Папа тяжко вздохнул и положил руку мне на лоб. Погладил по волосам. Провёл диагностику, проверил проклятия и ауру.

— Сейчас от тебя куда-то вверх идёт алый канат. Эта связь уже достаточно давняя, так что зов этот слали тебе давно. Кто это может быть, подумай!

— Оворн? — обмерла я, — Но… печать ведь не пустит его!

— Не пустит, если ты не разрешишь. А ты не хотела бы его увидеть, узнать, зачем он так поступил?

— Нет, — резко ответила я и отвернулась к стенке. Мысли о драконе я затолкала так глубоко, что надеялась на покой в течении всей жизни. Но нет. Внутри поднялась буря эмоций: злость, боль, ненависть, обида за предательство, ведь он говорил…

— Я позову Эмиасса, он поможет тебе. Мы установим защиту, так что драконы тебя больше не побеспокоят.

Эмиасс помог, видения прекратились, но рождение его сына выбило меня из колеи, что нарушило целостность защиты. Мунон уплыл уже давно и не возвращался. Ташасскар и Али были покорны и любящи. Нангаран проводил много времени с Зари, очевидно готовя его к предложению в младшие супруги. Надейся… Я сама не знаю, чего хочу. Может скоро вернётся это состояние полного безразличия. Признаки уже есть. Но не буду их пугать, ведь за меня переживает вся империя.

— Поговори с нами… — настаивали голоса. Я затыкала уши, будто это должно было помочь. Эми был рядом, он глушил этот призыв своей силой, а потом для верности мы занимались любовью. Это помогало, но ненадолго. Стоило мужу(а Эми заслужил это звание, и мы стали официальными супругами год назад) уехать по делам на земли другого клана или в Долину саашту, как видения и голоса возобновляли травлю.

— Что вам надо? — стонала я тихо. Магоцвет дымился в руке, на столике рядом с кроватью стояла бутыль вина. Моего любимого, синего сорхитского. И голоса тут же наводнили мою голову, разрывая её.

— Помоги нам!!! Наши дети умирают! Они не вылупятся, они умрут! Мы дадим тебе всё, что ты захочешь, Мора! Ты станешь нашей Повелительницей, Овороран будет у твоих ног, он тоскует по тебе, как и Огонёк, Танкель.

Слёзы лились из глаз, я ощущала боль драконов как свою. Что это? Свойство короны? То есть Венца… Дверь снесло, меня прижали к себе тёплые руки Али. Он ласково меня укачивал, гладил по волосам, стирал слёзы. Али, мой любимый малыш! Теперь это потрясающий, величественный, красивейший демон в мире! Однако смотреть на него, как на мужчину для женщин Руанави опасно — тут же прицепишь какое-нибудь проклятие: то утром прыщи осыплют, то ногу сломаешь, то обе руки. Он — мой! Так же и на других защита стоит.

— Что случилось, милая? — шептал он мне на ухо, укачивая в своих руках.

В дверь уже влетали Эмиасс, оба ворона, Ташасскар и Мунон. Они уже помирились? Нет, но моё состояние их заставило хоть вид сделать.

— Муни? Ты вернулся? — слабо завозилась я, пытаясь встать ему навстречу. Но он тут же стал на колени у кровати и удержал меня.

— Да, — он прятал глаза, — Прости, что меня так долго не было.

— Он злился на тебя, вот и остывал в своём ледяном краю, — выдал его тайну Эмиасс. Мунон обжёг его гневным взглядом, но Турмалин кивнул на меня и Али, предлагая разобраться с проблемой, — Так что произошло? Снова видения?

— Они молят меня, Эми! — снова плачу. От той боли и тоски, что льётся из другого мира, мне так плохо! — Они сказали, что их дети умирают. Они молят меня помочь, обещают всё, что угодно! Даже Оворна на блюдечке…

Гневно и тревожно переглядывались мужья. Мунон даже на время перестал видеть даархита врагом и согласно кивнул ему.

— Мы не обязаны им отвечать! Они из-за своих детей погубили столько разумных! Пусть дохнут, подлые твари! — высказались все.

— Мы с матерью поставим самый сильный блок на твой разум, возможно когда у них уже не будет причин тебя беспокоить, они отстанут, — я открыла рот в протесте. Как? Оставить умирать детей? Эми понял, что переборщил, и демоница во мне, уже ставшая матерью и знающая, как больно видеть боль своих детей, не станет спокойно ждать смерти драконышей, — Ладно. Дай мне время подумать, как обезопасить тебя! Мы поставим им условия, да такие, что сами откажутся!

