— Не понимаю, что не так с Заораном? Почему князь отказывает ему и ловит упорно ускользающую дочь? — недоумевал Латакк.

— Ходили слухи… — вдруг начал Асунат. Мы через связь поторопили его, всем было интересно, — Слухи о романе Ваорона и покойной уже княжны Тамоны. Не знаю, правда ли это, но сейчас я вспоминаю, что на смотринах старый ворон всегда старался малышке ласково улыбнуться, пристально её рассматривал. Вороны ощущают родство, пусть и смутно, но вполне явственно. Если спросить Заорана, что именно он чувствует к девушке, мы сможем понять больше.

— Вряд ли он скажет нам. Теперь он записал нас всех во враги, рыжик. Со временем он поймёт, что я поступила правильно, но когда это будет…

— А что он сказал про родовитость невесты? — вдруг сказал Мунон, — Мора ведь полукровка. Или нет?

— Полукровка, это да. Но после инициации Мора стала чистокровной демоницей. Это большая редкость. Что бы вы понимали о чём я, расскажу вам, как и с кем могут вступать в браки демоны, — стал объяснять Оворн, — Демоны очень сильная раса, но дети у них рождаются редко, приходится идти на союзы с другими расами. От донну в девяноста процентов случаев рождается именно донну. Из демонических черт могут быть или рога или когти. Полноценный облик может обрести лишь десять процентов рождённых полукровок. И для этого нужна магия. Она станет мощным толчком для смены облика. То же происходит и с воронами, хотя такой брак история знает лишь в единичном экземпляре. Море повезло в том, что её отец, Асанти, заклял книги на передачу сил. Да, милая, после нашей с тобой ночи не только ты знаешь обо мне и моей прошлой жизни. Я видел это воспоминание, как ты читаешь книги и сразу же впитываешь все знания, будто они лишь вспоминались тебе. Это и была передача сил и знаний. Видимо Асанти подозревал, что Аморат готовит покушение на его жизнь, и обезопасил тебя таким образом. О моральном облике твоей матери я судить не буду, успокойся.

Так больно было знать, что отец, который любил меня ещё даже нерождённую, уже мёртв и никогда не обнимет, не поговорит со мной. Я закрыла глаза, и передо мной как наяву встал тот портрет, где воздушный, неземной и прекрасный серебряный демон сидит на лавке в саду Атрауна. Не учла, что связь активна, и теперь моя боль полоснула всех. Асунат тут же стал утешать меня и говорить, что станет заботиться обо мне даже лучше. Эми клятвенно обещал преданно любить и отдать за меня жизнь. Младшие просто слали волны самого сильного природного наркотика, которым и влюбили в себя — милая, абсолютная уверенность в моей правоте. Что бы я не делала — так нужно, значит, они со мной. Люблю вас…

Латакк всё же рискнул и спросил ворона о княжне. После часа оскорблений и угроз тихо и шёпотом, но адресованных одной чёрствой и злой демонице, которая может только силой брать мужчин, а не нежностью, он всё-таки рассказал, что нежность и привязанность ощутил к той сразу. Это был какой-то общий приём в Дэмаллале, второй или третий день Общих Смотрин, когда Асунат присматривал себе невесту. По правде, невест там себе присматривали многие. Так вот, наш эмоционально нестабильный спутник познакомился через своего приятеля саашту(не Латакка) с девушкой, прекрасной как звезда. Сравнение самого больного, между прочим. Они пару раз потанцевали, поговорили и прогулялись в саду. Потом надолго расстались. Помня наш разговор, Латакк стал расспрашивать в подробностях, какие же чувства конкретно вызывает в нём младшая княжна.

— Нежность, нестерпимую, даже в груди щемит. Хочется защитить, чтобы она была счастлива, всегда улыбалась. А почему ты спрашиваешь? — вдруг спросил он с подозрением у саашту.

Латакк помялся, но выдал вполне правдоподобную версию, что не хочет, чтобы у меня было много мужчин, мол тогда и не подойти. Я только усмехалась: я и так планирую поговорить с ним серьёзно по приходу в Долину. Теперь мне стало жаль мучить честного парня неопределённостью, пусть жениться и будет счастлив.

" Очень похоже на ощущение родства", — подтвердил Оворн. Разумеется, сказать о таком ворону сейчас значило бы просто записаться в смертельные враги. Мы решили по прибытию в Стамаду рассказать о проблеме старому правителю воронов.

