– Может, не надо? Запачкаешь еще, – успевает кинуть вдогонку бабушка, получая от мамы укоризненный взгляд. Но Катя ничего не видит и не слышит. Она аккуратно надевает платье в их с мамой комнате и вертится, глядя в зеркало. Распускает волосы и любуется, какое красивое платье. Теперь она, как принцесса. И крутится, и крутится, а за ней следом поспевает воздушная юбочка. Катя такая счастливая. Купили ей все-таки платье. Но тут она вдруг останавливается. Ужасная догадка посещает ее голову. Она скорее бежит обратно к маме.

– Смотри, какая принцесса, – улыбается дедушка. Но Катя бежит мимо и кидается к маме, цепко хватается за ее руки и смотрит прямо. Лицо обеспокоенное, практически бледное от переживания. Мама пугается.

– Что случилось, Катюш? Платье не понравилось?

– Понравилось! Очень понравилось! Но, мам! – она переходит на шепот, чтобы никто не услышал и не пристыдил. – Нам теперь будет нечего есть?

Она абсолютно серьезно смотрит на маму, а мама серьезно смотрит на взрослую не по годам дочку. А затем тепло улыбается.

– Что ты? Конечно, нет. Будет, еще как будет. У меня просто появились дополнительные деньги, и я купила тебе платье, – нежно гладит она дочь по голове. Где-то на заднем фоне осуждающе кивает головой бабушка, за что дедушка легко пихает ее под ребра. Но Катя и этого не замечает, ее настроение вновь вернулось. У нее есть платье, и это не значит, что теперь будет нечего есть!

Девочка кричит от радости, хохочет. Бросается обнимать маму и крепко ее целует. Мама со слезами на глазах смотрит на свою крошку.

Остаток вечера Катя то и дело вскакивает со стола, начинает кружиться и показывает, как танцуют настоящие принцессы. Она счастлива. Сбылась ее мечта. Бабушке с дедушкой только и остается, что улыбаться и время от времени смеяться, когда их внучка смешно показывает, как ходят принцессы, не двигая головой. Ужин продолжается, атмосфера прекраснейшая. Пока девочка случайно не увлекается, уносясь в очередном танце.

Всего мгновение, и она, оступившись, летит к столу, где, хватаясь за первое попавшееся в попытке не упасть, цепляет стакан с томатным соком. Все содержимое выливается на маленькую принцессу, пачкая желанное платье. Девочка не успевает встать, как слезы наворачиваются на глаза. «Что же я наделала? Мама так старалась, чтобы подарить мне платье, а я его испортила».

– Скорее снимай. Я пойду застираю, – подскакивает бабушка. Мама ее останавливает, и сама поднимает Катю, уводя в спальню. Стоит только им зайти за дверь, как истерические рыдания вырываются из груди девочки. Она рыдает и рыдает, пока мама пытается стянуть с нее платье. Катя закрывает глаза руками, ей так стыдно посмотреть маме в глаза. Мама хоть и не ругается, но Катя думает, что ей очень обидно.

– Не плачь. Постираем и будет у тебя снова платье, – спокойно произносит мама, протягивая Кате ее домашнюю одежду. Девочка молча берет штаны с футболкой и переодевается, всхлипывая. Из зала доносятся голоса.

– А я говорила, нечего его сейчас надевать. На Новый год бы надела на утренник. А теперь все – платье испорчено. Придумала еще. На последние деньги платье покупать. Ей даже выйти в нем некуда, не во двор же и не в школу. Ты вон то средство возьми, которое я привезла. Поможет, – бабушка уходит в ванную с мамой. В зале остается только дедушка. Он протягивает руки, приглашая внучку, когда та тихонечко выходит из комнаты. Катя несется к нему в объятия и зарывается носом в плечо. Ее спина трясется, пока дедушка обнимает и приговаривает, что все хорошо. Вот-вот девочка снова заплачет.

– Ну, Катюш. Не реви. Все хорошо будет. Подумаешь, платье. Ничего. Мы тебе еще одно купим, – пытается успокоить малышку дедушка, но Катя тут же вздрагивает и в страхе отстраняется.