— Всё будет хорошо, любовь моя! Верь мне! — погладил мою щёку Мунон и вышел. Я недоумённо посмотрела ему вслед. Ташасскар сел у моих ног и сидел так, пока я не успокоилась. Я гладила его волосы, жмурилась от удовольствия, когда он целовал мои пальцы, игриво лаская их языком. Сзади прижимался Али, его нежность мягким покрывалом опустилась на плечи. Он шептал мне то, что я люблю слышать. Я млела и улыбалась, а потом уснула.

— Моя Пара! — прогрохотало в небе. Я ахнула и отступила от края скалы, на которой очутилась. На соседнем пике сидел золотой дракон и щурил наглые алые глаза. Ледяной ветер трепал волосы, продувал насквозь, я обхватила себя руками и крыльями. Молчала, отворачивая голову, — Ты думаешь, что я предал тебя? Это не так!

— Это так! Так!!! — заорала я в его морду и швырнула подвернувшийся так кстати под ногу камень. Камень попал точно в глаз, но вреда к сожалению не причинил, — Ты сбежал, оставил нас умирать! А враг был близко, он убил бы всех! А меня забрал бы в пожизненное рабство! Чтобы я его обслуживала, рожала ему таких же как он!

Дракон сцапал меня в лапы и улетел куда-то влево. Нескоро мы сели, но когда сели, он тут же превратился в Оворна. Нагой, прекрасный, с завораживающе зовущим взглядом. Его плоть уже была готова, отозвавшись пульсацией внутри меня. Я разозлилась на себя, ведь у меня есть любимые, и они в отличие от дракона меня не предадут! Я отскочила от Оворна, подняла глаза выше его бёдер, вытянула руки, показывая, чтобы не приближался.

— Чтобы помочь тебе, я вызвал на поединок узурпатора. Я убил его, устроил малыша и стал пробиваться обратно сквозь завесу миров, но на Руанави уже стояла печать, — сказал он. Его глаза не отпускали, голос прошёлся сладким бархатом по коже, вызвав такое желания, что я помимо воли застонала. Он не улыбнулся, но довольно сверкнул алыми очами, — Мы все напуганы, Мора! Наши малыши уже умирают. Каждый день по двое-трое. Ты ведь сама уже мать, так скажи, ты можешь представить себе боль их матерей?

— Почему ты не сказал мне?! Ты просто оттолкнул меня и улетел! — уже тише сказала я и села на валун. В этом сне я была в тонкой прозрачной сорочке, одной из самых любимых.

— Я пытался быть драконом! — прорычал он и знакомым жестом Оворна взлохматил растерянно свои волосы, — Ты стала для меня запретным плодом, Мора. Создатель наказал бы нас за нарушение запрета…

— А я думала, что ты не такой… Что ты сильный, а ты всего лишь… дракон, — в моём голосе было столько горечи и презрения, что Оворн не выдержал и подлетел ко мне. Да, силы у него много. С её помощью он и сломил моё сопротивление, смял мои губы, сдавил руки в локтях, чтобы рожу не расцарапала.

— В наших мирах время неодинаково. За эти годы, что прошли в твоём мире, здесь пролетел лишь миг. Я должен был вернуться. Я учёл вектор времени, я собрал все силы для перехода и упёрся в стену, понимаешь? В твою печать! — рычал он, тряся меня как грушу. Я с трудом, медленно и неохотно, стала соображать. Значит, Оворн не предавал меня! Он намерен был только унести малыша в свой мир, в безопасность, сразиться с предателем и прийти мне на помощь!

— А Создатель? Ты же сказал… — снова поцелуй, он кружит голову, превращая меня в желе.

— Я говорил с ним. Он сказал, что ты — исключение. Ты почти Богиня, Мора. В тебе столько сил, да ещё и ваши народы теперь дают энергию веры именно тебе, а не богам извне. Мы можем быть вместе, но твоя печать не даст мне перейти к тебе в мир. Огонёк скучает по тебе… Очень злиться на меня, — усмехнулся он, немного смутившись.

— И? — подняла я брови в вопросе. Оворн положил руки мне на попу, притиснул к себе, чтобы я осознала, как он хочет меня, как его терпение с каждым мигом уходит.

— Пока твоя печать не ослабеет, можем встречаться в нашем сознании… Или… — я затаила дыхание. И от того, что подол сорочки стал выше, а рука Оворна накрыла грудь, лаская её, сместилась, скользнув в меня, — Или ты дашь согласие на переход к нам. Я клянусь, что верну тебя сразу же, как мы получим необходимое, а потом будем ждать возможности встречи в Руанави.