменило всю жизнь Окити. Несколько дней в воздухе царила странная, напряженная тишина, словно он сам собой сгущался и природа готовилась нанести еще один удар по прибрежному поселку. Вода в бухте Симоды оставалась неподвижной.

«К нам снова приближается тайфун», — с грустью думала Окити, вглядываясь в тяжелое, свинцовое небо, готовое разразиться страшной грозой. В самом ближайшем будущем Симода подвергнется очередному стихийному бедствию. Впрочем, местные жители давно привыкли к этим играм природы; тайфуны здесь случались часто, и в поселке все понимали, что через день-другой на деревню обрушится шквал воды. Волны в бухте поднимутся и яростно набросятся на поселок, сдирая крыши с домов и безжалостно ломая стволы деревьев. Сразу вслед за этим начнутся проливные дожди: вода потоками хлынет с небес, а обычно смирное море разбушуется, угрожая разрушить все вокруг на том расстоянии от берега, на какое прорвется в глубь суши.

И несчастным обитателям Симоды не оставалось ничего другого, как только молиться, чтобы разрушительные приливные волны не достигли и не смогли снести их скромных хижин. Пока им всем везло — приливные волны всякий раз почему-то останавливались у самых построек. Получалось так, что тайфун выдыхался, как раз когда вода начинала подбираться к домикам Симоды.

Но на этот раз Окити почувствовала какое-то неприятное беспокойство; впрочем, она всегда отличалась прекрасной интуицией и на этот раз поняла — поселку грозит полное разрушение. Непогода распугала всех гуляк, а когда тайфун подошел совсем близко к поселку, увеселительное заведение, где трудилась Окити, на время закрыли и всех девушек распустили по домам. Вернулась в семью и Окити.

Однако испытать радость от этой встречи никто не успел. Начались проливные дожди, и всем жителям Симоды пришлось спасаться в своих домишках, прижимаясь друг к другу от страха и холода. Неожиданно дождь ослабел, и кое-кто уже подумал, что он вскоре прекратится. Неужели опасность миновала?

Но не тут-то было: как-то ночью Окити проснулась от страшного звука — ей показалось, что стены дома затрещали и вот-вот обрушатся под натиском воды.

— Приливная волна идет на нас! — в истерике закричала мать. — Быстрее вставай и бежим отсюда, иначе нас всех смоет!

— А как же наши вещи? — запричитала Окити. — Все уплывет в море, у нас не останется ничегошеньки! Мы же потеряем все на свете!

— А если мы останемся здесь, то очень скоро потеряем еще и собственные жизни! — мрачно отозвался отец.

По всему поселку бежали люди, в спешке покидая свои дома. Семейство Сайто бросилось вслед за теми, кто устремился в сторону гор — единственного места, где можно спастись от разрушительных приливных волн, буквально наступающих на пятки несчастным беглецам. Окити оглянулась и увидела: стоящие ближе всех к морю дома приподнялись на воде, как соломенные коробочки, и их тут же поглотила водная пучина… Стихия бушевала, море ревело так, что не услышишь собственного голоса. Окити в ужасе подумала о тех, кто, возможно, не успел выбраться из своих хижин… они заживо погребены в воде.

Горы являли собой настоящее спасение — сюда вода уж точно не доберется. Те, кто успели прибыть сюда раньше, уже выстроили себе что-то вроде шалашей: в ход пошли сломанные ветви и стволы поваленных деревьев. Конечно, эти жалкие постройки нельзя назвать настоящим убежищем, они едва спасали селян от ветра и дождя, но все же это лучше, чем ничего. Там, внутри этих наскоро возведенных жилищ, можно хоть немного обсушиться и согреться.

Мать Окити не удержалась от слез, и девочке передалось ее состояние. Ну разве это справедливо?! Родители трудились в поте лица изо дня в день, чтобы хоть как-то прокормить постоянно растущую семью, и вот именно тогда, когда дела у них пошли на лад, случилось нечто непредсказуемое, и они потеряли буквально все. Теперь приходится начинать заново, с чистой страницы, как будто и не было у них ничего раньше в этом мире. Окити возмутилась: интересно, сколько еще раз природа задумает отобрать у них все, что создавалось собственными руками в течение такого долгого времени?!

— Теперь у нас нет ни дома, ничего вообще, да?.. — прошептала девочка, словно не веря своим словам.

Мать молча кивнула, боясь заговорить — дрожащий голос выдаст ее, и она снова разрыдается; опустив голову, стояла она, как побитая, на месте, не двигаясь. Окити подошла и обняла ее за плечи.

— Но зато мы тут не одни такие, — вздохнула она, — мне кажется, весь наш поселок смыло водой…

3
{"b":"839583","o":1}