– Тогда пусть уже приходят, мы их послушаем, – сказал мальчик, устраиваясь поудобнее.

– Так это не работает, – возразила она. – Они появляются, если я вижу что-то интересное… Если хочешь, расскажу историю, которую прочитала еще давно, но я её запомнила. Папа когда-то приносил ненадолго такую чудесную книгу. Вот бы найти её снова и перечитать! Там были сказания про Сидов или Жителей Холмов. Некоторые я помню, потому что они были особенно интересные… А еще, знаешь что? – Элли аж подпрыгнула, – с тех пор, как меня стали отпускать одну, я нашла тропинку в скалах и уходила гулять к морю. Там можно идти далеко-далеко… И никогда не заблудишься. И вот однажды я дошла до утесов на горизонте, а там жили такие маленькие птички, ловили улиток в прибое, и я слышала, клянусь! – девочка положила руку на сердце и закрыла глаза, – как они разговаривали. Не знаю, как это у меня получилось.

Сестренка рассказывала так увлеченно и с таким вдохновением, что Питеру казалось, он тоже бродит, чувствуя холодную воду босыми ступнями и вдыхая соленый запах моря. Когда она добралась в своём рассказе до птичек, глаза у него уже стали размером с блюдечки, мальчик подался вперед, ясно представляя себе и их, и скалы, и шум прибоя.

Оказалось, эти птички отдыхали, устраиваясь, как кошки, греться на солнце. С утеса птицы постарше наблюдали за резвящимся молодняком, и обсуждали ни дать ни взять события из той старой книги. Разговор у птиц шел о сидах и о том, как те умели с ними разговаривать в былые времена. Они спрашивали, что происходит в море, и откуда ждать косяки рыбы. Но этого не случалось уже довольно давно, и теперь некоторые птицы сомневались, продолжать ли учить ли молодых древнему языку, ведь им никто так давно не пользуется.

Однажды Элли, прятавшаяся обычно за скалами, чтобы послушать, не выдержала, встала в полный рост и вышла наружу. Отдыхавшие птички, возмущенно крича, взлетели, а девочка закричала им вслед, что хочет научиться этому языку. Тогда одна из птиц приземлилась и села неподалёку, поглядывая на неё, в то время как остальные продолжали летать кругами и орать, перебудоражив всю стаю.

Элли пришла к выводу, что она понимает их язык, но как им разговаривать с ней – никто с обеих сторон не мог сообразить.

А потом её семья уехала с побережья…

Девочка снова загрустила, и Питеру теперь стало ещё понятнее, чего она лишилась, когда родители решили переехать в город. Он бы и сам приуныл. Чтобы развеяться, мальчик принялся расспрашивать дальше про книгу сказаний, с которой все началось, и вскоре перед его внутренним взором предстали совершенно другие картины.

В той книге одна из легенд рассказывала о том, что раньше на Островах обитали сиды или Жители Холмов. Их дома были повсюду, скорее всего даже прямо тут, где ребята сидели сейчас. (Питер заёрзал на месте, осматриваясь, словно ожидая увидеть укоризненно смотрящий на него из-за угла древний народ). Они очень дружили с деревьями и умели с ними разговаривать. Сиды вообще со всем умели разговаривать – с ветром, с травой, с водой. Непонятно, как все эти языки умещались в их головах. Но они были мудрые, поэтому это было несложно. А еще они строили себе волшебные хрустальные дворцы, ну и другие волшебные мосты и башни. Сиды вообще, кажется, были волшебниками. Но потом приплыли завоеватели (Элли позабыла, откуда), и начали их завоевывать. Все воевали и воевали, и читать про это было скучно, поэтому эта часть тоже мало запомнилась. А потом сидам это надоело, и они решили называться Жителями Холмов и уйти жить внутрь невысоких гор, чтобы противные завоеватели точно отстали. Совершенно непонятно, как они там все уместились!

⠀

– Так обидно! – не выдержал Питер. – Ты только представь, сидели бы мы сейчас в хрустальном дворце, если бы не эти завоеватели!

– Да уж, – согласилась Элли. – Но на самом деле Жители Холмов сделали так, что могут все равно приходить в наш мир. Тут я не очень поняла… Но это какое-то волшебство.

– О, ну раз так… А вот бы тогда нам встретить их! Как думаешь, это возможно?

– Наверное, возможно… – задумалась девочка. – Нигде не было сказано, что этого не может быть. Но я же читала ту книгу в нашем прежнем доме, а там рядом было только море и вересковые поля, поэтому я совсем тогда не думала о том, чтобы с ними встретиться.

– Давай тогда сейчас подумаем, – воодушевился Питер. – Ты же все знаешь про фей, значит, про этих Жителей тоже?