– Нет, нет, нет! Я не хочу платье. Оно совсем мне даже не понравилось. Не надо платье, – начинает она быстро тараторить, удивляя и без того ничего не понимающего дедушку. Но и сама Катя не может сказать, о чем подумала. Она представила, как мама много работала для платья. Как Катя его быстро испортила. Она представила, как маме придется еще больше работать и уставать. Она не хочет, чтобы мама уставала. Пусть лучше она думает, что Катя больше не хочет платье. А она, ничего, перехочет.

Катя понимает, что больше нельзя хотеть платье, потому что это будет означать, что мама еще больше станет работать. Потому что деньги и работа – это усталость.

Эта история такая же выдуманная, как и множество историй, которые проживали и проживают люди, живущие в наших регионах.

– Перехотеть, потому что нет денег.

– Убрать в шкаф, чтобы не испортилось, и достать только в самом крайнем случае.

– Ходить в том, что предлагают.

– Быть довольным тем, что есть.

– Хотеть большего – плохо.

– Большие деньги только у воров и преступников.

– На работе устают.

– Все лучшее только детям.

– Отдыхают только на том свете.

Вот далеко не полный перечень убеждений, прочно поселившийся в головах большого количества людей. Если что-то из этого вам знакомо, то спешу поздравить: вы выросли в одной из многих семей, чью судьбу определил развал Советского Союза.

Девочки в таких условиях вырастают тихими женщинами, не то что не умеющими, но даже не смеющими о чем-то мечтать. Они живут своей бессловесной жизнью, довольствуются тем, что есть, и рано стареют. Их улыбка, скромных и порядочных, скрывает за собой глубокую боль девочек, хотевших платья, но научивших себя перехотеть. Кто-то действительно счастлив, имея то, что есть. Но это большая разница с теми, кто счастлив, потому что себя так научил.

В наше время распространения информации очень сложно жить по старым заветам и казаться всем и себе счастливым, когда внутри кипит целая буря недовольства. Мы привыкаем с детства молчать о своих желаниях, а потом видим, как другие девочки получают все, что хотят. И злимся.

– Вот она отдыхает на островах. Значит, деньги получила нечестно. А если не она, а ее муж, то он тем более – вор и преступник.

– Вот знакомая покупает себе новое платье и даже не в свой день рождения. Да как же так, возмущаемся мы, лучше бы детям что-нибудь купила, порадовала бы их.

Эти и множество других историй, когда где-то глубоко внутри начинает ворочаться комок злости, стоит нам только увидеть, как другие позволяют себе то, что не позволили себе мы. И дело ведь вовсе не в них. Мы злимся на себя, но не знаем, почему. А на деле все очень просто.

В нас все еще сидит ребенок, который помнит, как маме трудно доставались деньги, как много она работала и всегда только для детей. Она так работала, и я буду так же, потому что это правильно. На протяжении десятков лет нарастает эта нейронная связь, созданная еще маленьким ребенком, не понимающим устройство мира. И, казалось бы, все иначе. Мир другой. Мама зарабатывала 100 сомов, а ты зарабатываешь 100 тысяч. Но мысль-то сидит. Установка сформирована и не покидает тебя, даже когда вокруг все другое. Когда желанное платье легко можно себе позволить. Когда можно работать, не уничтожая себя. Когда можно не откладывать жизнь в долгий ящик. Подруги твердят тебе: «Сходи, купи. Прими это». А ты киваешь, но приходишь домой и грустишь. И даже злишься. Ну как это «купи»? Ну не могу я. А вдруг потом денег не хватит, а я все на платья. А вдруг детям что-то понадобится? Старшему вон надо путевку в лагерь взять, а младший новый гаджет просит. Как это я для себя куплю? Нельзя же так. Это неправильно. И пусть люди сколько угодно говорят, что можно позволить себе такую радость, но ты не передумаешь. Может, и задумаешься на секундочку, но тут же отгонишь от себя мысль. Просто потому, что установка сидит глубоко в нас, никуда сама не денется.

К сожалению, большую часть наших взрослых решений за нас принимает ребенок, который все еще находится в своем детстве рядом с родителями. Родители, бабушки с дедушками, тети с дядями говорят, что нельзя тратить деньги на всякую ерунду. А ты вроде уже давно не семилетка и стоишь в своей квартире с достаточно крупной по своим меркам зарплатой, а все равно киваешь и соглашаешься. И идешь покупать не платье себе, а одежду детям в уже и без того битком набитый шкаф.