Днём метель утихла, и мы смогли без особых трудностей достичь первой ступени. Это оказалась широкая дорога. По ней и возили телеги с товарами в Долину. Она спускалась полого в залив… когда-то. Теперь путь был завален обломками.

— Латакк? Где проход? — спросили мы саашту. Тот присматривался к камню, мы ждали.

— Хода нет… Как нет? — сам себя спросил принц. Он ещё раз прочёл надпись на камне, — Но он здесь!

Донну все обречённо повалились в снег, на дорогу. Дети заплакали. Асунат мрачно насупился.

— Отойдите все подальше, — попросила я, — Котята, вы нужны мне!

Кое-как уговорами и посулами удалось отогнать моих спутников. Помня, как отчаянно я решаю порой проблемы, они наотрез отказывались отходить от меня на шаг даже! Только ворон пожелал помереть прямо здесь, у камня, на что я уверила его, что ждать этого ему придётся долго, практически целую жизнь.

— Котятки, мы будем резонировать! — умильно внимательные лица. Пришлось отвлечься слегка на жаркие поцелуи и лихорадочные ласки, — Это значит, что ваши силы должны агрессивно сцепиться с моими. Представьте, что вы злитесь на меня. Нет, не любите сильно-сильно, а именно злитесь! Ладно, сменим источник злобы — это буду я. Наши полярные эмоции должны срезонировать и родить мощный импульс тьмы.

Разозлиться на котят было архисложно! Это ведь прелестные, дико соблазнительные, хрупкие и самые ласковые любовники на свете! Куда там Сапфирам, куда там тому же ворону! Но злиться надо, поэтому попыталась представить себе что-то не слишком приятное. Вспомнился ворон…

Поражённые взгляды от моих котят. Я с такой злостью направила тьму на каменный завал, что снесла к упырю полскалы разом. Теперь мы стояли у огромного провала, вглубь которого уходил тоннель.

— В-вы так злитесь на нас? — чуть не плакал Алиот. Устало улыбнулась и уверила, что ничуть не злюсь, — Тогда на кого? — проницательно уточнил мой Изумруд.

— Справилась? — вышли мои принцы.

— Только рушить всё и умеет, — проворчал ворон. Тьма предупредительно стегнула скалу ещё раз, посыпались камни. Ворон свёл крылья над головой, укрывая себя от мелких и острых осколков.

— Латакк, ты лучше проверь тоннель сам. Он может быть зачарован на крови родича, — посоветовал Оворн, — Ваша мощь поражает, Мора. Резонанс? И кто кого злил? О-о, понимаю…

Саашту вернулся спустя час. Сказал, что снял ловушки и сигналки, теперь можно идти.

— Думаешь, стража не заметила взрыв? — скептически спросил ворон у друга.

— Наверняка заметила. Но раз проход завален, стражу ставить бесполезно — он покинут. Одно меня беспокоит… На том конце тоже может быть завал.

— У нас есть отличный разрушитель таких завалов…

— Зари, тебе не надоело злиться? Прекрати меня задевать! Тебе может не понравиться моя реакция! — пригрозила я.

Ворон затих. Тоннель был высоким и широким, равно пригодным и для людей и для грузов. По длине он был наверно километров три. Долину окружало широкое кольцо Сонных гор. Как и предугадал Латакк, мы упёрлись в такой же завал и на выходе. Здесь взрывать нельзя — с нами люди, да и горы могут просто рухнуть сверху на нас.

— Оворн? — позвала я мага-дракона, — Ты знаешь что-то, способное нам помочь?

— Обычные стихийные заклятия…

— Я имею в виду твою вторую половину. Что он может нам сказать? — это был риск конечно, но выхода нет. Я могу обратиться к Венцу и Огоньку, но один говорит видениями и когда хочет, а малыш ещё слишком мал, чтобы помочь боевым заклятием.

Оворн всё моргал и моргал, стоял долго с закрытыми глазами, пытаясь вызвать дракона. Однако тот не спешил выглядывать. Эми и Ланнар с Асунатом стали обсуждать, как послать импульс ментально-материально, как в Драконе, когда Турмалин развалил голема. Асунат предложил влить первородное пламя Ланнара в чары Эмиасса, направить вектор сил на вытеснение массы породы вовне.