Элли задумалась.

– Мне кажется, феи везде. Поэтому я знаю про них. Даже у нас… То есть возле моря, – поправилась она, – были феи. А сиды – другие. У вас тут такие деревья… – девочка восхищенно развела руки, словно пытаясь обхватить огромный ствол. – Если бы я была народом холмов, точно стала бы жить среди них. Эх, вот бы мы тоже умели разговаривать с деревьями! Они, может, нам рассказали бы что-нибудь.

Питер вздохнул: ⠀

– Я не знаю, как учить язык деревьев. Вот жалко, что мы не у моря!  – от досады он с размаху хлопнул себя по коленям. – А вдруг бы у меня получилось разговорить этих птичек?

Элли вздохнула и пожала плечами.

Питер тоже вздохнул, приуныл, но потом приободрился – ему пришла идея:

– А пойдём погуляем и будем слушать деревья. Вдруг ну… волшебство опять само сработает, и они что-нибудь расскажут? Или мы наловчимся и сами у них спросим?

Сестренка просияла и тоже приободрилась:

– Давай!

После этого они какое-то время каждый день ходили по парку и лесу, старательно вслушиваясь, и с замиранием сердца надеясь услышать разговор деревьев. Правда, иногда терпение кончалось и ребята сами начинали спрашивать у самых старых дубов, узловатых и кряжистых, знают ли они про Народ Холмов. Но дубы только шелестели темно-зелеными резными листьями и иногда роняли маленькие, ещё зеленые, желуди на ребят. Те подбирали их и рассовывали по карманам, надеясь, что это что-то значит, и вот-вот все станет понятным.

Лето шло своим чередом, становилось все жарче. Желуди пожелтели и высохли, но понятнее ничего так и не стало.

Питеру и Элли надоело ждать ответа, они повыбрасывали скукожившееся семена, отчего карманы заметно сдулись, и позволили себе просто бегать вокруг деревьев с хохотом, выкрикивая накопившиеся вопросы, играя в догонялки и дурачась.

Дни шли, наступила жара и догонялки перестали работать. Поэтому ребята валялись в саду, перебираясь из тени одного дерева к другому. Думать обоим стало лень. Кроме мороженого есть ничего не хотелось. В саду поспел крыжовник. Золотистые ягодки проглядывали сквозь листву, и Питер с Элли, исцарапавшись, уже обобрали некоторые ветки. Не дожидаясь, пока дрозды окончательно помогут ребятам, в выходные мама выдала всем корзинки, а папу отправила за большой чашей.

– Я вам помогу, а потом пойду варить варенье, – сказала она, убирая волосы под шляпку.

– Мамочка, ты выбрала самый жаркий-прежаркий день, – вздохнул Питер. – Я таю.

– А мне нравится, когда жарко! – сказала Элли.

Она прыгала вокруг, как козленок, волосы растрепались, румяное личико дышало счастьем.

– Питер, возьми ещё немного мороженого, если хочешь, а мы начнем собирать, – сказал Уильям, возвращаясь с чашей. – Советую выбрать вооон тот куст рядом с вишневым деревом, – он указал на самый дальний. – Там тень больше.

Питер с тяжким вздохом отправился за мороженым, а потом устроился в тенёчке под вишней, рассудив, что сначала нужно поесть, а уж потом собирать. Вообще сидеть вот так, прислонившись к тёплому стволу, и глядеть на ярко-голубое небо сквозь листья, в которых проглядывали две несобранные вишенки, было хорошо. Вокруг пели птицы, неподалеку раздавались голоса мамы, папы и звонкий голосок Элли. Питер улыбнулся. Мороженое скоро закончилось, но вставать не хотелось. Было так хорошо и спокойно, что он чуть было не задремал. Чтобы избежать этого, он похлопал себя по щекам и огляделся. Мимоходом взгляд его упал на дальнюю часть сада, что соединялась с лесом, и мальчик замер от удивления: оттуда прямо к их дому двигалась невиданная процессия. Несколько странных коротышек несли впереди флаги, на белом коне величественно ехал Король, а рядом на грациозном олене – Королева. За ними толпился остальной чудной народец. Глаза у Питера чуть не выпали на землю. Пока он, открыв рот, смотрел на все это, процессия поравнялась с ним, и Король кивнул мальчику. Питер хотел вскочить, поприветствовать его в ответ, а затем бежать к маме и папе, но тут с ужасом понял, что не может пошевелиться. "Ну конечно, наложил заклятье!" – простонал тот про себя. Тело стало таким тяжелым, что он смог только немного повернуться и выглянуть из-за своего дерева, чтобы наблюдать за происходящим.